Матьмоегоребенка, или Азбука аферизма

сердцу.

Я сплю с твоей женщиной… я езжу на твоей машине…

Он дрожащей рукой нажал на повтор звонка, в надежде что сейчас трубку возьмет Марина и весь это бред развеется.

– Ну, что ты еще хочешь услышать? – Янис разговаривал с ним, как с назойливой мухой.

– Позови, пожалуйста, Марину к телефону.

– Марина не подойдет, она не разговаривает с такими лохами, как ты. И вообще, расслабься насчет нее. Она – не совсем здоровый человек, только я знаю, как с ней справляться. К твоему сведению, Маринка – не сестра мне, а жена. Я подобрал ее на улице, когда ей было тринадцать лет. С тех пор у нас с ней одна жизнь на двоих. Точнее, три жизни – на двоих. У Марины – раздвоение личности. Без меня она просто погибнет. Ясно, мальчик? Так что не суйся, куда не надо.

Гурьев сам был на грани помешательства. Он подозвал Виталика и рявкнул:

– Водки! Двести! – Виталик, очевидно, ценил мужское обращение с собой, поэтому безропотно и уже не так противно улыбнувшись метнулся на кухню и вернулся с бутылкой водки, на ходу открывая ее. Скорее всего в голове у Виталика забрезжила робкая надежда, что, напоив Ивана как следует, удастся уговорить его хотя бы на поцелуй. Увидев обезумевшие глаза гостя, Виталик лихорадочно налил полный стакан. Он подумал, что у клиента, очевидно, приступ острой боли, которую тот пытается снять с помощью спиртного. У Ивана действительно был приступ. Его душа рвалась на части. Такой боли он не испытывал никогда в жизни. Опрокинув стакан до дна, Гурьев вырвал из рук Виталика бутылку и, запрокинув голову, стал вливать ее содержимое в себя. Опустошив бутылку, Гурьев вскочил и, не расплатившись с соляным столбом, в который превратился Виталик, порывисто вышел из кафе. Виталик почему-то не отреагировал.

Гурьев побежал. Откуда-то взялись невероятные силы – он на бешеной скорости покрыл расстояние до дома и взметнулся по лестнице на седьмой. Его квартиры не было. Не было номера, не было звонка, не было даже двери. На месте старой дубовой двери с замочными скважинами для старинного медного ключа красовалась новая мощная металлическая дверь, обитая темно-бордовой кожей. Два небольших круглых отверстия, вероятно, служили дырочками для новомодных немецких ключей, каждый из которых работал только в комплекте с двойником и выпускался только в одном экземпляре.

Больше всего Гурьева взбесили именно эти аккуратные замочные скважины нового образца. Он стал изо всех сил стучаться в дверь. Оттуда не было слышно ни единого звука. Гурьев, наращивая усилия, начал пинать дверь ногами и колотить в нее кулаками. Из приоткрытых дверей испуганно выглядывали соседи. Никто не решился утихомирить хулигана такого атлетического сложения. Поэтому кто-то из них просто вызвал милицию. К моменту прихода милиции Гурьев уже просто сидел, опершись на дверь спиной, и тихо подвывал, иногда пропуская крепкие матерные словечки.

Увидев плюгавого милиционера средних лет, Гурьев понял, что сопротивляться бесполезно. Да что там, он просто хотел в тюрьму. Сейчас он готов был идти куда угодно, лишь бы не думать, не анализировать, не вспоминать…

Он хотел только одного: чтобы его оставили одного хотя бы на несколько часов. КПЗ подходила как нельзя лучше. Потом он подумает о мести, о том, как вернуть потерянные деньги, как восстановить отношения с окружающими…

Я всегда говорю, что за нас давно уже все придумано. Если не хватает ума анализировать ситуацию и делать выводы о последствиях, следуйте прописным истинам, товарищи! Лучше синица в руках. Без труда не вынешь. Не зная броду. И так далее. Вы думаете, что это изобрел человек, который родился мудрым? Вовсе нет! Именно опираясь на собственный и чужой печальный опыт, наши предки с помощью простых и понятных слов пытаются предостеречь нас от ошибок, подобных тем, которые в свое время сделали сами. Не пора ли прислушаться к вековой мудрости? В конце концов, обидно, когда ты считаешь себя умным, а ведешь себя как последний дурак.

