Чудовище приближалось — его дыхание тягучим скрежетом раздавалось в тишине. «Демон, — с ужасом понял Эвентин, демон, притворившийся Манксом — старым, верным псом». Он вспомнил свое пробуждение после ранения в Саранданоне: уже тогда ему показалось, что с Манксом что-то не так. Он подумал тогда, что пес нездоров. И был не прав. Манкса нет. Он давно уже мертв, много дней или даже недель.
И вдруг он осознал истинную опасность происшедшего. Его встречи с Алланоном, их разговоры, которые они так старались сохранить в тайне, все предосторожности, принятые для защиты Амбель, — Манкс был при этом. Или демон, похожий на Манкса. Король вспомнил, как он гладил когда-то лохматую голову пса, и мурашки пробежали по его телу.
Демон был уже в дюжине футов, когти скребли по полу, клыки сверкали, и в этот момент что-то взорвалось в Эвентине, что-то вспыхнуло, и эльфийский король забыл свой страх. Ярость переполняла его, клокочущая ярость, — он отомстит за обман, за все смерти, которым виной этот обман, но главное — за беспомощность, которую он испытал сейчас, запертый в ловушке в собственном доме.
Он напрягся. Рядом с убитым Дарданом лежал короткий меч — оружие Эльфийских Охотников. Если ему удастся добраться до меча…
Демон бросился на него внезапно, как будто перелетев пространство, которое еще разделяло их, нацелившись прямо в голову короля. Эвентин выставил руки вперед, чтобы защитить лицо, и упал на спину, отчаянно отбиваясь. Когти и зубы вонзились в его руки, но Эвентин собрался с силами и оттолкнул зверя в темную нишу у входа, ударив его ногами в живот. Потом он вскочил, перешагнул через тело Дардана и схватил короткий меч. Выставив меч вперед, Эвентин повернулся лицом к своему врагу.
Первое чувство, которое он испытал при этом, было изумление. Из темной ниши, куда он отбросил Манкса, на короля надвигался демон, теперь совсем не похожий на пса. Он пробирался вперед, меняя на ходу свою форму, — теперь это была мускулистая гибкая тварь, черная и безволосая. Она кралась на четырех лапах, как зверь, но передние лапы заканчивались человеческими кистями, длинные когти царапали пол, зубы ужасающе лязгали. Чудовище подходило кругами; временами вставая на задние лапы, оно передними молотило воздух, шипя от ненависти. «Маска, — подумал Эвентин и поборол в себе новый приступ страха. — Этот демон может быть всем, чем захочет».
Маска рванулся к нему, когти впились в бок и плечо — одежда Эвентина мгновенно пропиталась кровью. Он поднял меч — слишком поздно. Маска уже отпрыгнул назад. И снова пошел кругами, медленно, как кошка, играющая с полузадушенной мышью. Надо быстрее уворачиваться, решил Эвентин. Демон прыгнул опять, на этот раз целясь когтями в грудь королю, но Эвентин закрылся мечом; развернувшись в прыжке, Маска полоснул когтями по ноге короля. Острая боль пронзила все тело, Эвентин упал на колени, стараясь все же держаться прямо. На миг его взгляд затуманился. Но старый король заставил себя подняться.
Маска выжидал, прижавшись к полу. Когда король встал, демон вновь начал свои круги. Кровь струилась по телу Эвентина, он чувствовал, что слабеет. Пока он проигрывает и эту битву, с горечью подумал король, и единственная возможность выжить — нападать самому. Демон приближался, вертясь и подпрыгивая. Король попытался оттеснить его в угол, но тот проворно отскочил в сторону — слишком быстро для раненого старика. Эвентин остановился: все равно это ничего не даст. Он наблюдал, как демон, шипя, продолжает кружить.
Эвентин решил рискнуть: он притворился, что споткнулся, и тяжело упал на колени. Боль тут же обожгла его, но обман удался. Думая, что силы старика на исходе, Маска ринулся прямо к нему. Но на этот раз Эвентин ждал. Короткий эльфийский меч вонзился прямо в грудь чудовищу. Демон взревел от боли и рванулся назад. Из раны хлестала кровь — зеленовато-бордовая жидкость стекала по гладкому черному телу.
