Андреа вздрогнул; его всегда бросало в дрожь от мыслей Кадрусса.
– Видишь ли, – продолжал тот, – это отвратительно – постоянно жить в ожидании первого числа.
– Эх, – философски заметил Андреа, решив доискаться, куда клонит его собеседник, – разве вся жизнь не проходит в ожидании? А я как живу? Я просто терпеливо жду.
– Да, потому что, вместо того чтобы ждать какие-то несчастные двести франков, ты ждешь пять или шесть тысяч, а то и десять, а то и двенадцать. Ведь ты у нас хитрец. У тебя всегда водились какие-то кошельки, копилки, которые ты прятал от бедного Кадрусса. К счастью, у этого самого Кадрусса был хороший нюх.
– Опять ты чепуху мелешь, – сказал Андреа, – все о прошлом да о прошлом – к чему это, скажи на милость?
– Тебе только двадцать один год, тебе нетрудно забыть прошлое; а мне пятьдесят, и я волей-неволей возвращаюсь к нему. Но поговорим о делах.
– Наконец-то.
– Будь я на твоем месте…
– Ну?
– Я реализовал бы свой капитал.
– Реализовал?
– Да, я попросил бы деньги за полгода вперед, под тем предлогом, что хочу купить недвижимость и приобрести избирательные права. А получив деньги, я удрал бы.
– Так, так, так, – сказал Андреа, – это, пожалуй, неплохая мысль!
– Милый друг, – сказал Кадрусс, – ешь мою стряпню и следуй моим советам: от этого ты только выиграешь душой и телом.
– А почему ты сам не воспользуешься своим советом? – сказал Андреа. – Почему ты не реализуешь деньги за полгода, даже за год, и не уедешь в Брюссель? Вместо того чтобы изображать бывшего булочника, ты имел бы вид настоящего банкрота. Это теперь модно.
– Но что же я сделаю, имея в кармане тысячу двести франков?
– Какой ты стал требовательный, Кадрусс! – сказал Андреа. – Два месяца назад ты помирал с голоду.
– Аппетит приходит во время еды, – сказал Кадрусс, скаля зубы, как смеющаяся обезьяна или как рычащий тигр. – Поэтому я и наметил себе план, – прибавил он, впиваясь своими белыми и острыми, невзирая на возраст, зубами в огромный ломоть хлеба.
Планы Кадрусса приводили Андреа в еще больший ужас, чем его мысли: мысли были только зародышами, а план уже грозил осуществлением.
– Что же это за план? – сказал он. – Могу себе представить!
– А что? Кто придумал план, благодаря которому мы покинули некое заведение? Как будто я. От этого он не стал хуже, мне кажется, иначе мы с тобой не сидели бы здесь!
– Да я не спорю, – сказал Андреа, – ты иной раз говоришь дело. Но какой же у тебя план?
– Послушай, – продолжал Кадрусс, – можешь ли ты, не выложив ни одного су, добыть мне тысяч пятнадцать франков… нет, пятнадцати тысяч мало, я не согласен сделаться порядочным человеком меньше чем за тридцать тысяч франков.
– Нет, – сухо ответил Андреа, – этого я не могу.
– Ты, я вижу, меня не понял, – холодно и невозмутимо продолжал Кадрусс, – я сказал: не выложив ни одного су.
– Что же ты хочешь? Чтобы я украл и испортил все дело, и твое и мое, и чтобы нас опять отправили кое-куда?
– Что до меня, – сказал Кадрусс, – мне все равно, пусть забирают. Я, знаешь ли, со странностями: я иногда скучаю по товарищам, не то, что ты, сухарь! Ты рад бы никогда с ними больше не встретиться!
Андреа на этот раз не только вздрогнул; он побледнел.
– Брось дурить, Кадрусс, – сказал он.
– Да ты не бойся, Бенедетто, ты мне только укажи способ добыть без всякого твоего участия эти тридцать тысяч франков и предоставь все мне.
– Ладно, я подумаю, – сказал Андреа.
– А пока ты увеличишь мою пенсию до пятисот франков, хорошо? Я, видишь ли, решил нанять служанку.
– Ладно, ты получишь пятьсот франков, – сказал Андреа, – но мне это нелегко, Кадрусс… ты злоупотребляешь…
– Да что там! – сказал Кадрусс. – Ведь ты черпаешь из бездонных сундуков!
По-видимому, Андреа только и ждал этих слов; его глаза блеснули, но тотчас же померкли.
– Это верно, – ответил Андреа, – мой покровитель очень добр ко мне.
– Какой милый покровитель! – сказал Кадрусс. – И он выдает тебе ежемесячно?..
– Пять тысяч франков, – сказал Андреа.
– Столько же тысяч, сколько ты мне обещал сотен, – заметил Кадрусс, – верно говорят, что незаконнорожденным везет. Пять тысяч франков в месяц… Куда же, черт возьми, можно девать столько денег?
– Бог мой! Истратить их недолго, и я, как ты, мечтаю иметь капитал.
– Капитал… понятно… всякий хотел бы иметь капитал.
– А у меня он будет.
– Кто же тебе его даст? Твой князь?
– Да, мой князь; к сожалению, я должен еще подождать.
– Подождать чего? – сказал Кадрусс.
– Его смерти.
– Смерти твоего князя?
– Да.
– Почему это?
– Потому что он упоминает меня в своем завещании.
– Правда?
– Честное слово!
– А сколько?
– Пятьсот тысяч!
– Вон куда хватил!
– Я тебе говорю.
– Быть не может!
– Кадрусс, ты мне друг?
– На жизнь и на смерть.
– Я открою тебе тайну.
– Говори.
– Но только помни…
– Буду нем, как рыба.
– Так вот, мне кажется…
Андреа замолчал и оглянулся.
– Тебе кажется… Да ты не бойся! Мы совсем одни.
– Мне кажется, что я нашел своего отца.
– Настоящего отца?
– Да.
– Не папашу Кавальканти?
– Нет, тот уехал; настоящего, как ты говоришь.
– И этот отец…
– Кадрусс, это граф Монте-Кристо.
– Да что ты!
