Хедин напомнил, как ему самому на Мустагате пришлось повернуть обратно на высоте шесть тысяч триста метров, хотя большую часть пути он проехал на яке. Свен описывал пронизывающий ледяной ветер, бездонные пропасти, налетающие как кометы снежные заряды и постоянный риск оказаться пол лавиной.
«Но тяжелее всего, — писал Свен, — постоянный и неумолимый упадок сил по мере подъема. И даже если до вершины будет оставаться лишь «последний бросок», сил на него может уже не остаться, потому что люди будут в наихудшем физическом состоянии».
Хедин оказался прав в своих предположениях. 21 мая Джордж Мэллори, Эндрю Нортон и Ховард Сомервел вышли из лагеря на высоте семь тысяч шестьсот метров на штурм вершины. На высоте восемь тысяч сто метров им пришлось повернуть. Они побили рекорд, но до вершины оставалась высота примерно в две Эйфелевы башни.[26]
Хедин написал несколько статей об Эвересте. В одной из них речь шла о том, кому в действительности принадлежала честь первому нанести эту вершину на карту. Считалось, что первым это сделал полковник Джордж Эверест, глава индийской геодезической службы. Однако Хедин, который никогда не был на Эвересте, но изучил все с ним связанное, указал на карту французских иезуитов, составленную ими в Пекине в 1717 году. На карте Эверест обозначен под тибетским названием Джомолунгма.
Хедин написал об этом короткую статью для «Таймс». Газета напечатать ее отказалась. Тогда Свен послал письмо своему давнему знакомцу Фрэнсису Юнгусбэнду, занимавшему пост президента Королевского географического общества, но ответа не получил. Оголтелая поддержка Хедином Германии во время и после войны сделала его персоной нон грата в Великобритании.
Через несколько дней после публикации статьи в «Свенска дагбладет» Хедин делал доклад в Упсале. Интерес был без преувеличения — ажиотажный. Мест явно не хватило, и около сотни человек толпились в дверях. Средства от доклада должны были пойти на помощь безработным Нурланда, времена были тяжелые.
Хедин рассказывал о Лулане, Атлантиде пустыни, приоткрывшей свои тайны только после расшифровки найденных письмен.
Он говорил два часа. Слушатели отблагодарили его громовыми аплодисментами и на руках донесли до ресторана, где был организован званый ужин.
Часть шестая
Планы новой экспедиции
(1922–1926)
Стокгольм,
17 августа 1922 года
Дагенс нюхетер» первой сообщила новость читателям l7 августа 1922 года. «Свенска дагбладет» тут же послала к Хедину корреспондента за подробностями. Речь шла о плане новой экспедиции на Тибет.
Раньше Хедин странствовал как европеец-одиночка и нанимал местных работников и помощников. На этот раз Свен хотел собрать целую команду шведских специалистов различных областей науки: ботаников, метеорологов, топографов, зоологов — и взять шведскую охрану для сопровождения.
Прежние тибетские маршруты Хедина пролегали в западных и южных областях края. Новая экспедиция должна была идти на северо-восток. Хедин надеялся найти истоки великих китайских рек Хуанхэ и Янцзы. Он также хотел выяснить и нанести на карту, как горные цепи проходят через Центральный Тибет.
Хедин считал, что британцы не пустят его в Тибет через Индию, его просьба о поездке по России была отклонена советскими властями, — оставался лишь Пекин. В китайской столице Свен рассчитывал на помощь геолога и палеонтолога Й. Г. Андерссона, руководившего тогда геологическими изысканиями в Китае.
Андерссон участвовал в научных экспедициях в Арктике и Антарктике. В 1914 году он стал советником по науке первого китайского президента Юань Шикая. Хедин надеялся, что доброе имя и авторитет Йохана Андерссона откроют ему двери в Китае. Свен также предполагал скоординировать свои геологические изыскания на Тибете с геологическими работами Андерссона в Северном Китае и Монголии.
— В этом случае геологическая картина будет боле полной и целостной, — растолковывал Хедин корреспонденту «Свенска дагбладет».
Он сказал, что хотел бы начать экспедицию в 1923 году и рассчитывает, что на нее уйдет три-четыре года.
В конце интервью корреспондент (дама, подписавшаяся псевдонимом «Некто») спросила, почему Хедин так долго медлил с новой тибетской экспедицией.
— Вот! — ответил Свен и указал на увесистую стопку корректур. Это были пять томов из девятитомной книги «Южный Тибет», в которой были собраны научные результаты предыдущей экспедиции Хедина. Над этой книгой он работал тринадцать лет — с 1909 года.
Свен управился бы значительно быстрее, но его отвлекали другие дела и другие книги. За три последних года он опубликовал почти пятисотстраничную биографию Бенгта Оксеншерны и роман в двух частях «Тсангпо-лама выбирает путь» о странствиях по Тибету молодого ламы. Свои переработанные статьи об Эвересте Хедин издал под заголовком «Эверест и другие азиатские проблемы».
Свои литературные гонорары он собирался потратить на издание «Южного Тибета». Риксдаг выделил на книгу 75 000 крон, 160 000 крон пожертвовали частные лица, но этого оказалось мало. 130000 крон Хедину пришлось выложить из своего кармана.
«Южный Тибет» вышел в декабре 1922 года. Работа Хедина получила самые лестные рецензии не только в Швеции и Германии, но и в Великобритании. «Таймс» отметила научную ценность и качество издания.
«За наши новейшие знания о Тибете мы должны поблагодарить автора этой книги больше, чем любого другого исследователя» — писала газета, «позабыв» англофобские высказывания Хедина.
В сентябре 1922 года Свен Хедин выступал с докладами в Лейпциге и Берлине. У входа в лекционный зал в Берлине собралась такая толпа, что он не мог протолкнуться внутрь и обратился за помощью к полицейскому:
— Дело в том, что это я должен читать доклад.
— Вы уже четвертый, кто мне это говорит, — отбрил Свена блюститель порядка.
Сан-Ремо,
17 ноября 1922 года
Хедин работал на износ, и это не могло не сказаться на здоровье. Врачи прописали Хедину отдых в теплом климате. Безделье и одиночество в Средиземноморье Свена совсем не привлекали.
— Я лучше тихо и мирно загнусь в своем старом доме, чем на Ривьере или Сицилии, — ворчал Хедин, но доктора были неумолимы.
Хедин в конце концов согласился с их доводами и, уж коли так вышло, решил отправиться в поездку не один, а с немецкой княгиней Элизабет Фуггер, с которой познакомился в Берлине двенадцатью годами ранее. В то время Элизабет была фрейлиной германской императрицы.
Все бы здорово, но — пустячок. Княгиня замужем, и у нее было двое детей. Хедин, однако, не посчитал положение безнадежным. Вероятно, соображения насчет княгини появились у него после визита к
