Постум приказывает убить Имогену. Когда ему приносят окровавленный платок, он раскаивается, хотя по-прежнему верит в ее измену. Отелло же раскаивается, только убедившись в невиновности Дездемоны.
Иначе с Леонтом. У него нет оснований для ревности, нет ни Яго, ни Якимо, ни доказательств — все говорят ему, что он заблуждается, и его ревность совершенно беспочвенна:
Акт I, сцена 2.
Он почти теряет рассудок, и даже слова его звучат бессмыслицей:
Акт I, сцена 2.
В разговоре с Камилло он называет жену 'распутницей, разнузданною девкой' (I. 2), а узнав о бегстве Камилло и Поликсена, восклицает:
Акт II, сцена 1.
Антигон пытается урезонить его, но безуспешно, и на слова Гермионы — 'Но вашего безумья не сломлю я', он отвечает: 'Твои поступки — вот мое безумье!' (ш. 2).
Шекспир изменил сюжетный первоисточник[179] В оригинале ревность Леонта развивается медленно и, услышав слова оракула, он раскаивается. У Шекспира Леонт раскаивается только после того, как узнает о смерти Мамиллия. Для подозрений Леонта нет серьезных оснований, все только и делают, что пытаются убедить его в невиновности Гермионы. В мгновение ока он переходит от веры к недоверию. Разум ему возвращает потрясение — смерть Мамиллия. Скрытое беспокойство Отелло обнаруживается только при 'нажатии кнопки'. Постум, в сущности, порядочный человек, которому не следовало заключать пари. Его охватывает неудержимая ярость, но он быстро раскаивается. Леонт же начинает ревновать от одной мысли об измене. Дело в том, что в любви вера обязательна, а доказательства бесполезны. Можно доказать, что то или иное событие произошло или не произошло в действительности, но невозможно доказать, что человек любит вас, что не следует поддаваться сомнениям. Чуть только в душе Леонта зарождается подозрение, как оно превращается почти что в acte gratuit. Свои сомнения он принимает за реальность. Трагическая вина Леонта — это разновидность гибрис, хотя и не в античном понимании: 'Я истинно счастливый человек, со мной ничего не может случиться'. Леонт исходит из посылки: 'Я добр, я не ведаю зла'. И внезапно идея зла захватывает его. Раньше Леонт не допускал мысли о существовании зла в нем самом. Он не говорит: 'Да, такие мысли иногда приходят в голову'; идея зла обрушивается на него с силой откровения.
На Сицилии Леонт — сам себе змий. В пасторальном саду Богемии мы встречаем комического змия — Автолика. Почему комического? Он говорит:
Акт IV, сцена 2.
Надув компанию пастухов и крестьянина, он восклицает: 'Ха-ха! Ну какая же дура эта честность! А доверчивость, ее родная сестрица, — тоже балда!' (IV. 3). А позже — 'Если бы я решил стать честным человеком, сама Фортуна мне помешала бы. Она сует добычу мне прямо в рот' (IV. 3). Причина зла, как и в случае с Леонтом, кроется в самообмане, в мысли о том, что зла не существует. Для Леонта обнаружение зла трагично, ибо зло в нем самом, для пастухов — комично, так как зло не в них, а в Автолике. Его соблазняет их невинность, но в Аркадии змий может обитать неузнанным. Автолик, однако, знает, кто он такой. Леонт судит не по словам или наружности. Пастухи судят по наружности: крестьянин сбит с толку лохмотьями Автолика, пастушки любят ярко расцвеченные ленты, им нравится речь Автолика, и они верят в правдивость баллад. Хотя воровство комично далеко не всегда, Автолик — комичен, ведь Шекспир внимательно следит за тем, чтобы обворованы были именно крестьянин и его отец, а они, как нам известно, богаче Автолика, и поэтому воровство не выглядит серьезным. Кроме того, даже обманывая, Автолик несет радость: люди счастливы оттого, что их обманывают.
Леонт обманут, но в обмане — его спасение. Многое в пьесе строится на обмане. Леонт убеждает себя в неверности Гермионы, при том что все указывает на обратное, и он ошибочно считает погибшей Утрату — доказательствами ее смерти служат его собственный приказ и исчезновение Антигона. Молчание и речи Паулины, а также то, что он якобы видел Гермиону мертвой, заставляют Леонта уверовать в смерть жены и принять статую — за статую. Поликсена обманывает Флоризель, скрывающий свою любовь к Утрате, — здесь отсутствие доказательств объясняется молчанием Флоризеля. Флоризель и Утрата обманывают пастуха относительно происхождения Флоризеля — и вновь сокрытие правды обусловлено молчанием. Флоризель и Утрата не ведают о происхождении Утраты; пастух и крестьянин введены в заблуждение внешним видом Автолика, а Мопса и Доркас по невежеству верят балладам и пестрым лентам. Флоризель введен в заблуждение относительно планов Камилло, так как его преследует Поликсен. Флоризель и Утрата боятся, что их разлучат, но у Леонта нет причин разлучать их. Почему пастух молчит об Утрате? Трудно сказать. Возможно, он боится потерять деньги. Автолик обманывает потому, что ему надо есть.
Персонажи пьесы страдают, но нужно учесть, в какой степени их страдания незаслуженны и в какой они добровольны. Мамиллий страдает совершенно безвинно, и после его смерти Леонт приходит в себя. Гермиона ни в чем не виновата. Вначале ее страдания вызваны внешними причинами (умирает ее сын, у нее отнимают дочь), а затем она идет на добровольные страдания: шестнадцать лет таится от любимого мужа, и в этом ее вклад в их примирение. Камилло добровольно отправляется в изгнание и навлекает на себя ярость Леонта. Паулина добровольно переносит гнев Леонта и невольно страдает из-за смерти мужа. Среди частично виновных страдальцев — Антигон, который исполняет приказ Леонта, мечтает о Гермионе и верит в ее виновность. Его съедает медведь.
