— Не давайте ему денег, мистер Пиблс. Это же Рудольф. Ему нельзя курить, только проспаться нужно.
— Извините, Рудольф, — развел руками Сэм. — Деньги дома оставил.
— Да, все вы так говорите, — огорченно процедил Рудольф и, вернувшись к своему занятию, пропел:
— Лишь последний дурачок денег даст на табачок!
— Не, книг я не видел, — ответил Грязнуля Дейв. — Вы уж извините, ладно? Я только газеты забрал. Как обычно. Миссис В. была там, она подтвердит. Ничего дурного я не сделал.
Однако его грустные слезящиеся глаза говорили о том, что он не особенно рассчитывает на доверие со стороны Сэма. В отличие от Мэри Грязнуля Дейв Данкен жил не в том мире, где за каждым углом на голову мог бы свалиться кирпич, нет, в его мире кирпичи и в самом деле падали на голову едва ли не ежедневно. И нес он свою тяжкую долю со всем мужеством, на которое только был способен.
— Я вам верю, — сказал Сэм и положил руку Дейву на плечо.
— Я просто взял вашу коробку и вытряхнул все газеты в свой мешок. Всегда ведь так делаю. — виновато добавил Дейв.
— Эх, будь у меня щас даже тыща конфет, я б их все сожрал! — мечтательно сказал Льюки. — Умял бы так, что за ушами б трещало! Сжевал, сожрал… Эх, жвачка! Жвачка-жрачка!
— Я вам верю, — повторил Сэм.
Он потрепал Грязнулю по плечу, невероятно костлявому. И почти тут же ужаснулся — а вдруг у Грязнули блохи? На смену этой панической мысли пришла вдруг совершенно противоположная: интересно, а заглядывал ли сюда хоть кто-то из сытых и самодовольных ротарианцев, перед которыми он так распинался неделю назад? Догадывались ли они о существовании Ангол-стрит? И еще Сэм представил, что, должно быть, Спенсер Майкл Фри не очень задумывался о таких людях, как Льюки, Рудольф и Грязнуля Дейв, когда сочинял стихи про пожатие рук, которое важнее воды, еды и крыши над головой. Сэм вспомнил свою речь — напыщенную, вычурную и хвастливую, — и ему вдруг стало стыдно.
— Хорошо, — кивнул Дейв. — Значит, я могу снова заглянуть к вам в следующем месяце?
— Конечно, — улыбнулся Сэм и спросил:
— Скажите, Дейв, вы ведь отвезли все газеты в утиль, не так ли?
— Вон туда. Только он сейчас закрыт. — Грязнуля Дейв указал в сторону пальцем, который заканчивался желтым изглоданным ногтем.
Сэм кивнул и полюбопытствовал:
— А вы тут чем занимаетесь?
— Да так, время коротаем. — И Дейв показал Сэму свой плакат.
На нем была изображена женщина, державшая огромное блюдо с жареными цыплятами. Сэм сразу обратил внимание на то, как здорово все нарисовано. Пьяница или нет, но талант у Грязнули Дейва определенно имелся. Над рисунком было выведено четким шрифтом:
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ УЖИН
С ЦЫПЛЯТАМИ
В ПЕРВОЙ МЕТОДИСТСКОЙ ЦЕРКВИ
В ПОМОЩЬ ПРИЮТУ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ
«АНГЕЛ-СТРИТ»
15 АПРЕЛЯ
С 18 ДО 20 ЧАСОВ
ПРИХОДИТЕ САМИ И ПРИВОДИТЕ
СВОИХ ДРУЗЕЙ!
— Сразу по окончании состоится встреча с «анонимными алкоголиками», — сказал Дейв, — но об этом на афише писать нельзя. Это считается как бы секретом.
— Знаю, — кивнул Сэм и, чуть помолчав, поинтересовался:
— А вы ходите на эти встречи, Дейв? Можете не отвечать, если не хотите. Я понимаю — это вовсе не мое дело.
