На мгновение все оцепенели. Драйму показалось: пламя как будто расступилось и приугасло. И вдруг ошеломляющая боль — такую вообразить-то трудно, не то что вытерпеть — скрутила его, бросила на пол. Стражники подскочили, отшвырнули от очага. Драйм перелетел через скамью, ударился головой об пол и хлынувшей сверху водяной струи уже не ощутил.
Близок час битвы. Смутен рассвет, тускло небо, густы росы. Воздух недвижен. В полной тишине лишь конь фыркнет да доспех звякнет — выстраиваются войска. Королевский шатер на Белом холме. В землю воткнуты древки стягов. Черный лев на белом поле. Белый олень — на зеленом.
Из молочной пелены возникает человек. Плащ его намок от росы, кольчуга влажно поблескивает. Навстречу ему из шатра выходит Аннабел. В этот час она не желает скрываться за стенами крепости. На голове Аннабел — венец с переливчатым опалом. Король принимает из ее рук другой — с крупными изумрудами. Каждый воин узнает Короля — и по белому плащу, и по золотому обручу, надетому поверх шлема. Узнают свои — воспрянут духом, узнают враги — озлобятся. Где будет Король, там начнется самая жаркая сеча.
Юный паж, дрожа от возбуждения, поднимает щит. Он добился великой чести: прикрывать Короля во время боя.
Пласты тумана отрываются от земли, медленно тают. Когда туман рассеется, в войсках заиграют атаку.
Артур сбрасывает плащ, вынимает из ножен меч, прижимает к губам клинок. Слуга подводит Турма. Касается Артур нежной конской морды, перебирает белую гриву.
— Может быть, это наша последняя битва. Не подведи.
Капитан Ральд тоже сбрасывает плащ. Для пробы взмахивает мечом — словно огненное колесо кружится над головой.
Только накануне вернулся Ральд — устал и мрачен.
— Мы настигли отряд Магистра. Увы, предводитель меня перехитрил. Сразу за Борчем он покинул отряд, взяв с собой пленника и десять человек охраны. Спустился к реке, купил лодку и добрался до столицы по воде. Когда я это узнал, поздно было догонять…
Тем же вечером прибыл гонец от Магистра.
— Лорд Артур, примите его, — говорит Король.
— Проводите дорогого гостя в лучшие покои, — бросает Артур слугам. — Я выслушаю его завтра… После битвы.
В глазах Гильды — мука, все избегают взгляда ее, даже Артур. Низко склоняет голову Плут. И не виноват, а места себе найти не может.
…За три дня до битвы Скрипач, проснувшись ни свет ни заря, забарабанил в дверь Плясуньи. Она вскочила, встрепанная:
— Что? Замок штурмуют?
— Нет. Прошу, сходи со мной в Борч.
— Зачем?
— К скрипичному мастеру.
Плясунья присела на деревянный порог. Обеими руками вцепилась в ворот рубахи. Глядя поверх ее головы, Скрипач говорил:
— Сегодня я видел во сне затонувший город. Море билось о сваи. Колокола гремели. А по берегу брела белая олениха. Когда копыта ее касались воды, рождалась музыка — такая прекрасная, что и слабый отзвук ее должен радовать сердце. Я пойду в Борч и куплю скрипку. Пусть это будет обычный инструмент. Я вложу в нее душу. Пусть создам лишь тень той музыки — она окажется прекраснее всего доселе слышанного.
…И музыка звучит. Слушают ее гости Артура и Плясуньи. Радость озаряет лицо Артура ярче, нежели пламя свечей. Он избрал жену по сердцу. Надолго ли счастье — никто не знает. Впереди страшная битва. И все же на губах Артура улыбка ликования: величайшая опасность позади. Извилистым путем шел, мог навек со своей судьбой разминуться. Теперь этих волшебных часов у него никто не отнимет.
Плясунья смотрит на Артура не отрываясь. Вот он склоняет голову, все внимательнее прислушиваясь к пению скрипки, будто старается различить чей-то иной голос, будто внимает дальнему зову.
Артур крепче обнимает жену, говорит:
— Я не боялся смерти, теперь и жизни не боюсь. Я знаю, что буду делать дальше.
Плясунья прячет лицо. Она заставит себя быть смелой, не вспоминать о грядущей битве. Что ждет впереди? Неважно. Важно, что сейчас нет людей счастливее их.
…Скрипач, прижимая к груди инструмент, всходит на стену Борча. С ним Флейтист, Гильда, Плясунья, Оружейник, Плут, Менестрель. Плясунья цепенеет в ожидании. Предстоит сеча кровавая. Что сулит? Поражение? Победу — какой ценой? Что если — вымолвить страшно — и Король, и полководец головы сложат? Плясунья видела, как Артур в битву собирался. Словно к смерти готовился. А ей — стоять на стене, руки ломать, неотрывным взглядом следить… Вдруг упадет на ее глазах мертвым…
Менестрель касается струн. В его глазах нет страха, сильно и твердо звучит голос:
— Сбросив годы и горе с плеч,
Я сегодня берусь за меч,
Но, предчувствуя грозный бой,
Я и песню беру с собой.
Сеял хлеб иль лелеял сад —
Ты теперь, как и я, солдат.
Что привычно тебе и мне —
Во вчерашнем осталось дне.
Позади, распластав поля,
Сонно дышит твоя земля,
И деревья в ее садах
В страхе молятся о плодах.
Суждено ль им увидеть свет?
Вот вопрос, за тобой ответ,
Молчаливой стоят стеной
Города за твоей спиной.
В пенье наших с тобой клинков
Оживут голоса веков.
Безвоенного века нет,
Каждый в красный окрашен цвет.
Коль палитра веков бедна,
В том и наша с тобой вина.
Ты слуга и герой холста,
Пробуй краски, меняй цвета.
Если меч твой направит месть —
Боль в душе, как и радость, есть,
Только шепчет-поет листва,
Что не местью душа жива.
Это значит — идут бои
За счастливые дни твои.
Зря ли память об этих днях
Из сердец прогоняет страх?
Во вчерашнем оставив дне
Что привычно тебе и мне,
Ты, предчувствуя грозный бой,
Память счастья возьми с собой.
Нам кровавить мечей клинки
Милосердию вопреки,
