– Разве не говорим мы «поднявший меч от меча и погибнет»?! патетически закончил свою речь преподобный Роуз. Затем он взял в руки письмо (оно было вложено в полиэтиленовый пакет, как будто одно прикосновение к нему могло оказаться заразным) и пустил по кругу.
Прочитав это послание, Лестер был готов немедленно свернуть пару католических голов, но теперь это все казалось ему далеким и даже несерьезным. Кому, в конце концов, какое дело до католиков, которые хотят заработать несколько монет игрой в азартные игры и сбыть с рук пару кухонных комбайнов и автомобильных колес? Когда дело дошло до выбора между католиками и Сэлли Рэтклифф, Лестер не сомневался, что ему важнее.
– На собрании мы выработаем весь дальнейший план действий, – продолжал тем временем Стив. Он уже начинал горячиться. – Мы должны перехватить инициативу, Лес… должны! Преподобный Вилли считает, что эти так называемые Правоверные католики переходят от слов к делу. Следующим их шагом может быть…
– Послушай, Стив, делай что хочешь, только отстань от меня.
Стив замолчал на полуслове, глядя на Лестера в упор и ожидая, что тот, обычно самый выдержанный из всех, поспешит принести извинения. Но, поняв, что извинений не последует, он стал отступать к зданию колледжа, как будто не в силах больше находиться рядом с таким человеком, как Лестер.
– Ну и ну, кажется, ты не с той ноги встал, – сказал, он.
– Это точно, – пробурчал сквозь зубы Лестер и, сжав руки в кулаки, многозначительно подбоченился.
Он не просто злился, он был оскорблен, обида пронизала все его существо, а в большей степени его сознание, разум, и теперь он чувствовал необходимость сорвать эту обиду на ком-нибудь. Но не на бедняге Стиве Эдвардсе; отвести душу на нем означало всего-навсего повернуть в голове определенный выключатель, замкнуть цепь, по которой ток потечет по всем извилинам, до этого времени пребывавшим во мраке и покое. Впервые с тех пор, как он влюбился в Сэлли, Лестер почувствовал, что злится на нее. Какое право она имеет посылать его к черту? Какое право имеет она называть его скотиной?
Она на что-то обиделась, так? Ладно, понятно. Может быть, он и вправду дал ей для этого повод. Он представления не имел, какой именно и когда, но можно просто предположить, что так оно и есть. Так неужели это дает право спускать на него всех собак, даже предварительно не попросив объяснения?
Как она посмела провести ночь у Ирен Лютьенс (он всю ночь разыскивал ее повсюду), не отвечать на его звонки и подсылать Мону Полосе в качестве посредника?
«Я найду ее, пообещал себе Лестер, найду во что бы то ни стало и добьюсь объяснений. А когда все выяснится, мы помиримся. А как только помиримся, я прочту ей лекцию, какую читаю первокурсникам перед тренировкой по баскетболу – о том, как важно, чтобы команда всегда была единым целым».
Он скинул с плеча рюкзак, закинул его на заднее сидение и сел в машину. И тут же заметил утолок, торчавший из-под пассажирского сидения.
Уголок чего-то черного. Как будто бумажник.
Лестер схватил его, подумав прежде всего, что это бумажник Сэлли. Если она обронила его здесь во время выходных дней, то теперь наверняка ищет повеют. И волнуется. Он сможет успокоить ее, отдав бумажник, и тогда остальной разговор будет завести гораздо проще.
Но бумажник принадлежал не Сэлли; он понял это, как только нагнулся пониже и разглядел его. Этот черный, кожаный, а у Сэлли синий, замшевый и гораздо меньшего размера.
Удивившись, он раскрыл его. Первое, что он увидел, поразило словно ударом молнии. Бумажник принадлежал Джону Лапонту из Управления шерифа.
Какого черта Джон Лапонт делал в его машине? Сэлли пользовалась машиной всю субботу и воскресенье, так что же ты задаешь себе такой идиотский вопрос?
– Нет, – произнес он вслух. – Нет, не может быть, чтобы Сэлли с ним встречалась. Не может этого быть!
