Пестрые сказки

«Странная моя судьба…». О жизни Владимира Федоровича Одоевского. М., 1991. С. 215), в то время как в плане зафиксирована лишь общая идея этого, очевидно только складывавшегося, замысла («Паук»), не получившего еще своей конкретизации. Печатается по автографу.

Мысли, родившиеся при чтении «Пестрых сказок» г. Гомозейки, изданных г. Безгласным^*

Публикуется впервые по черновому автографу (ОР РНБ, ф. 539, оп. 1, пер. 80, л. 567–568). Рукопись не окончена; судя по содержанию, условно может быть датирована концом 1850-х — началом 1860-х гг. Ср. с «Предисловием», написанным Одоевским не ранее 1860 г. для предполагавшегося второго издания его «Сочинений» (см.: Одоевский В. Ф. Русские ночи. Л., 1975. С. 184–186, 303– 304).

Основные принципы подачи этого и следующих далее рукописных текстов таковы: полностью воспроизводится текст по последнему слою правки; предшествующие варианты даются под строкой.[12]

…хоть за роман г-жи Жанлис… — Ср. с общими негативными оценками Одоевского творчества Жанлис (см. с. 141 наст. изд.).

…в славной Спарте! — Спарта — государство, образовавшееся в VI–VIII вв. до н. э. в южной части Греции, на полуострове Пелопоннес. Государственный строй и установившиеся здесь правила общежития традиция связывает с именем Ликурга (IX–VIII вв. до н. э.) — легендарного спартанского законодателя. По свидетельству греческих авторов V–IV вв. до н. э., он ввел в жизнь спартанцев военную организацию, суровую дисциплину в воспитание юношества, в государственное управление — совет старейшин.

Автобиографическая «хроника»^*

Рукописные материалы, относящиеся к одному из наиболее крупных неосуществленных замыслов Одоевского — его автобиографической «хронике» — хранятся в архиве писателя в Российской национальной библиотеке. Автографы, которыми мы располагаем, отражают несколько этапов работы писателя над этим произведением.

Первый набросок — «Жизнь и похождения Илариона Модестовича Гомозейки» — фактически представляют собой развернутый план этого замысла (ОР РНБ, ф. 539, оп. 1, пер. 20, л. 83 об., 19). Одоевский возвращался к нему дважды, так как отчетливо выявляются три слоя текста: первоначальный и две правки. Правка (вписанные Одоевским новые развернутые пункты плана) не дает связного текста; по- видимому, писатель не стремился к составлению нового плана, а рассматривал далее рукопись как обозначение для памяти последовательности и содержания эпизодов. Поэтому нами воспроизводится текст первоначальной редакции и последовательно двух слоев позднейших исправлений, обозначаемых соответственно римскими цифрами I, II, III. В наброске отражены не только поиски названия будущей «хроники» (второй его вариант — «Жизнь и похождения Иринея Модестовича Гомозейки, или Семейственные обстоятельства, сделавшие из него то, что он есть и чем бы он быть не должен» — максимально приближен к окончательному), но и имени, и основных характерологических черт ее героя, идентичного «рассказчику» «Пестрых сказок»; поэтому совершенно очевидно, что хронологически этот набросок предшествует также и «Пестрым сказкам» и условно может быть датирован до 1833 г.

Второй этап работы отражен также в черновом автографе под названием «Семейные обстоятельства Иринея Модестовича Гомозейки, сделавшие из него то, что он есть и чем бы он быть не должен» (ОР РНБ, ф. 539, оп. 1, пер. 4, л. 136–137). Он представляет собой два фрагмента: предисловие «автора» «хроники» и начало повествования, на следующем этапе работы обозначенное как «глава 1-ая». Условно датируется после 1833 г., так как в предисловии уже упоминаются «Пестрые сказки».

