Выждав несколько минут, со стрельбища уехал и Ковач. На въезде в город он остановился у придорожного трактира, прошел к телефонной будке, по памяти набрал номер…
– Это я. Кое-кто проявил интерес. Нам нужно встретиться…
– Когда?
– Как можно быстрее. Немедленно.
– Через час. Императорский яхт-клуб.
Картинки из прошлого
Поднятая вверх рука со сжатым кулаком – сигнал опасности. Смертельной, здесь других видов опасности не бывает. Увидел – замри, займи ближайшее укрытие, приготовься к бою. Тогда выживешь… может быть.
Первым шел Рамиль – Бес, как его кликали. Рамиль-беспредел, или коротко – Бес. Все было по- взрослому – специальная маскировочная накидка, запас воды и еды на пару дней. Автомат Калашникова – новейшие Коробова им пока не давали – с подствольным гранатометом, смотанные изолентой магазины с красной полосой – боевые патроны. Пистолет, несколько гранат. Бес в их группе всегда шел первым – чутье у него какое-то было. Выросший в пацанской группировке, неоднократно поротый во дворе мечети после пятничного намаза – именно так в Казани наказывали за хулиганство – Бес обладал каким-то сверхъестественным чутьем на разного рода неприятности. Поэтому и шел всегда первым.
Бесу нравилось в армии – без шуток нравилось. Он уже был благодарен и погибшему во время беспорядков офицеру жандармерии, который впервые поселил в его голове мысль о том, чтобы идти в армию. Он был благодарен и невысокому, крепкому, поразительно бесшумно двигающемуся майору- покупателю в выцветшем серо-желтом камуфляже и с шевроном на рукаве – серебристый кинжал разрезает черную грозовую тучу. Майор сам был родом из Казани, ему было уже за сорок, и он ездил по городам и весям, отбирал пополнение. В родном городе майор обратил внимание на задиристого паренька, умудрившегося подраться даже на вербовочном пункте и при этом – как следовало из его личного дела – бывшего пятиборцем-разрядником. Он был благодарен и старшему инструктору их курса майору Тихонову, который впервые в жизни научил его делать что-то, чем можно по-настоящему гордиться. Ведь засада на караванной тропе в ожидании «мулов» – афганцев и местных, тащащих на себе рюкзаки с наркотиками – отличалась от засады в темном дворе в ожидании лидера противоборствующей группировки только тем, что там в руках был арматурный прут, а здесь – автомат с подствольным гранатометом. Рамиль отчетливо понимал, что не будь армии – сейчас бы он сидел в тюрьме.
Вторым шел Иван, рязанский деревенский здоровяк, научившийся при его габаритах ходить совершенно бесшумно. Кличка у него была на двоих с братом, их так и звали – Иван с братом. У брата клички своей не было – просто «Брат». Все так сложилось потому, что за них двоих говорил всегда Иван, потом спрашивал у брата: «Правильно я говорю, Петро?» И брат отвечал: «Правильно». Сам же брат иногда за целый день и слова не вымолвит. Но службу тоже тащил деловито, по-деревенски.
И Иван, и брат его – в армию попали не случайно. Просто Иван с детства был непоседливым, ему было мало родного села на Рязанщине, он мечтал о чем-то большем. Он до дыр зачитывал в библиотеке при гимназии подшивки журнала «Вокруг света», не вылезал из спортзала, с четырнадцати лет поставил себе цель попасть в морскую пехоту или спецназ – и добился своего. Ну а брат… младший брат всегда делал то же, что и старший.
Оружие у Ивана было «под руку», мало кто выбирал такое же, но с учетом того, что им предстояло идти в зеленку, выбор был оправданным. Иван тащил штурмовой дробовик «Сайгак» десятого калибра, с большим барабанным магазином на двадцать патронов и специальной насадкой на стволе, которая рассеивает дробь по горизонтали. В каждом патроне десятого калибра пятьдесят четыре грамма свинцовой дроби, а стрелял этот дробовик со скоростью два выстрела в секунду. Теперь представляете, что это такое? Что-то типа мины направленного действия «МОН-50», только носимой в руках и перезаряжаемой. Такой «аппарат» буквально выкашивал зеленку, а отдача была такая, что тяжко бы пришлось даже слону. Но Иван с отдачей научился справляться, она ему даже нравилась. Если же предстояло задание, в котором зеленки на пути не намечалось, то Иван обычно вооружался пулеметом «Барсук», как и его брат. В спецназе вообще не было такого, что за каждым бойцом закреплен только один ствол, оружие подбирали в зависимости от сути предстоящей задачи.