Теперь они стояли лицом к лицу, эльф и демон, оба раненые, оба неимоверно напряженные — каждый ждал, что другой на миг ослабит внимание. Снова демон начал кружиться, оставляя на полу кровавый след. Эвентин Элессдил взял себя в руки, он следил за малейшим движением врага. Король тоже был весь в крови, силы покидали его. Боль терзала изодранное тело.
Маска внезапно прыгнул. Слишком быстро — король ничего не успел сделать, он только отпрянул назад, закрывая лицо и выставив меч вперед. Демон впился в него когтями и упал, увлекая короля за собой. Когти вонзились в грудь Эвентина, зубы плотно сомкнулись вокруг руки — король вскрикнул от боли.
Потом кто-то ударил снаружи в двери, петли вылетели из креплений. Вооруженные воины с криками ворвались в коридор. Пробившись сквозь мрак невыносимой боли, Эвентин закричал. Кто-то услышал его! Кто-то пришел!
Маска встал над поверженным королем, дико воя. Эвентин из последних сил взмахнул мечом. Демон отлетел назад, голова почти отделилась от тела, крик захлебнулся в булькающем хрипении. Когда он упал, десятки мечей вонзились в него.
Маска вздрогнул под ударами. Все было кончено.
Эвентин Элессдил поднялся, все еще сжимая рукою меч, остановившийся взгляд был пуст и тяжел. Король повернулся и увидел Андера — сын шел к нему. И вдруг король упал, ночь сомкнулась вокруг него.
ГЛАВА 43
Как сама Владычица Смерть, подошла она к людям: длинные седые волосы густо переплетены лиловым пасленом, черные шелковые одежды мягкой волной ниспадают на каменный пол и шелестят в пронзительной тишине. Она была очень красива: нежное лицо с правильными чертами, кожа — такая бледная, что казалась прозрачной. Время не состарило ее — она существовала вне времени, словно была всегда и будет вечно. Деревянные человечки отступили при ее приближении, слышалось только потрескивание прутьев — тихое шуршание во мраке. Она прошла мимо, не взглянув на своих слуг, ее странные фиолетовые глаза не отрывались от тех троих, что стояли будто прикованные. Она протянула руки вперед, маленькие и хрупкие, ладонями вверх, слегка согнув пальцы, как бы притягивая незнакомцев поближе.
— Малленрох, — снова прошептал Хебел ее имя, в его голосе слышалось ожидание.
Она остановилась и бесстрастно посмотрела на старика сверху вниз. Потом повернулась к Эретрии и, наконец, к Вилу. Под ее взглядом долинец похолодел, его неудержимо трясло.
— Я Малленрох. — Голое ее был далеким и нежным. — Зачем вы пришли сюда?
Никто не ответил. Малленрох мгновение подождала, потом провела бледной рукой в воздухе перед их лицами.
— Лощины запретны для человека. Человеку нельзя приходить сюда. Лощины — мой дом, жизнь и смерть здесь подвластны мне. Тому, кто мне нравится, я дарю жизнь. Но и другие не уходят без подарка. Им я дарю смерть. Так было. И так будет.
Она по очереди посмотрела на каждого, — фиолетовые глаза впивались и не отпускали. Потом они остановились на Хебеле.
— Кто ты, старик? Зачем ты пришел в Лощины?
Хебел судорожно сглотнул.
— Я искал… тебя. Да, тебя. — Слова его спотыкались друг о друга. — Я принес тебе кое-что, Малленрох.
Она протянула руку:
— Так что ты принес мне?
Хебел пошарил в сумке и через мгновение достал отполированную деревянную фигурку, статуэтку, вырезанную из дуба. Это была Малленрох — столь совершенная, точная копия, что, казалось, настоящая Малленрох была лишь бледным отпечатком деревянного оригинала. Ведьма взяла статуэтку из рук старика и оглядела ее со всех сторон, тонкие пальцы медленно скользнули по отполированной поверхности.
— Красивая вещь, — наконец произнесла она.
— Это ты, — зачем-то сказал Хебел.
Она опять посмотрела на него. Вилу не понравился этот взгляд. Улыбка, которой она одарила старика, была бледной и слишком холодной.
— Я знаю тебя, — проговорила она, задумчиво изучая морщинистое лицо Хебела. — Очень давно, у края Лощины. Ты тогда был молод. Я подарила тебе одну ночь…