45. КПЗ

Новый обитатель камеры Гурьев, слава богу, оказался таким же спокойным и задумчивым, как постоянный гость бомж Петро. Петро попадал в КПЗ одного и того же района намеренно – отдохнуть, поесть и поспать. Поэтому разговоры с новенькими не входили в его планы. Он лишь приоткрыл один глаз и поприветствовал:

– Вельком!

Гурьев не ответил. Он просто лег на деревянную лавку, прикрученную к полу, и заснул. Утром на дежурство заступил новый мент, толстый и, по-видимому, не слишком умный. Впрочем, для работы в КПЗ ума нужно было немного.

– Кто тут из вас Гурьев? – зевая, спросил толстяк.

– Вот этот! – ткнул пальцем в Ивана Петро, видимо, он сам не планировал так рано возвращаться восвояси.

Иван поднял голову и удивился, что обошелся без подъемного крана. Да, пить надо меньше…

– Ну что, Гурьев, головка бо-бо? – неестественно посмеиваясь, поинтересовался пухлый милиционер.

– Вам-то что? – ответил Гурьев.

– Не кипятись, повидали мы здесь таких. Ты можешь идти, Гурьев. Тебя нашли. Хорошие у тебя друзья!

Иван удивился. Но сопротивляться не стал. Он быстро подписал какие-то бумаги, одернул свитер и вышел из отделения.

У входа его встретил Глеб.

– Садись, – сказал он, открывая дверцу.

Гурьев понуро опустился на сиденье.

Глеб завел двигатель, помолчал пару секунд и вдруг, как ни в чем не бывало, сказал:

– Старик, в принципе, ты можешь передо мной не извиняться. Я тебя уже давно простил. – Глеб достал из-под сиденья запотевшую бутылку пива и папку с бумагами. – Пей! А я пока буду рассказывать тебе сказки.

Гурьев с сомнением покачал головой, однако отхлебнул из бутылки.

– Мне, кажется, больше не до сказок…

– Эта тебе понравится, – многообещающе заявил Глеб. – По крайней мере, все точки над i можно будет поставить смело. И потом, лучше поздно, чем никогда!

Он раскрыл папку, взял из нее несколько листов бумаги, на которых местами буквы были замазаны черными.

– Янис, он же Карлос, он же Мирко, он же Маркиз – это еще не все имена нашего дружка. Я сделал ровно то, что он тебе советовал – попросил не его, а наших ребят посмотреть, что за могущественный тип обставляет моего друга, как малого ребенка. Они сказали, что мы еще легко отделались. Видимо, он ошибался, думая что мы занимаемся крупными сделками и, разозлившись за потраченное впустую время, решил срубить, что можно. А вообще он – крупный аферист, кидает на доверии, и о нем хорошо известно там, где нужно.

– А как же все звонки, как же покушение, как же деньги в портфеле? – Иван потихоньку начал приходить в себя.

– Ты еще не понял? Ты хоть раз слышал голос человека, с которым он разговаривал?

«И правда, – подумал Гурьев, – я ведь никогда не слышал, что говорят в ответ!»

Глеб продолжал, словно подтверждая мысли Ивана.

– Он мог, во-первых, говорить в воздух то, что ему вздумается, во-вторых, разговаривать с подставным партнером. Хотя вряд ли, в таких случаях партнеров обычно не заводят. За исключением женщин. Классика жанра! Эта бедная девчонка считает его и отцом, и мужем, и братом. Он для нее – кумир и повелитель. Она будет всегда делать только то, что ему нужно. Ты не понимаешь, она как будто настроена на его волну.