Наиболее поздний из сохранившихся автографов объединен названием «Жизнь и похождения Иринея Модестовича Гомозейки, или Описание его семейственных обстоятельств, сделавших из него то, что он есть и чем бы он быть не должен» (ОР РНБ, ф. 539, оп. 1, пер. 80, л. 534–559). Рукопись представляет собой попытку композиционного оформления «хроники»: все входящие сюда тексты — это отдельные в большей или меньшей степени развернутые фрагменты, следующие один за другим и предполагавшие, очевидно, продолжение, так как после каждого из них оставлены пустые страницы. Начало каждого нового отрывка помечено Одоевским буквами: «Б.И.М.Г.» или «Б.Г.» <«Биография Иринея Модестовича Гомозейки» или «Биография Гомозейки»>. Первый отрывок обозначен Одоевским: «Глава 1-ая»; последующие отрывки не пронумерованы, что может быть расценено как отсутствие у писателя на этом этапе работы четкого композиционного плана и возможность последующей перестановки фрагментов. Однако поскольку никаких авторских установок на этот счет не сохранилось, мы, следуя первому его обозначению, вводим условную нумерацию последующих фрагментов в соответствии с порядком их расположения в рукописи (2, 3 и т. д.). Наша нумерация заключена в ломаные скобки. Поскольку «глава 1-ая» «Жизни и похождений Иринея Модестовича Гомозейки…» учитывает окончательный вариант идентичного текста предыдущего автографа, «Жизнь…» также может быть условно датирована после 1833 г. Судя по нескольким намеченным здесь сюжетам, развитым затем в самостоятельные произведения («Червячок», «Отрывок из записок Иринея Модестовича Гомозейки» — см. примеч. 2, 4, а также 13), наиболее интенсивную работу над этим вариантом «хроники» можно отнести к 1833–1834 гг.

Имеющиеся в <3> колебания имени: Иван Савельевич — Иван Васильевич — сохранены согласно помете^: Одоевского, принадлежит биографии Гомозейки и отрывок «О педантизме» (ОР РНБ, ф. 539, оп. 1, пер. 80, л. 301–302).

Об автобиографической «хронике» см. также: Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма… Т. 1.4. 2. С. 37–48. В ссылках на пер. 4 у Сакулина указана старая пагинация: 330–331 — вместо позднейшей: 136–137.

Жизнь и похождения Илариона Модестовича Гомозейки^*

…против воли матери ~ вступить в службу…  — Ср. с «Дневником студента» Одоевского (1820–1821 гг.), где, в частности, идет речь об отношении матери писателя Екатерины Алексеевны Сеченовой к образованию сына: «…если есть истинные бескорыстные чувствования, то должна ли быть заботливость о моем назначении в будущем. — Разумеется. Средства для будущего рода жизни суть познания — но когда не дают способов приобретать их — то не следует ли из этого, что не заботятся о будущем назначении и следственно, что нет чувствований истинных, бескорыстных» (см.: Турьян М. А. «Странная моя судьба…». С. 46 и далее).

…помнит своего покойного дядюшку ~ имение растерял… — Это, возможно, также автобиографический мотив: дядя Одоевского по матери Александр Алексеевич Филиппов страдал пристрастием к спиртному и вел беспутную жизнь, за что был лишен матерью всех наследственных прав (подробнее см.: Турьян М. А. «Странная моя судьба…». С. 18–19, 24–25).

…жизнь в родительском доме, ежедневные мучения, побранки. — Этот пункт плана мог быть навеян впечатлениями собственной юности и позже— атмосферой постоянных неурядиц и скандалов в семье матери в период ее второго замужества. Будущий писатель, чувствовавший себя «странником в своем доме», писал в «Дневнике студента»: «В жизнь свою я никогда не наслаждался благом семейственного счастия, единого, истинного блаженства». Кроме того, как раз в 1828–1831 гг. Сеченова писала сыну отчаянные письма о своих «побранках» с му^ем, П. Д. Сеченовым (Подробнее см.: Турьян М. А. «Странная моя судьба…». С. 42–46, 166–179).

Спасенная девушка… гонения от оных. — Этот вписанный в основной текст пункт плана был, возможно, подсказан сомнительной адюльтерной историей отчима Одоевского П. Д. Сеченова с некоей девицей В. И. Кравковой, происшедшей в 1832 г., в период работы писателя над автобиографической «хроникой». Сеченов тайком увез из родительского дома Кравкову, объяснив позже свой поступок желанием спасти девушку от «семейства распутного, пьяного и буйного». Одоевский оказался невольно вовлеченным в это дело, принявшее скандальную огласку и дошедшее до