Мама
Некоторые зоны, называемые нами жесткими или скелетом системы, особенно важны для определенных функций, поскольку они обязательно должны включаться в нашем мозгу, чтобы осуществить какую-то функцию, например выполнить определенное действие или включить определенную эмоцию.
– Ну что, что там у тебя творится? – У мамы немного заплетался язык, но в целом она пока была в форме.
Маша прошептала в трубку, прикрывая ее огромной ладонью:
– Мам, я не понимаю, что случилось, но, по-моему, у нас с тобой больше нет ребенка...
Мама потеряла самообладание и сразу протрезвела:
– Ты остервенела, ты гонишь, что ли, в беспамятстве?! Как это нет ребенка? Что, помер выродок?
Даже для натренированного Машиного уха эти эпитеты показались слишком жесткими.
– Мам, – чуть не плача, ответила Мисс Почин, – это была ОНА – девочка, понимаешь? Она родилась не совсем нормальной. Козел Швахер пообещал мне подменить ее на нормальную... В итоге Миша пришел, принес миллион денег и ушел, не попрощавшись.
Мать, видимо, очумела от такой новости. Она молчала почти минуту.
– А ребенок? Ты видела другого ребенка?
– Нет, мне его не принесли. Подожди, кто-то стучит! – Мария нажала отбой и быстро прикрыла деньги одеялом. Изобразив на лице умилительную мину матери, ожидающей вноса первенца, Мария уставилась на дверь.
– Входите, входите!
Когда в палату вошел Швахер, Машино лицо приобрело привычное злобное выражение:
– А, это ты, докторишко!
– Да, мамаша, это я, доктор, пришел к вам с новостью про вашу девочку.
Маша насторожилась:
– С какой еще?
– Отец пожелал самостоятельно воспитывать ребенка, потому велел любезно выпроводить вас из дорогостоящей клиники и, кажется, намекнул, чтобы я сопроводил прощание хорошим пинком под зад! – Глаза Швахера сияли огнем реализованной мести.
– Слышь, ты, паскуда безродная! Я те не девочка! Кроме Миши, нормальные пацаны еще остались. А я теперь для тебя – состоятельный клиент, которому ты, по своим червивым понятиям, должен ноги мыть! – Мисс Почин откинула одеяло.
На Швахера увиденное не произвело ожидаемого впечатления.
– Могу только посочувствовать Михаилу, который не только не догадался разобраться в вашей наследственности, но еще и оказался человеком, который соблюдает правила игры независимо от личности партнера. Кстати, Миша забрал ребенка – Ксюшу, ту самую, которую вы ему выносили. Он сказал, что ему все равно, здорова она или больна. Мы, правда, и сами еще не разобрались...
– Ты что хочешь сказать этим, акушер несчастный?! Что ты мне все наврал?
– Нет, ни в коем разе! Я предупреждал вас, что обозначенный диагноз – 50 на 50. Михаил сказал, что предпримет все усилия, чтобы болезнь не развилась. Но, должен заметить, потому что как матери вам это может быть интересно: жизнь родителей в таких случаях становится и жизнью ребенка. Только в этом залог успеха!
– Мне это вообще неинтересно, дорогой Швахер! Кстати, откуда у тебя такая противная фамилия? Мне интересно, чтобы ты держал язык за зубами и дал мне возможность спокойно свалить домой!!! Если из моих денег пропадет хоть одна бумажка, поверь, тебе будет нечем работать!
Швахер снова испугался злобного взгляда девушки, но не потерял самообладания:
– Не волнуйтесь, милая, все будет в целости и сохранности. Не потому, что я вас испугался, а потому, что очень уважаю Михаила Вениаминовича.
– А кто это? – удивленно спросила недавняя роженица.
– Это – отец ребенка. ВАШЕГО ребенка.
– Ты еще тупее, чем я думала. Это для тебя он Михаил Винаминович, а для меня просто – Миша!
– Напрасно вы так думаете, голубушка. Для вас он теперь просто никто. А может быть, и большая проблема. Расписочку на денежки получил просто Миша? – Молчание Марии красноречиво подтверждало предположение Швахера. – Так что теперь он – ваш кредитор, который в любой момент может потребовать от вас сумму, спрятанную под одеялом!
– Пошел вон, мерзкий таракан!
Таракан уже убежал сам. Маша еще раз набрала матери и, обливаясь слезами, обрисовала ситуацию.
– Деньги береги, дура! Расписку он взял на тот случай, если ты будешь ребенка требовать или еще как шантажировать его. Не волнуйся, я завтра приеду, решим, что делать.
Швахер не нарушил обещания, вызвал для Маши водителя с охранником, и ее благополучно доставили домой в просторную съемную квартиру, которую Миша арендовал специально на время процесса детовынашивания.
Ночью Маша не сомкнула глаз, она не могла отделаться от мысли, что кто-то обязательно похитит ее капиталы, нажитые непосильным трудом. Вздрагивая от каждого звука, она едва дотянула до рассвета, когда в дверь позвонили.
– Мама! Как хорошо, что ты приехала! – Маша разрыдалась.
Удивленная неожиданным настроением дочери, мамаша даже слегка прижала ее к себе и попыталась успокоить:
– Ну ничего, дочка, все позади. Не плачь. Конечно, ты перенервничала, опять же, ребенка родить – это вам не пол-литра уговорить! Не плачь, лучше покажи!
Мария повела алчную мать к тайнику. Она вспорола наволочку и, отплевываясь от перьев, принялась доставать деньги.
– Вот, смотри! – нежно глядя на зеленоватые бумажки, произнесла дочь.
Мать долго и любовно перебирала пачки, раскладывая их точно, как Мария делала в клинике.
– Мам, – вдруг жалобно протянула Маша. – Что же нам теперь делать?
Что делать?
Лучшим средством лечения мозга отдельного человека оказывается то, что нужно и всему обществу в целом, – активное объединение с другими людьми для разрешения сложной ситуации.
– Чево? – мама с трудом отвлеклась от общения со счастьем.
– Что нам делать, мам? – жалобно протянула Маша, почувствовав себя вдруг маленькой неуверенной девочкой.
Ей внезапно захотелось, чтобы мать прижала ее к себе, погладила по голове, сказала тихим голосом, что все будет хорошо.
Вместо этого мать как-то собралась, напружинилась, ее лицо приобрело выражение атакующей сварливой торговки, а рот, скривившись в неприятной ухмылке, произнес:
– Что делать, что делать? Купить квартиру самим, раз ты, дура, не смогла его заставить; оставшиеся деньги положить в банк под проценты и искать следующего Мишу, Борю или...
