огромная полная луна. Капля пота упала на жокея третьей лошадки. Если бы он был живой, потонул бы вместе со своей коляской.
На третьем повороте седьмая сделала рывок и обошла вторую, но пятая шла за ней по пятам, и шестая от нее не отставала. Все четыре сделали поворот голова к голове, далеко оставив позади остальных и трясясь, как в лихорадке, в своих пазах.
– Вперед, вперед, сучье отродье, – завопил Китон. Он напрочь забыл, что это всего лишь кусочки олова, искусно вылепленные под настоящих лошадей. Он забыл, что находится в магазине человека, которого впервые видит. Родилось знакомое до боли возбуждение. И оно сотрясало его как терьер трясет крысу. – Давай! Вперед! Рви! Жми!
И вот пятая догоняет лидирующую и выходит вперед. Лошадь Гонта бежала у нее во фланге, когда она пересекла финишную линию.
Механизм продолжал работать, но все лошади возвращались к стартовой линии, и Гонт пальцем подталкивал отстающих.
– Ну и ну! – вырвалось у Китона вместе с выдохом, и он утер взмокший лоб. Он страшно устал, но, как ни странно, чувствовал себя гораздо лучше, чем все последнее, долгое время. – Это было здорово.
– Да, ничего не скажешь! – согласился Гонт. – Умели делать в старые времена.
– Точно.
– Кажется, я вам должен, мистер Китон.
– Э-э-э, забудьте, это ведь просто шутка.
– Нив коем случае. Джентльмен всегда платит долги. Дайте мне знать за день-два до того, как наступит час расплаты с маркером, как говорится. Час расплаты с маркером.
Эта поговорка вновь взвалила на него все беды. Его маркер у Них в руках. У Них. В четверг Они созовут к себе всех маркеров… и что тогда?
Что тогда?
Перед глазами у Китона плясали заголовки на газетных полосах.
– Хотите знать, как заядлые игроки тридцатых годов использовали эту игрушку? – спросил Гонт.
– Конечно, – рассеянно ответил Китон, но на самом деле ему было все равно, пока… пока он не взглянул вверх. Встретившись с настойчивым проникающим взором Гонта, он снова вспомнил свои ощущения, столь похожие на те, что возникали на ипподроме.
– Так вот, – сказал Гонт. – Они брали свежий номер газеты «Бега» и прокатывали все заезды, один за другим. Прямо на этой платформе. Каждой лошади присваивали имя той, которую упоминали в газете, дотрагивались до нее, знаете ли, и произносили имя вслух, заводили игрушку и… вперед.
Прогоняли таким образом все заезды до единого – восемь, десять, двенадцать.
А потом отправлялись на бега и ставили на выигрывших лошадей.
– И срабатывало? – спросил Китон. Ему казалось, что собственный голос доносится откуда-то издалека. А еще казалось, что он плавает во взгляде Гонта. Плавает на красной волне. Ощущение было странное, но очень приятное.
– Представьте себе – да. Наверняка совпадения и все-таки… Хотите приобрести игрушку и попробовать?
– Да, – твердо произнес Китон.
– Вы человек, которому необходим Выигрышный Билет, правда, Дэнфорт?
– И не один. Мне необходима целая пачка. Сколько?
Лилэнд Гонт рассмеялся.
– О нет, вы меня не поймаете. Я не забыл, что ваш должник. Вот что откройте бумажник и достаньте оттуда первую попавшуюся банкноту. Уверен, что она окажется именно той, что надо.
Не сводя глаз с лица Гонта, Китон раскрыл бумажник и выудил оттуда банкноту… безусловно, ту, на которой был нарисован Томас Джефферсон. Ту самую, которая повергла его в пучину бед.
Банкнота исчезла в руке Гонта, словно по мановению волшебства.
– И еще кое-что, – сказал он.
– Что?
Гонт склонился к Китону, заглянул ему в глаза и дотронулся до его колена.