Третьим крался Александр, командир учебной группы – при движении четверки командир всегда шел третьим, поскольку это самое безопасное место в колонне. Командир должен выжить при любом раскладе, только он полностью знает задачу группы – это даже не обсуждалось. Курсант Александр Тимофеев получил кличку не «Казак», как можно было бы ожидать, а «Араб» – потому что в совершенстве знал арабский. Араб был любимцем старшего инструктора Тихонова, Немого, правда, выражалось это всего лишь в том, что пока у остальных курсантов было личное время, у Араба были дополнительные занятия. Араб был снайпером, умел хорошо работать на «Взломщике», на «Стреле», пользоваться снайперской винтовкой Мосина, штурмкарабинами Драгунова и Токарева, бесшумными винтовками калибра 5,6 – в общем, Немой делал из него универсального снайпера, способного выполнять любые задачи – как тихо подобраться и глушить из «бесшумки», так и бороться со снайперами на предельных дистанциях, используя «Взломщик». Сейчас, учитывая характер предстоящей задачи, Араб вооружился бесшумным автоматом «Волк» с оптическим прицелом – снайперам в зеленке делать нечего.
Четвертым шел Брат – как самый здоровый и сильный, он нес основное огневое средство группы – единый пулемет «Барсук», усовершенствованный «ПКМ» со специальной дульной насадкой – пламегасителем. Пулемет и восемьсот патронов к нему в большом рюкзаке десантника были ему совершенно не в тягость. Помимо огневой поддержки группы – если ее голова, паче чаяния, нарвется на засаду, – в задачу Брата входило «убрать за собой». Брат шел последним и должен был по возможности убирать следы, которые оставляла группа. Хотя сейчас их почти не было – они уже отучились год и сейчас могли ходить, не оставляя за собой никаких видимых человеческому глазу следов. Это новобранцы прошли – как стадо носорогов пробежало.
Увидев сигнал опасности, а это было прямо перед входом в зеленку, до нее оставалось меньше пятидесяти метров, Иван моментально продублировал команду и нырнул за дувал – тут был маленький, сейчас заброшенный поселок – несколько полуразрушенных домов. Александр, увидев сигнал, тоже повторил и упал на землю, смещаясь влево, чтобы занять лучшую снайперскую позицию. Брат, увидев сигнал, так и остался на горном склоне, прикрывшись небольшим валуном и выставив ствол пулемета, увенчанный толстой короткой сосиской пламегасителя. Секунда, две – и спецназовцы уже готовы к бою.
Тишина. Только чуть слышно шелестит ветер, играя в руинах заброшенного кишлака.
Араб пополз вперед – так, как учил его Немой – не торопясь, убирая со своего пути все, что может «подшуметь», осматриваясь по сторонам. Торопиться не следовало – зеленка ошибок не прощала. Радиосвязью тоже пользоваться нельзя – с той стороны слушали, можно спугнуть.
– Что? – прошептал он в самое ухо Беса, когда подполз к нему.
– Не знаю… – Бес едва шевелил губами, – погано как-то. В зеленке кто-то есть.
– Видел?
– Не…
Араб медленно отполз в сторону, приложился к автомату, осматривая в оптический прицел кривые, колченогие кусты, стену зарослей совсем рядом с собой, ища малейшие следы человеческого присутствия.
Зеленка – самое страшное место пограничной зоны, ее невозможно нормально заминировать и невозможно поставить датчики. А может, и можно, – но не хотели. Если не будет зеленки – где тогда учить пацанов воевать в обстановке, максимально приближенной к боевой?
Зеленка – сплошная стена зарослей, какой-то кустарник, вязкая, наполненная водой почва у самого берега, неизвестно кем и для чего проложенные тропы. Переправился ночью на наш берег на черной надувной лодке – вот тебе и зеленка. Здесь можно отсидеться до темноты или уйти в горы. Через зеленку ходили практически все наркокурьеры, все банды похитителей, шедшие на нашу территорию из
