секундном замешательстве и бросилась к Тео; мне показалось, что над крыльцом и через двор пронесся вихрь, вызванный развевающимся розовым платьем и бесчисленным множеством нижних юбок.
Как мне и рассказывал Тео, Бесс ростом была пониже своей сестры и значительно полнее – казалось, рукава ее платья, туго обхватывающие ее руки, вот-вот лопнут. Однако ее угольно-черные волосы, слегка посеребренные на висках, были несомненно прекрасны и, будучи уложенными в прическу, выглядели бы еще красивее.
Ее встреча с Тео была исполнена столь же безудержной радости, но в отличие от Алвины Бесс тут же засыпала брата миллионом вопросов, задаваемых так быстро, что Тео при всем желании не смог бы на них ответить.
Когда Тео удалось наконец освободиться из ее крепких объятий, он вернулся к экипажу и подал мне руку. Шаг с подножки на землю я постаралась сделать со всем изяществом и достоинством, на которые была способна, чему никак не способствовала Сара Ситон, вполголоса напевавшая в это время «Янки дудль». Определенно, в ней сидел какой-то неугомонный шаловливый бесенок. Мне не верилось, что она способна была делать все это со зла.
– Алвина, Бесс, знакомьтесь: это Нэнси, моя жена, – сказал Тео.
Рука Бесс судорожным движением потянулась к горлу, словно силясь сдержать готовый вырваться крик. Алвина, судя по всему, лучше владела собой, хотя слова Тео, последовавшие почти сразу же за его появлением, способны были повергнуть в шок кого угодно. Алвина нашла в себе силы вежливо улыбнуться и протянула мне руку:
– Очень приятно. Как поживаете?
Я пожала ей руку и слегка поклонилась.
– Рада познакомиться с вами. И с вами, Бесс. Тео так много о вас рассказывал, что мне кажется, будто я знаю вас давным-давно.
Бесс лишь слегка коснулась моей руки, отступила, словно боясь обжечься, и пролепетала:
– Но мы не знали… мы даже не подозревали… Тео ничего нам не сообщил. Тео, ты поступил несправедливо по отношению к нам!
– Простите меня, сестрички, – проговорил Тео, – но я хотел, чтобы сначала вы увидели Нэнси. Ее душевные качества достойны ее красоты. Вот увидите, она станет вам близкой, как сестра.
– Янки, – промолвила Алвина, но в ее голосе я не уловила враждебности. Хотя я лишь успела представиться, отличие моего произношения от южного говора было сразу заметно, так что нетрудно было узнать во мне северянку.
Я ответила с улыбкой:
– Да, янки из Филадельфии, которая почитает за честь быть женой южанина. Я надеюсь, мое происхождение не станет преградой между нами…
– Ну что вы! Извините нас, ради Бога, что мы повели себя немного невежливо. Не буду отрицать, в первую секунду мы действительно были поражены, что Тео женился на янки, но вы такая красавица – как вас можно не полюбить!
– Конечно! – сказала Бесс довольно сухо. – Вы – жена Тео, и отныне это ваш дом, а мы – ваши сестры. Мы желаем вам счастья.
Возникла пауза, которую нарушил Эдвин, о присутствии которого я уже успела забыть.
– Позвольте нам откланяться. Мы ждем вас в гости, Тео!
– Непременно, – кивнул Тео, и мы помахали им на прощание.
Когда экипаж скрылся из виду, вызвали двух служанок и приказали им заняться нашей поклажей. Мой муж взял меня под руку, и я приготовилась войти в стены особняка, которому отныне суждено было стать моим родным домом. И вдруг мы, все четверо, остановились как вкопанные.
На пороге стоял огромного роста старик – не человек, а настоящая башня: шестифутовая фигура, увенчанная высокой копной седых волос. Старик опирался на массивную трость, покрытую резьбой так же густо, как его лицо – сетью глубоких морщин. Должно быть, в молодости он был очень красив, но годы взяли свое. Грозно взирая на нас с высоты своего роста, он стоял, словно скала, на пороге дома Мэртсонов с одной лишь целью – не дать войти ненавистной янки. Ослепительно белая рубашка с открытым воротником, кремовые брюки и начищенные до блеска черные ботинки – этот простой и строгий наряд придавал его виду еще большую внушительность. Постояв так некоторое время, старик повернулся к нам спиной и удалился в дом, не проронив ни слова.