– Мистер Китон, вы знаете о… Них?
У Китона перехватило дыхание, как у человека, которому приснился страшный сон.
– Да, – прошептал он. – О, Господи, да!
– Этот город полон Ими, – продолжал Гонт доверительным тоном. – Просто пропитан. Я всего несколько дней как открыл магазин, а уже это понял. Мне кажется Они будут охотиться за мной. Не кажется, а уверен. И мне может понадобиться ваша помощь.
– Да, – сказал Китон уже гораздо тверже и уверенней. – Вы можете полностью на меня рассчитывать.
– Вы, конечно, только что со мной познакомились и совсем меня не знаете…
Китон, которому уже казалось, что Гонт его самый близкий друг, какой у него когда-либо появлялся за последние десять лет, хотел было возразить, но Гонт поднял руку и протест застрял у Китона в глотке.
– … и вы не имеете представления, что за вещь я вам продал, сработает ли она или окажется всего лишь очередным крушением надежд… мечтой, превращающейся временами в ночной кошмар. Уверен, что вы во все это поверили, у меня дар убеждения, если позволено так говорить о себе самом.
Но я рассчитываю на удовлетворенных покупателей, мистер Китон, и только на них. Я работаю в этой сфере уже многие годы и построил свою репутацию на удовлетворенных покупателях. Так что берите игрушку. Если она сработает прекрасно. Если нет – отдайте Армии Спасения или выбросите на свалку.
Сколько вы задолжали? Несколько долларов?
– Несколько долларов, – словно во сне откликнулся Китон.
– Так вот, если игрушка поможет, и вы облегчите душу, избавившись от мерзких финансовых проблем, приходите ко мне. Мы посидим, выпьем кофе, как сегодня и поговорим… о Них.
– Все зашло слишком далеко, чтобы просто вернуть деньги, – Китон разговаривал, как разговаривает человек во сне. – Слишком много накопилось дерьма, чтобы я смог его ликвидировать за пять дней.
– За пять дней может многое измениться, – задумчиво проговорил Гонт.
Он поднялся на ноги, двигаясь с удивительной грацией. – У вас впереди трудный день… и у меня тоже.
– А Они? – встревожился Китон. – Как Же Они?
Гонт положил свою длинную ладонь на плечо Китону и даже в том отрешенном состоянии, в котором он пребывал в тот момент, Дэнфорт почувствовал, как от омерзения его кишки стянулись в тугой комок.
– Я позабочусь о Них позднее, – сказал он. – Пусть вас ничто не тревожит.
– Джон! – воскликнул Алан, увидев, как в кабинет вошел Джон Лапонт. Рад тебя видеть!
В субботнее утро, в половине одиннадцатого. Контора шерифа была безлюдна. Норрис отправился куда-то рыбачить, а Ситон Томас поехал в Сэнфорд навестить двух своих сестриц – старых дев. Шейла Брайам находилась в приходе собора Царицы Святой Водицы, помогала своему брату стряпать очередное письмо в газету, объясняющее безвредную сущность Казино Найт.
Отец Брайам также намеревался в этом письме доказать, что Вильям Роуз глуп, как навозный жук. Конечно, так впрямую выразиться было невозможно, к сожалению, тем более в печатном органе, но Отец Брайам и сестра Шейла старались изо всех сил выразиться как можно точнее. Энди Клаттербак пребывал где-то по воле долга, на дежурстве, как предполагал Алан, но с тех пор как час назад он появился в конторе, Энди еще не звонил. До тех пор, пока не объявился Джон, во всей конторе кроме Алана, находился только Эдди Уорбертон – возился с охладителем воды в углу.
– Как дела, приятель? – спросил Джон, присев на край стола.
– В субботу утром? Какие могут быть особые дела? Зато смотри сюда, он расстегнул правый манжет своей форменной блузы и закатал рукав. – Следи за рукой, – сказал он.
