— Не говорите ему пока, — попросила она.
— Ну конечно, — закивала Пестролапая. — Разумеется, ты должна сама сказать ему. Я понимаю. Только не затягивай. Ты очень быстро округляешься, Синегривка. Скоро это заметят не только кошки, но и все коты!
Когда Пестролапая и Розохвостка улеглись, Синегривка села и стала смотреть в темноту палатки.
«Это моя вина, — беззвучно шептала она. — Лунница, Белогривка, простите меня. Я не хотела, чтобы это произошло!»
Когда забрезжило утро, она тяжело поднялась и впервые почувствовала тяжесть в животе. Как она могла до сих пор не замечать этого? Снаружи воины уже окружили Змеезуба, распределявшего дневные обязанности. Пятнистый какое-то время назад перебрался в палатку целителей и фактически сложил с себя обязанности глашатая.
Синегривка тяжело прошла мимо воинов и подошла к палатке предводителя. У порога она остановилась и робко позвала:
— Солнцезвезд? Я хотела поговорить с тобой.
— Синегривка? — раздался из глубины пещеры негромкий голос Солнцезвезда. — Заходи.
Подавив тошноту, Синегривка раздвинула полог лишайника и вошла внутрь.
Солнцезвезд сидел на своей подстилке и умывался.
— Ты здорова?
— Не совсем, — ответила Синегривка. — Плохо себя чувствую. Можно мне не ходить в патрули?
Солнцезвезд склонил голову набок.
— Съела что-то?
— Наверное.
— Конечно, отлежись. Но если к полудню не почувствуешь себя лучше, непременно загляни к Пышноусу.
— Мне нужно подышать свежим воздухом, и все пройдет, — заверила Синегривка, пятясь к выходу. Потом, не оглядываясь, бросилась на поляну. Ей не терпелось поскорее очутиться в лесу, где можно хоть немного побыть в тишине и одиночестве.
Дроздовик отделился от группки воителей и догнал ее у выхода.
— Ты в порядке?
— Все хорошо, — буркнула Синегривка, не поднимая глаз. Уши у нее горели от стыда. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Как она могла так вести себя вчера во время разговора с Пестролапой и Розохвосткой? Ведь она фактически подтвердила, что Дроздовик — отец ее котят!
Дроздовик отстал, и Синегривка поспешно юркнула в лаз. Колючки больно царапали бока, вырывая клочья шерсти. Только теперь она заметила, как сильно округлился ее живот. Она вся запыхалась, пока поднялась на вершину холма. Неужели это не сон, и она носит котят? Незнакомая прежде нежность затопила ее, и она неловко наклонилась, чтобы пригладить языком шерсть на животе.
Заслышав шаги патрульных, вышедших из лагеря, Синегривка встала и отошла в папоротники. Она шла до тех пор, пока звуки не стихли вдали. Тогда она остановилась и огляделась по сторонам. Впереди деревья редели, в просветах виднелось светлое утреннее небо. Лапы сами понесли Синегривку к реке. Она не обманывала себя — она знала, что не справится одна. Ей нужна была поддержка Желудя. Синегривка хотела поделиться с ним своей новостью. Но захочет ли он видеть ее? Может быть, он давно забыл о той ночи?
Она спустилась по пологому склону и села у кромки воды. Холодные ветры Голых деревьев обнажили дальний берег реки, и Синегривке была хорошо видна территория Речных котов. Что теперь будет? Как она объяснит племени появление этих котят?
«Вода погубит тебя…»
Что означало это пророчество? Может быть, оно предвещало ей рождение детей-полукровок от Речного кота?
Небо было затянуто тяжелыми серыми тучами, обещавшими снегопад. Поежившись, Синегривка снова окинула взглядом дальний берег. Она больше не могла ждать. Она замерзла и проголодалась. Но когда Синегривка, подавив вздох разочарования, встала, то заметила краем глаза какое-то движение на противоположном берегу. Она нетерпеливо вытянула шею, и ее сердце бешено застучало, когда она узнала гладкую, рыжевато-бурую шерсть Желудя.
Но Желудь был не один. Он возглавлял патруль, и рядом с ним шагали Совокрыл и Выдрохвост. Синегривка попятилась назад, но было уже слишком поздно. Коты заметили ее.
— Решила половить рыбку? — оскалился Выдрохвост, злобно глядя на нее через реку.
Желудь даже не взглянул на Синегривку.
— Ты же знаешь, что Грозовые коты пуще смерти бояться промочить лапы, — усмехнулся он. — Вернитесь в лагерь и доложите Метеору, что мы заметили Грозовую кошку на границе, — сказал он товарищам. — А я останусь здесь и посмотрю, сколько их тут еще.
Выдрохвост и Совокрыл со всех лап бросились исполнять приказ.
Желудь остановился у края воды.
— Долго же ты собиралась, — крикнул он через разделявшую их темную, быстро бегущую воду.
— Я… Ты мне нужен.
Глаза Желудя просияли надеждой. Синегривка поморщилась, предвидя уготованное ему разочарование. Неужели он мог подумать, что она пришла сюда назначить ему новое тайное свидание?
Желудь вошел в воду и поплыл. Несмотря на сильное течение, он ни разу не отклонился от курса и, словно выдра, рассекал речную гладь. Вскоре он вышел на камни и подбежал к Синегривке.
— Что случилось?
Синегривка опустила глаза. Она вдруг забыла все слова. Она не видела его целый месяц. Как он поведет себя? Что скажет?
— Твой брат не назначил тебя глашатаем, — зачем-то выпалила она.
— Не назначил.
— Мне казалось, ты хотел быть предводителем.
— Он предложил. Я отказался. Я пока не заслужил эту честь. Но непременно заслужу. — Желудь обернулся через плечо. — У нас мало времени. Что случилось?
— И ты не разочарован? Из-за того, что не стал глашатаем?
— Синегривка! — взгляд его посуровел. — Метеор сейчас пришлет сюда патруль!
— Да-да, — пролепетала Синегривка. — Ладно.
Она сделала глубокий вдох и сказала:
— Я жду котят.
Глаза у Желудя стали круглыми, как у совы. Синегривка ждала его ответа, а лес кружился вокруг нее, и земля уплывала из-под лап.
— Все будет хорошо! — Желудь прижался к ней, и его мокрая шерсть обожгла ее холодом. — Наши дети будут самыми лучшими во всем лесу. Храбрыми, сильными и умными! Они будут плавать так же хорошо, как лазать по деревьям.
Синегривка с досадой отстранилась.
«Он ничего не понял!»
— Мы принадлежим к разным племенам, — сухо напомнила она.
— Да, это проблема, — признал Желудь. — Но она решается. Ты можешь перейти в Речное племя или я вступлю в Грозовое. Так не раз делалось раньше.
— Правда? — резко спросила Синегривка.
— Конечно. Да взять хотя бы Ветреницу из вашего племени! Разве ты не знала, что ее отец был воином Ветра?
Синегривка медленно покачала головой. Никто никогда не говорил ей об этом.
— Ты точно знаешь?
— Да.
— А почему тогда никто об этом не говорит?