– Это было приветствие деда, – прокомментировал Тео с горечью, и его лицо покраснело от гнева. – Он, должно быть, услышал произнесенное здесь слово «янки». Мне очень стыдно за него, Нэнси, но постарайся не обижаться. Помни о том, сколько ему пришлось пережить. Клянусь, узнав тебя поближе, он будет покорен твоими достоинствами.
– Несомненно, – подтвердила Бесс. – Это может произойти не сразу, но в конце концов вы уже стали женой Тео – одной из Мэртсонов: нам некуда торопиться.
– С вашим прибытием дом Мэртсонов оживет, – сказала Алвина. – Семье нужна свежая кровь, не правда ли, Тео?
– Воистину так, сестра, – улыбнувшись через силу, согласился Тео.
– Мы наконец снова сможем принимать гостей, – сказала Бесс. – Ведь столько лет…
– О, конечно, мы теперь разбудим весь Новый Орлеан! – перебила ее Алвина. – Пришло время забыть войну и лишения!
Я была настолько тронута искренним желанием этих милых женщин приободрить меня, что, не в силах вымолвить ни слова, едва сдерживала слезы благодарности – я не считала вправе расплакаться при Тео.
– Может быть, теперь снова будут праздновать Марди-грас, – сказала Бесс. – Я так мечтаю об этом дне!
– А я мечтаю, – произнес Тео, – чтобы этот день никогда больше не возвращался.
Возникло неловкое молчание. Тео взял меня за руку и, не говоря ни слова, повел в дом.
Миновав двери и войдя в холл, я сразу обратила внимание на обои с изображением сцен из жизни французского двора. Судя по богатству и насыщенности красок, они принадлежали к эпохе королевы Анны. По обе стороны двери стояли позолоченные консоли с мраморными верхушками, на которых помещались астральные лампы бристольского стекла. Но самой примечательной деталью интерьера была легкая изогнутая лестница красного дерева, ведущая на второй этаж. Я словно оказалась внутри дорогого ларца: яркий красный ковер на полу довершал это сходство, как, впрочем, и потолок, оклеенный зеленовато- лиловыми обоями.
Отсюда мы прошли в небольшую уютную гостиную с черным мраморным камином, отделанным золотом. В высоком зеркале отражалась роскошная люстра. Мебель орехового дерева была обита красным бархатом.
– Вы, конечно, устали с дороги, – сказала Алвина. – Не смеем вас задерживать. Проходите наверх. Твоя комната, Тео, готова принять тебя и твою супругу.
Мы поднялись на второй этаж, прошли по широкой галерее и вошли в большую комнату, залитую теплым солнечным светом, проникающим сквозь кружевные шторы. Невозможно было поверить, что здесь столько лет никто не жил: благодаря трогательной заботе Алвины и Бесс все сверкало чистотой.
Интерьер спальни был выдержан в готическом стиле: посредине стояло массивное ложе, а по обе стороны от его изголовья – резные столики. Полог и простыни были из тонкого золотистого сатина. Во всем чувствовалась женская рука, причем рука мастера с хорошим вкусом.
– Ну, вот мы и дома, – сказал Тео и привлек меня к себе.
– О Тео, я не могла даже мечтать о том, что когда-нибудь буду жить в такой роскоши! – восхищенно проговорила я.
– Теперь ты будешь здесь хозяйкой, – сказал он. – Я очень надеюсь, что для тебя это не будет обременительно.
– Нет, конечно, – заверила я его. – Хотя без помощи твоих сестер мне не обойтись.
– Они рады будут тебе помочь – ты успела завоевать их симпатию, – довольно улыбнулся Тео.
– Только бы это было правдой! Ведь тебе часто придется уезжать по разным делам, а скрасить долгие дни ожидания могут только добрые подруги.
