летел посередине. И, уже не помня в горячке, каким из мечей кого надо пырять, на всякий случай со всей дури рубанул по лысому черепу обоими.
И провалился вперед.
Не ожидал я, что вампир просто развалится напополам, словно картинка, нарисованная на ватмане.
Я буквально окунулся в фонтан крови, плеснувший на меня из половинок монстра, которые я вдобавок разбросал своим телом, летя вперед по инерции.
Два других вампира не ожидали столь стремительной контратаки, без сомнения рассчитывая на внешний эффект. Который наверняка всегда срабатывал на людях, как гипнотизирующий взгляд удава на кроликов или кошек. Но сейчас пришла пора им самим сильно удивиться, когда половинки разрубленного тела начали заваливаться на них, цепляясь уже мертвыми когтистыми крыльями за уродливые тела патрульных.
Вдобавок серебряный меч застрял в половине вампирьего черепа, и мне пришлось развернуться на каблуках, чтобы выдернуть его. Выдернуть то я его выдернул, но тут подоспели два ликана с разверстыми пастями. В одну из которых я и воткнул окровавленный серебряный меч чисто машинально — не учили нас в спецназе рубиться полуметровыми гладиусами, растущими прямо из ладоней.
Правда, учили многому другому, например рукопашке и ножевому бою. Поэтому сейчас приходилось импровизировать на ходу, глуша вполне понятный человеческий страх не менее понятным русским «Ммммлллляяяя!!!», рвущимся из глотки в унисон с ультразвуковым визгом вампиров и ревом собакоголовых оборотней.
В общем, получилась свалка. Я рубил, орал, с силой выдергивал меч, когда ошибался ударом. И проваливался в ударе, чуть не втыкая клинок в розовую плитку пола, когда не ошибался. Пару раз мне чувствительно досталось — вампир прошелся когтистым крылом по плечу, разрывая куртку и плоть под ней своими костяными крючьями. И второй ликан, которому повезло больше, чем его товарищу, поймавшему пастью серебряный меч, промахнувшись, куснул воздух у моего лица, при этом все же полоснув передними зубами по щеке.
Я же продолжал махать мечами, уже слабо соображая, куда попадаю — по телам нелюдей или по столам и стульям, которые от удара любого из мечей разлетались в щепки. Да и видел я неважно — быстро сворачивающаяся чужая кровь на моем лице, перемешанная со своей, склеила ресницы, и мне приходилось постоянно напрягать лицевые мышцы, чтобы разодрать кровавую корку на веках и разглядеть хоть что- нибудь.
— Остановись, Охотник.
Голос был спокойным и на редкость мерзким. Возможно, оттого, что новые ботинки — и те жмут, а уж пока новый язык приработается в пасти и перестанет цепляться костяным гарпуном за зубы, намучиться с ним придется преизрядно.
Видать, начальнику Патруля Равновесия тоже не нравилась его новая шепеляво-свистящая речь, потому он предпочитал не говорить, а делать. И то, что он делал, заставило меня замереть на месте, не обращая внимания на последнего рядового вампира с перерубленным крылом, которого следовало бы добить — но уже вряд ли получится.
Потому как проклятый командир Патруля оказался хитрее. Он не полез в драку как все, а, видать, по стеночке прогулялся по периметру зала, подошел к нашему столику и просто взял Ладу за волосы и ввел ей под кожу шеи кончик одного из своих когтей. После чего прошепелявил два слова.
Потом он напрягся и прошипел:
— Стоять!!! — когда покалеченный вампир вознамерился в ярости снести мне голову когтистой лапой. Тот так и застыл словно памятник жертве Маскарада среди луж дымящейся крови и трупов нелюдей.
— Спрячь мечи, — приказал начальник Патруля. И, видя мое замешательство, подсказал: — Просто подумай о том, чтобы они исчезли.
Я подумал. И, почувствовав боль в ладонях, опустил глаза.
