лестнице кто-то поднимался.., медленные, шаркающие шаги. Снова пришел Пасков. «Только теперь. – подумал Луис. – Ведь прошло уже два месяца». Когда открылась дверь, Луис увидел сгнивший труп; спортивные трусы, испачканные в грязи: местами плоть прогнила, открыв огромные дыры в теле; мозг превратился в гнилую кашу. Только глаза еще оставались прежними.., адски яркие и живые. В этот раз Пасков ничего не говорил; его голосовые связки уже не могли порождать звуки. Но его глаза.., они звали.
– Нет, – выдохнул Луис, и шаги стихли.
Луис встал, подошел к двери и открыл ее толчком, гримаса страха застыла на его лице. Он был готов повиноваться. Пасков стоял за дверью с вытянутыми руками, напоминая давно умершего конкистадора, вызванного первой гремящей фразой из «Вальпургиевой Ночи».
«Такого не бывает», – сказал бы Джад. Лестничная площадка оказалась пустой, тишина царила в доме. Смолкли завывания ветра. Луис вернулся в постель и уснул.
Глава 21
На следующий день Луис позвонил в больницу, в отделение интенсивной терапии. Состояние Нормы до сих пор расценивалось как критическое, шла стандартная процедура реабилитации, которая тянется двадцать четыре часа после сердечного приступа. Луис приободрился, услышав заключение доктора, лечащего Норму.
– Не думаю, что это микроинфаркт, – сказал тот – На сердечной мышце нет рубца. Эта женщина в большом долгу перед вами, мистер Крид.
Поддавшись импульсу, Луис заехал в больницу на неделе, прихватив букет цветов, и нашел Норму гуляющей по палате – очень хороший знак. С Нормой был Джад.
Норма вскрикнула от радости, увидев цветы, и засуетилась над вазой. Потом она стала давать Джаду различные распоряжения, пока цветы не оказались в вазочке с водой, а та не оказалась на шкафчике в углу палаты.
– Матушка чувствует себя намного лучше, – сухо сказал Джад, после того как переставил цветы с места на место три раза.
– Не умничай, Джадеон, – сказала Норма.
– Ладно, матушка.
Норма посмотрела на Луиса.
– Я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали, – сказала она с робостью, прозвучавшей очень искренне, и от этого трогательнее вдвойне. – Джад сказал, что вы спасли мне жизнь.
Смущенный Луис проговорил.
– Джад преувеличивает.
– Не так уж и преувеличивает, черт возьми, – сказал Джад, заговорщически покосившись на Луиса. – Вы же не могли бы запретить своей матушке, Луис, поблагодарить вас?
Больше Норма не сказала об этом ничего такого, что запомнилось бы Луису.
– Норма, – проговорил Луис, – если я что-то могу для вас сделать, только скажите…
– Вы – милый человек, – сказала Норма. – Заберите от меня этого грубияна. Пусть он купит вам пива. Я хочу поспать, а другим способом я от него не избавлюсь.
Джад, разволновавшись, встал.
– Черт возьми! Я так и поступлю, Луис. Пойдемте побыстрее, пока она не переменила своего решения.
Первый снег пошел за неделю до Дня Благодарения. К двадцать второму ноября снежный покров достиг толщины четырех дюймов, но за день до начала школьных каникул небо прояснилось, похолодало. Луис отвез свою семью в Международный Аэропорт Бангора, приехав с ними первую часть путешествия в Чикаго, куда Речел с детьми решила отправиться на День Благодарения. Возвращение к родителям.
– Не здорово, – сказала Речел двадцатый раз с тех пор, как больше месяца назад начались разговоры об этой поездке. – Мне не хочется думать, что в День Благодарения мы окажемся одни. Это – семейный праздник, Луис.
Луис пересадил Гаджа на другое плечо. Мальчик выглядел большим (гигантские глазищи) в первой, в его жизни, парке как у взрослого. Элли, вжавшись в большое окно, глядела, как взлетал большой вертолет Воздушной Полиции.
– Не уверен, что в этот раз все ограничится как обычно пивом, – сказал Луис. – Джад и Норма пригласили меня на индюка, черт возьми! Я чувствую себя виновником торжества, но ты же знаешь: мне никогда не нравились большие, праздничные компании. Начинаешь пить перед началом футбольного матча в три часа дня и уже в семь падаешь как мертвый, а на следующий день ты чувствуешь себя словно девушка-ковбой: перед глазами все танцует, а в голове завывает бола-бола. Не хочу, чтобы ты с детьми уезжала.
– А мне путешествие по душе, – возразила Речел. – Слетать в Чикаго первым классом. Я чувствую себя принцессой. Гадж выспится в полете от Логана до О'Хары.
– Это ты так думаешь, – сказал Луис, и они вместе рассмеялись.
Объявили их рейс, и Элли завопила.
– Это нас, мамочка. Пойдем.., пойдем.., пойдем… Они улетят без нас.
– Нет, не улетят, – сказала Речел. В руке она сжимала три розовых билета. Сама она была в пальто с искусственным, но пушистым, словно настоящий, коричневым мехом… «Возможно, предполагалось, что он будет выглядеть как мех ондатры», – подумал Луис. Однако, он был лишь отдаленно похож на настоящий, что отнюдь не вредило Речел, а придавало ей особую миловидность.
Видимо, взгляд Луиса был очень выразительным, потому что Речел импульсивно обняла его, так что Гадж оказался между ними. Ребенок совсем не обиделся на то, что его таким образом придавили.
– Луис Крид, я люблю тебя, – сказала Речел.
– Мам.., ааа, – позвала Элли, возбужденная и нетерпеливая. – Пойдем, пойдем, пойдем…
– Все будет нормально, – строго сказала Речел. – Будь умницей, Луис.
– Скажу тебе то же, – ответил Луис, улыбнувшись. – Я буду осторожен. Передай привет своим родным. Речел.
– Эх, ты! – сказала она и наморщила носик. Речел была не глупа, и прекрасно понимала, почему Луис спокойно отнесся к этому путешествию. – Развлекайся.
Луис смотрел ей вслед, когда она с детьми пошла на посадку.., и они все вместе исчезли из поля зрения на неделю. Луис сразу же почувствовал настоящую ностальгию по родным местам и заскучал по жене и детям. Подойдя к окну, где только что стояла Элли, Луис засунул руки в карманы пальто и стал смотреть, как грузчики отгружают багаж.
Истина была простой. Не только мистер, но миссис Голдмен с Лесного Озера не нравились Луису с самого начала. Он подошел к Речел не с той стороны, но так уж получилось. Более того, он надеялся, что Речел поможет ему с финансами, пока он не закончит медицинский колледж.
Луис смог справиться со всем этим – факт. Потом еще кое-что произошло, о чем Речел не знает и никогда не узнает.., однако, Луис это отлично помнил. Ирвин Голдмен предложил полностью заплатить за обучение Луиса в медицинском колледже.
Результат попытки всучить такую «стипендию» (словечко Голдмена): однажды Луис не явился на свидание с Речел.
Луис Крид понимал, что такое грубое вмешательство в личную жизнь ни к чему хорошему не приведет, но мелодраматические предложения (или взятки, будем называть вещи своими именами) редко делают люди, которые сами счастливы в браке.., те, кто спокойно могут дожить до восьмидесяти девяти.
