того, сэр…
— Чего «того»? — совсем разомлевший дракон швырнул обглоданной бычьей костью в пролетавшую мимо утиную стаю.
Птицы возмущенно загалдели и, страшно по-утиному изругав хулигана, подались на юг.
— Ну, «того»… — командир отряда, суровый рубака со шрамом во всю щеку, покраснел от смущения, — …Уж не забудьте пожечь одну-две деревеньки, да какой-нибудь захудалый замок разорить.
— Не забуду, — пообещал дракон, чтобы побыстрее отделаться от назойливого просителя.
Глядя вслед стае, ящер чувствовал, что его тоже тянет на юг. Солнце, пляж, море… Эх! За бабочек и червей дракон был спокоен, но глядя на улетающих птиц, невольно задумался, а не было ли у него в роду уток?
Продолжить эту крамольную мысль ящеру помешал конечно же напарник.
— Здорово ты их! — рыцарь с восторгом проследил взглядом за уносящимся рысью к своим молодцам командиром отряда охотников.
— Ага, — лениво согласился дракон.
— Молодец, — рыцарь покровительственно похлопал напарника по покрытому чешуей бицепсу.
— Угу, — сытость всегда располагала дракона к лаконичности.
— А помнишь, как ты заявил этим варварам: «Не будет жрачки — пойду и убью себя об стену!» — ? Как же они испугались, хе-х, — рыцарь даже забулькал от восторга.
— Ну, да. Кому же хочется остаться без высокооплачиваемой работы?..
— Это ты к чему? — в который раз за этот день не понял партнера рыцарь.
— К тому, что я в некотором смысле — естественная монополия: один единственный дракон на всю Европу.
— Все равно не понял.
— Не важно, — отмахнулся дракон, поудобнее устраиваясь, чтобы подремать, — Важно, что охотники поняли.
— Что поняли?
— Что такое взаимовыгодное сотрудничество, — пробормотал дракон. И закрыл глаза.
Был солнечный полдень.
— Ну?.. — спросил дракон.
— Водичка — что надо! — согласился рыцарь, с наслаждением плескаясь на полуметровой глубине у самого берега.
Неподалеку маячили зубчатые стены Константинополя. В столице Византийской империи царил невиданный шмон. По повелению базилевса вот уже вторые сутки безуспешно искали героя-драконоборца…
— Давай ко мне, — предложил дракон, блаженно дрейфуя вверх брюхом поперек пролива Босфор, — Тут воды больше.
— Ни за что. Тут вода теплее, — отрезал рыцарь.
Вообще-то, он банально не умел плавать. Но скорее бы позволил себя распять, чем признаться в этом.
— Ну, как хочешь… — махнул на напарника хвостом ящер. И нырнул, взметнув ввысь тонны воды вкупе с парой насмерть перепуганных катранов.
Потом откуда-то снизу донесся гулкий удар и рыцарь почувствовал, как вздрогнуло под ногами дно Понта Эвксинского.
Потом дракон вынырнул.
— Нет, ну кто так строит? — немедленно возопил он, едва пасть оказалась выше уровня воды.
— Это ты кого сейчас спрашиваешь? — удивился рыцарь.
— Кого? Бога вашего, кого ж еще? Это ж, мол, он все сотворил, халтурщик несчастный!
— А почему «халтурщик»?
— А потому что копать надо глубже, — огрызнулся дракон, осторожно щупая шишку на голове.
Тут рыцарь не выдержал и фыркнул.
— Черепно-мозговая травма, по-твоему, это смешно? — возмутился ящер.
— У тебя с макушки свисают пучки длинных водорослей…
— И?
— …Точь-в точь — иудейские пейсы, хе-х.
Дракон с оглушительным шипением втянул воздух, но отбрить напарника не успел. Ибо как раз в этот самый момент позади туши ящера кто-то громко шмыгнул носом и басом поинтересовался:
— Эй! Ты хто?
— Чудо-юдо рыба жид! — рыкнул дракон, не оборачиваясь.
За спиной дракона снова шмыгнули носопыркой и уже тоном ниже объявили:
— Се есьм пархатые, княже.
— Проклятые карлики. Везде-то они поспевают, язви меня Локи в чресла омелой!.. — откликнулся другой голос с сильным норманским акцентом.
Дракон так удивился, что наконец-то соизволил повернуть шею.
Заполнив собою весь горизонт без остатка, там и сям болтался на волнах целый флот. На расстоянии же вытянутого весла от ящера обнаружилась деревянная ладья, увешанная червлеными щитами. Из-за щитов на чешуйчатое создание смотрели двое в кольчугах и шеломах. Один смотрел сонно, второй — удивленно.
Потом второй отвесил первому звонкий подзатыльник.
— Ай! Почто, княже, руки распускаешь?
— По то, воевода, что вот этот никакой не пархатый, — объявил тот, что именовался князем. Затем умудренно добавил: — Пархатые, они в кости помельче будут.
— А вдруг я прямой потомок Самсона? — внезапно сам для себя обиделся дракон.
— Никогда не слышал про такого конунга, — сообщил князь, подумав, — Обо всех известных конунгах скальды саги слагают. И про Рагнара Волосатые Штаны, и про Сигурда Змеиноглазого, и про Бьорна Железнобокого, и про отца моего — Рюрика Новгородского. А про Самсона Пархатого я саги не слышал. Значит был так себе человечишка.
— Про Самсона в Библии написано, — решил блеснуть образованностью рыцарь, поспешно натягивая за камнями подштанники.
— И что же там про него написано? — без малейшего интереса спросил князь.
— Ну… — рыцарь почесал за ухом, силясь вспомнить хоть какие-то подробности, — Он руками рвал львов на козлят и поджигал лисицам хвосты. А еще его погубила Далила.
— Умалишенный, погибший из-за дурной бабы, — князь презрительно сплюнул за борт, — И его вы считаете своим героем?
— Таки да, — неожиданно сами для себя хором ответили дракон и рыцарь.
Ответом ему был крайне сочувственный взгляд и новый плевок в воду. Все еще мучимый чувством неясной обиды, дракон ответил огненным плевком. Ошпаренные катраны стали в панике выбрасываться на берег, чем изрядно напугали рыцаря. При этом одна рыбина повисла у рыцаря на заду, заставив доблестного воина скакать с камня на камень и истошно верещать «сгинь, нечистая сила!»
— Подумать только, — князь скрестил руки на груди, — И после этого моя супруга Хельга еще будет говорить: «Ингвар, у тебя на Руси живут одни психи»… Нет уж. Необходимо положить конец растлевающему влиянию отсталого Запада на цивилизованный Восток.
— Шо, княже? Возьмем Царьград на копье и разнесем по камешку? — оживился воевода.
— Нет, — князь Ингвар поджал губы, — Всем — отбой. Возвращаемся в Киев. У нас дома есть масса