И все-таки встречалась. Она и помощник шерифа Джон Лапонт встречались весь год, несмотря на разраставшуюся рознь между католиками и баптистами Касл Рок. Они расстались, правда, до того, как возникла проблема с Казино Найт, но…
Лестер вышел из машины и проверил все отделения бумажника. Удивление все возрастало. Вот водительские права Джона – он на фотографии с усами, которые носил в пору общения с Сэлли. Лестер знал, как называли за глаза такие усики – дамские щекоталки. Вот рыболовное удостоверение Джона. Вот фотография родителей Джона. Это охотничье удостоверение. А это… это…
Лестер уставился на фотографию. Джон и Сэлли. Фотография мужчины и его девушки. Любимой девушки. Они стоят у входа в тир на ярмарке. Смотрят друг на друга и смеются. Сэлли держит в руках большого плюшевого медведя.
Вероятно, Лапонт выиграл его ей в подарок.
Лестер не мог оторвать от снимка глаз. На лбу у него вздулась вена и ритмично пульсировала. Как она его называла? Лживой скотиной?
– Чья бы корова мычала, – пробормотал Лестер. В душе рождалась ярость.
И очень быстро. И когда кто-то тронул его за плечо, он выронил бумажник и обернулся, сжав кулаки. Чуть было не запустил ни в чем не повинного Заику Додда так далеко, откуда не видать.
– Т-Тренер П-Пратт? – с трудом выговорил Додд. Глаза у него округлились, но не от страха. Скорее от любопытства. – С-с в-вами в-все в п-поряд-дке?
– Нормально, – угрюмо буркнул Лестер. – Отправляйся домой, Слоупи.
Нечего тебе тут кататься.
Он нагнулся, чтобы поднять с земли бумажник, но Слоупи оказался проворнее и опередил его. Прежде чем отдать бумажник Лестеру, он с любопытством посмотрел на водительское удостоверение Джона Лапонта.
– Д-да, – сказал он. – Этто тот с-самый д-дядя.
Он вскочил на свою роликовую доску и хотел отъехать; но Лестер успел схватить его за футболку. Доска выскользнула из-под ног Слоупи, отъехала и, наткнувшись на камень, перевернулась. Майка с надписью на спине ПРИВЕТ ПОКЛОННИКАМ РОКА порвалась у горла, но Слоупи, казалось, не обратил на это внимания. И не удивился такому поведению тренера, и уж нисколько не испугался. Но Лестер этого не замечал. Ему было не до физиогномики. Он был человеком, который под внешним спокойствием и невозмутимостью скрывал бешеный неуправляемый нрав. Дремлющий ураган. Некоторые люди могут всю жизнь прожить, так и не обнаружив в себе эпицентр этого урагана. Лестер же обнаружил его или, скорее, наоборот, тот его обнаружил, и теперь закрутился в вихре. Не выпуская рубашки Слоупи из кулака размером с консервную банку с ветчиной, он приблизил свое взмокшее от пота лицо к лицу заики. Вена на лбу пульсировала все быстрее.
– Что ты хочешь сказать словами «Тот самый дядя»?
– Это тот с-самый д-дядя, к-который вст-тречал мисс Рэ-рэт-клифф в ппятницу п-после шко-олы.
– Встречал после уроков? – хриплым голосом переспросил Лестер. Он так встряхнул мальчишку, что у того зубы выбили дробь. – Ты уверен?
– Да, – подтвердил Слоупи. – Он-ни с-сели в в-вашу м-ма-шину. Д-дядя был з-за р-рулем.
– За рулем? Он сел за руль моей машины? Джон Лапонт вел мою машину, в которой сидела Сэлли?
– Н-ну вот эт-тот дя-дя. – Слоупи ткнул пальцем в фотографию на водительских правах. – Но перед т-тем, как сесть, он-ни поце-це-целовались.
– Неужели? – Лицо Лестера окаменело. – Ты не перепутал?
– Н-неее, – Слоупи кивнул. – Т-т-точно. – На лице его расплылась широкая и довольно похотливая улыбочка.
Вкрадчивым, вовсе не похожим на свой обычный доброжелательно-небрежный (эй-братва-пошли- погуляем), тоном Лестер спросил:
– Он ее поцеловал или она его? Как ты считаешь, Слоупи?
Мальчик с готовностью закивал:
– Она тоже, тренер Пратт. У нее б-было т-такое сла-адкое лицо.
– Сладкое лицо? – Лестер купался в своем новом нежном голосе.