Мечи, по самые кисти моих рук залитые кровью, быстро втягивались в предплечья. Через несколько мгновений лишь шрамы на ладонях да пузырящаяся алая масса вокруг них напоминали о странной и страшной трансформации. Шевельнув руками, я не почувствовал никакого дискомфорта, словно и не в мою плоть спрятались полуметровые заточенные куски дерева и серебра, способные проходить сквозь мясо нелюдей и окружающие предметы словно топор сквозь масло.
— Теперь обыщи и надень на него наручники!
Приказ, понятное дело, был адресован уже не мне, а раненому подчиненному. Но я не смотрел на монстра, который медленно шел ко мне, волоча по полу свое громадное искалеченное крыло. Мой взгляд был прикован к мертвенно-бледному лицу Лады. Я знал — ей сейчас очень больно. Но это была не физическая боль от вонзенного в ее тело когтя начальника Патруля, кончик которого находился в миллиметре от сонной артерии.
— Почему ты не трансформировалась? — тихо спросил я.
Она ответила еще тише, но я расслышал:
— Я должна быть рядом с братом…
Черт! Никогда не понимал я женской логики! Конечно, сейчас она гораздо скорее окажется рядом с братом! А потом — на вампирском суде, одно название которого говорит само за себя. Стоило ли столько сил класть на поход сквозь Синюю мглу, чтобы вот так по глупому сдаться и даже не попытаться пробиться вместе со мной?!
Недобитый вампир, кривясь от боли, подошел ко мне, охлопал меня когтистыми лапами, изъял пистолеты, кобуры и мобильник, после чего залез куда-то себе за пазуху и из кожистой складки извлек два толстых бублика. Бублики, состоящие из сегментов, были сделаны из блестящего белого материала, напоминающего керамику, и соединены между собой короткой цепью. Такие вот оказались у кровососов наручники, которые недобиток затянул на моих запястьях. У меня возникло стойкое ощущение, что мои руки обвили холодными телами два жирных живых червя, до поры до времени замороженных и находящихся в спячке.
— При любой попытке трансформации браслеты просто отсекут тебе руки, — прошипел мне на ухо раненый вампир. — И я буду очень просить Совет, чтобы мне отдали тебя после того, как они выкачают из твоих вен всё, что им нужно. Надеюсь, что ты будешь еще жив. А я позабочусь, чтобы ты умирал ооочень дооолго…
Все время, пока недобитый патрульный брызгал слюнями мне в ухо, я очень внимательно смотрел на коготь, торчащий под тонкой кожей девушки в опасной близости от ее артерии. И если бы вампир все-таки проткнул ее, то я бы позаботился о том, чтобы эта минута была в его жизни последней. Не знаю как, но постарался бы очень, несмотря на браслеты.
Но начальник Патруля Равновесия оказался умнее. Убедившись, что я нейтрализован, он медленно вытащил из тела девушки свой коготь, оскалился и, демонстративно медленно обвив его новым языком, облизнул.
— Сладкая девочка, — сказал он, причмокнув. — Надо быть полным идиотом, чтобы отдать такую врагу. К тому же мне кажется, она к тебе слегка неравнодушна. Тогда ты идиот вдвойне, х-о-м-о.
Последнее слово он произнес нарочито медленно, по буквам. Подонок бил по больному, заодно тренируя свой новый язык. Язык тренировался успешно, шепелявость почти исчезла. Но я мысленно поклялся, что при первом же удобном случае отрублю его еще раз. И обязательно позабочусь, чтобы он не вырос снова.
Потом фигуры чудовищ несколько смазались в пространстве, будто из них вытекла в воздух некая грязно-серая взвесь, окутав омерзительные тела и размыв их очертания. Но эти странные облака быстро рассеялись, испоганив воздух довольно сильным запахом сероводорода и заодно вернув телам вампиров прежние человеческие очертания.
Конечно, выглядели патрульные неважно. Серая форма, которая, как я теперь знал, есть у Братьев- вампиров не что иное, как измененные трансформацией крылья, была изрядно помята и местами разодрана. У того вампира, что меня конвоировал, вообще один рукав был полуоторван, и из прорехи сочилась черно- алая жидкость.
Начальник Патруля извлек из нагрудного кармана мобилу, очень похожую на ту, что лежала у меня в
