охрану. Слабым утешением служит то, что все решила случайность. Или лорд Гаральд ошибся, или Артур отменил Совет… Неважно: он сам должен, обязан был предусмотреть любую случайность.
Гильда приготовила тесто для лепешек и взялась разделывать рыбу. Стрелок смотрел, как сыплется на стол серебристая чешуя.
Наступит утро, вернутся Оружейник и Менестрель, все соберутся вокруг стола. Что он им скажет?
Гильда больше не задавала вопросов. Жарила лепешки и ждала. Просто ждала, когда Стрелок вскинет голову и объявит, что у него готов новый план.
Лепешки поднимались и благоухали, их аромат растекался по всему дому. Вскоре запахло жареной рыбой. Гильда приготовила большое блюдо, и тут дверь кухни распахнулась, и на пороге появилась заспанная Плясунья.
— Гильда, чем это так вкусно пахнет? — спросила она сонным голосом. Потерла кулачком глаза и наконец заметила Стрелка. Радостно вскрикнула: — Не могли разбудить! Вот так всегда, — посетовала она. — Гильда узнает новости первой, а я…
— Если воображаешь, будто я много узнала, — Гильда поставила в центр стола блюдо с жареной рыбой, — то ошибаешься. Со мной беседовали так же оживленно, как с поленницей или обеденным столом.
Плясунья схватила горячую лепешку, ойкнула, уронила на стол и затрясла в воздухе обожженными пальцами. Стрелок невесело засмеялся.
— Прости, — сказал он Гильде. — Но у меня мало хороших новостей. Расскажите лучше, как жили это время.
Девушки переглянулись. Плясунья вновь потянулась к лепешке.
— У нас тоже мало хороших новостей, — сообщила она, перекидывая лепешку из руки в руку.
— Что такое? — встревожился Стрелок.
— Нет, все живы… — она сделала крохотную паузу, достаточную для того, чтобы у Стрелка упало сердце, — и здоровы.
— Давай уж без предисловий, — посоветовала Гильда.
— Понимаешь, мы не хотели сидеть нахлебниками на шее у ее отца, — продолжала Плясунья. — Я-то помогала по хозяйству, а от музыкантов проку не было. Вот они и собрались выйти в город, заработать немного…
— Прежде надо было заплатить за позволение играть, — перебил Стрелок.
— В том-то и дело. Я потому и не пошла с ними, чтобы не выглядело представлением. Они решили играть поодиночке где-нибудь на площади, в тавернах…
— Ну и… — поторопил Стрелок.
— Поначалу это им удавалось. Только все же приходилось платить…
— Кому?
— Не знаю. Каким-то людям… Они собирали дань с нищих, а заодно и с музыкантов.
— Много отбирали? — сквозь зубы спросил Стрелок.
— Да… Но это было еще не страшно, все-таки им кое-что оставалось. А потом… Однажды они явились очень поздно, в порванной одежде, все в синяках…
Стрелок поднялся. Плясунья смотрела не на него, а на свои пальцы, крошившие лепешку.
— Не знаю хорошенько, что случилось: то ли Скрипач не заплатил, то ли заплатил, а с него вновь потребовали деньги и он отказался… Их избили, но мало этого…
Плясунья вновь замолчала. Стрелку казалось, будто пауза никогда не кончится. «Шварк-шварк», — Гильда терла закопченный котел. Потрескивали дрова в очаге. Барабанили по ставням дождевые капли. Плясунья вскинула глаза на Стрелка:
— У Скрипача сломали скрипку.
Едва дождавшись, пока рассветет, Плясунья кинулась будить музыкантов.
— Вставайте, — приговаривала она, барабаня в дверь. — Стрелок вернулся.
Одновременно Гильда впустила в дом Оружейника и Менестреля. Певец тотчас угодил в объятия Стрелка. Охотник пристально и пытливо оглядывал его: оправился ли от болезни? Менестрель по-прежнему был худ, в лице не хватало краски, но глаза насмешливо щурились, голос звучал звонко и бодро.
— Давненько не виделись.
— Двадцать дней.
— Для меня — год. После темницы я и глаз открыть не мог.
— Это я виноват. Ты предупреждал.
— Я и сам мог бы поостеречься. Ехал открыто, останавливался в тавернах, вот и угодил в западню.
— Тебя догнали люди Артура?
— Представь, я и не заподозрил ничего. Начиналось как обычная трактирная драка… Объявили зачинщиком. Лишь когда в столицу повезли, догадался. Тогда-то обмер, понял: за тебя крепко возьмутся… Бежать не удалось. О твоих подвигах мне рассказали. — Он кивнул на Гильду.
— Какие там подвиги… — Стрелок отмахнулся, обменялся рукопожатием с Оружейником.
Плясунья упорно стучалась в комнату музыкантов. Отворил Флейтист.
— Стрелок? Вернулся? — Он ринулся по лестнице, на ходу натягивая куртку.
Внизу звучал хор радостных голосов, смеялась Гильда. Плясунья не побежала за Флейтистом. Медленно переступила порог комнаты. Скрипач, одетый, сидел у окна. Руки его праздно лежали на коленях. Плясунью он окинул равнодушным взглядом. Она осторожно приблизилась — так подходят к тяжело больному. Постояла рядом, сказала:
— Стрелок вернулся.
— Я слышал, — откликнулся Скрипач, глядя в окно.
— Не хочешь его повидать?
— За столом увидимся, — равнодушно промолвил Скрипач.
Плясунья рассердилась, но постаралась сдержаться. Скрипач сделал над собой усилие, спросил:
— Удалось ему освободить королеву?
Судя по тону, судьба королевы занимала его так же сильно, как результат прошлогодних петушиных боев.
— Нет, не удалось.
Скрипач кивнул, словно именно этого и ожидал. Плясунья прошлась по комнате, окинула взглядом развороченные постели, подняла валявшийся на полу скомканный плащ.
— Я все думаю, как бы вела себя, если бы сломала ногу и не могла танцевать. Не представляю, чтобы сидела в бездействии. Я бы придумывала новые упражнения, разминала и разминала ногу…
— А останься ты на всю жизнь хромой?
Плясунья задохнулась. Вымолвила после паузы:
— Ты руки не лишился.
Скрипач не ответил. Плясунья не уходила.
— Бесполезно сидеть вот так, исполнившись жалости к себе. Задаваться вопросом: что я совершил, в чем провинился? За что такие беды? Пребывать в уверенности: мир несправедлив.
— А что, справедлив? — разжал губы Скрипач.
— Делай его справедливым.
— Может подскажешь, как?
— Меня восхищает Гильда, — отозвалась Плясунья. — Она не кричит в отчаянии: мир плох, изменить его я не в силах. Не пытается угадать: будет ли от ее трудов толк, или за них и браться не стоит? Просто делает то, что может сделать. Гильда уверена: если от нее потребуется большее, силы найдутся.
— Уговорила, с завтрашнего дня начну расписывать чашки.
— Перестань, — поморщилась Плясунья. — У тебя отняли скрипку, но руки и голову оставили. И сердце.
Скрипач не ответил.
— Послушай, — заговорила Плясунья как можно мягче. — Еще целы деньги, переданные Стрелку королевой. Пойдем к лучшему скрипичному мастеру в городе…
