Но я не с этого острова, гневно подумал Джаг. Эти ужасы окружали меня всю мою жизнь до приезда сюда. Убийства, жестокость и лишения — таков был мой мир, и так живет большая часть людей на материке.
Тут и Краф, похоже, вспомнил, что Джаг здесь чужой. Яростный взгляд волшебника смягчился, и он отвернулся. Воцарилось неловкое молчание.
Наконец, дав Крафу время, чтобы он мог еще что-то сказать, если захочет, двеллер произнес:
— Я… я не горжусь тем, что меня не удовлетворяет деятельность Библиотеки. — И это была правда. Ничего бесполезнее и непригляднее несогласия с Великим магистром он не мог себе представить.
— Еще бы ты этим гордился, — буркнул волшебник, но далеко не таким колючим тоном, как мог бы.
— Поэтому я и стремился уехать. Я знал, что когда-нибудь мне придется завести такой разговор с Великим магистром, а я этого не хотел. Я не хотел его обидеть и погубить нашу дружбу. — Джаг смотрел на руины Библиотеки, но думал он о Великом магистре Фонарщике. — Великий магистр никогда не поймет меня, не поймет, почему я придерживаюсь такого мнения.
— По-моему, Вик прекрасно понимает свое место в жизни. Его задачей было сберечь все, что тут хранилось, и он этим занимался.
— Но он хранил Библиотеку тут, — тихо заметил двеллер, — всю в одном месте. Так он сделал собрание ее книг куда более уязвимым, чем если бы они были разбросаны по материку.
— Ты не можешь этого знать с уверенностью.
— Я это предчувствовал, — сказал Джаг. — Даже до этих событий я ждал чего-то подобного. Гоблинам надо было только найти это место, чтобы разрушить все, что здесь хранится. — Он глянул на волшебника. — Вы читали «Стратегию войны» Мотерби?
Краф заколебался, потом все же кивнул.
— Конечно.
— Каков первый принцип защиты людей или вещей?
Волшебник вздохнул, наконец понимая, к чему он клонит.
— Не собирать их все в одном месте.
— «Разделение единой цели на множество мелких затрудняет врагу доступ к этим целям, — сказал двеллер, цитируя из книги. — Вашему врагу придется тратить силы на то, чтобы найти все цели, и пока он старается собрать сведения о них или уничтожить их все, он непременно проявит себя или ошибется».
— Верно. Но мы спрятали книги в месте, которое создали сами, — покачал головой Краф, — так что о его существовании никто не знал.
— Ничто спрятанное не остается спрятанным навечно.
— Мы прятали то, о чем гоблины не знали.
— Вы спрятали книги.
— В месте, которого раньше не существовало. Мы действовали с чрезвычайной осторожностью и хитростью.
— У Тоуарта есть замечание на этот счет, — возразил Джаг. — «Даже умолчание оставляет заметный след — дыру, пустоту, пропуск на месте преднамеренного пробела или сфабрикованной лжи».
— «Правила рассуждений и переговоров королей, принцев и умелых лжецов», — добавил волшебник. — Я знаком с этим трудом.
— Сколь изощренные меры предосторожности вы тогда ни принимали, гоблины все равно догадывались, что книги где-то существуют.
— Вряд ли они были в этом уверены, подмастерье. Скорее, подозревали.
Двеллер демонстративно оглянулся на развалины Библиотеки.
— Кто-то явно не просто подозревал.
Краф на это ничего возразить не мог.
— Вы забрали книги с материка и спрятали их здесь, но вы сделали не только это. Вы лишили народы, которые пережили Переворот, их истории. — Джаг посмотрел на волшебника. — А этим народам их история была очень нужна, Краф. Она была необходима для продолжения их развития. Пока лорд Харрион существовал, все было ясно. Они стремились к выживанию, а им противостоял враг, который мешал им жить. Когда его не стало, у них не осталось ничего.
— Мы их спасли…
— Только отчасти. Только на время. Народы на материке постепенно деградируют. Они просто существуют и умирают. А с наступлением гоблинов на их земли существование их становится все труднее и скуднее, а умирать они стали куда раньше. Народам на материке нужно то, чем они когда-то обладали. История для цивилизации как река. Она вытекает из истоков, чтобы у ныне живущих было чувство движения, карта, показывающая, где они были и куда пойдут, дальше.
В саду уже стемнело. Землю накрыло мягкое соболиное одеяло ночи, сквозь которое светили десятки огоньков от фонарей во дворе Библиотеки.
— Где бы ты ни остановился вдоль берега реки, — продолжил двеллер, чувствуя, что внимание Крафа сейчас было полностью сосредоточено на нем, — непременно найдешь следы других мест, по которым она протекала, — песок или мусор. Если опустить что-то в реку, то это найдет кто-то, стоящий ниже по течению. Даже когда река впадает в море, а оно потом присоединяется к глубокому океану, солнце испаряет воду и тучи несут ее на сушу, чтобы снова началось ее путешествие.
— Лекция по круговороту воды в природе мне ни к чему, подмастерье.
— Дело не в воде, — воскликнул Джаг, чувствуя, что бьется напрасно, что волшебник почему-то не хочет видеть то, что совершенно очевидно. — Дело в знаниях. Просто круговорот воды лучший пример, который я смог подобрать.
— Ну, разжевывать все это не требовалось. Что бы ты там ни думал, я не являюсь неучем.
— Верно, — согласился двеллер. — Я знаю, что вы меня прекрасно понимаете. Другое дело, что вы никак не хотите наконец согласиться с тем, что я пытаюсь вам объяснить.
Он глубоко вдохнул, сам удивляясь тому, в каком напряжении находится. Впрочем, куда больше Джага удивляло то, что он до сих пор не превратился в жабу.
Краф слегка изумленно глянул на двеллера и, раздраженно фыркнув себе под нос, повернулся и обратил свой взгляд на сад.
— Что ж, твои доводы звучат убедительно, подмастерье.
Это обращение невероятно угнетало Джага. Несмотря на все его попытки, волшебник настойчиво отказывал ему в заслуженном звании, а значит, и в уважении.
— Это не просто аргументы, — возразил двеллер. — Это правда.
— Правда, какой ее видишь ты.
— Краф, — сказал Джаг, — гномы, эльфы и люди теряют материк. С каждым днем все больше и больше двеллеров попадают в цепи рабства. Гоблины заставили людей, гномов и эльфов покинуть юг, где находятся самые плодородные земли. Жизнь их становится все труднее и отчаяннее, а гоблины тем временем движутся все дальше на север. Скоро, очень скоро гоблинские кланы будут контролировать все побережье. Вы можете сказать, что будет тогда?
— Мы выступим против них.
— А если не сможем? Теперь некому собрать могучую армию, нет единого врага, против которого объединились бы все народы.
— Тогда гномы, люди и эльфы отступят в центр материка, — сказал Краф. — Там еще есть места, где они могут жить и процветать.
— И долго продлится это процветание?
— Знаешь, подмастерье, меня начинают раздражать твои непрестанные рассуждения о том, какие еще беды могут приключиться.
При обычных обстоятельствах неудовольствие волшебника заставило бы Джага умолкнуть. Но раз заговорив о том, что его тревожило, он уже не мог остановиться.
— Но разве вы не понимаете, к чему это приведет, если люди, гномы и эльфы отступят в центр материка?
— Они будут жить и развиваться, — сказал Краф, — и, скорее всего, рано или поздно объединятся для боев с гоблинами.