— Я хожу туда, — ответил Дейв, — хотя это и трудновато. На месяц меня хватает, порой на два, а как-то раз я вообще целый год не пил. Но тяжко это, ох как тяжко. — Он покачал головой. — Многие люди не выдерживают и снова начинают пить. А я вот стараюсь.
Сэм присмотрелся к женщине, которая держала блюдо с цыплятами. Рисунок поразил его — он был, безусловно, выполнен рукой мастера. А вот изображенная женщина показалась Сэму знакомой, и он спросил:
— Вы имели в виду какую-то определенную женщину?
Дейв широко заулыбался. Потом кивнул:
— Да, это наша Сара, мистер Пиблс. Изумительная женщина. Если бы не она, нашу ночлежку прикрыли бы еще лет пять назад. Это ведь она всегда деньги достает, даже в самый трудный час, когда налоги повышают или инспектора чересчур придираются. Она называет людей, которые жертвуют на приют деньги, ангелами, хотя на самом деле настоящий ангел — это она! Мы ведь в ее честь наш приют окрестили. Жаль только, у Томми Сент-Джона с правописанием в школе неладно было… — Грязнуля Дейв приумолк, глядя на свой плакат. — Теперь-то его уже, правда, в живых нет. Прошлой зимой умер. Печенка отказала.
— Вот как? Очень жаль.
— Не стоит. Отмучился ведь как-никак.
— Жвачка-жрачка! — снова выкрикнул Льюки, вставая. — Жвачка-жрачка! Вот ведь где настоящая жвачка-жрачка, мать вашу!
И он показал Дейву свое творение. Под оранжевыми каракулями был изображен какой-то кошмарный уродец на акульих плавниках. Сэм догадался, что это, видимо, ботинки. В одной руке монстр держал кривую тарелку, заполненную чем-то вроде змей — почему-то синего цвета. Во второй руке уродец крепко сжимал какую-то коричневую штуковину цилиндрической формы.
Дейв взял рисунок и рассмотрел повнимательнее.
— Очень здорово, Льюки, — похвалил он, — Молодчина.
Льюки довольно ощерился, ткнул пальцем в коричневый цилиндр.
— Во, смотри, Дейв! Это ведь настоящая гребаная конфетища!
— Точно. Замечательная работа. Иди домой и включи телик, если хочешь. Там сейчас как раз «Стар трек» крутят. А у тебя как дела, Дольф?
— Когда я выпью, у меня лучше получается, — проворчал Рудольф, отдавая Дейву свое творение: он нарисовал огромную куриную ногу, которую окружала восхищенная толпа мужчин и женщин. — Тут я дал волю воображению, — пояснил Рудольф Сэму с неожиданной враждебностью в голосе.
— А что, мне нравится, — сказал Сэм. Он ничуть не покривил душой. Рисунок Рудольфа напомнил ему карикатуры из «Нью-Йоркера», бывавшие порой настолько сюрреалистическими, что даже он не всегда понимал их смысл.
— Ну и хорошо, — пробурчал Рудольф, пристально глядя на него. — Слушайте, у вас точно нет четвертака?
— Увы, — развел руками Сэм.
— Что ж, может, оно и к лучшему, — сказал Рудольф. — А с другой стороны — хреново.
Он проследовал за Льюки в дом, и скоро через распахнутую дверь послышалась мелодия музыкальной заставки «Стар трека».
— Только мы и еще несколько парней из «АА» посещаем эти ужины, — произнес Дейв, — но для нас это хоть какое-то развлечение. Льюки, например, давно уже ни с кем не разговаривает. Разве что когда рисует.
— А вот у вас задатки настоящего художника. Честное слово. Почему вы… — начал было Сэм, но осекся.
— Почему я что, мистер Пиблс? — мягко переспросил Дейв. — Не зарабатываю этим себе на жизнь?
