союзничества с Советской Россией[102].
Следует подчеркнуть, что в это время на политическую арену выдвинулась плеяда профессиональных военных. По этому поводу А. Уткин, автор книги «Мировая холодная война», пишет:
«Никогда — ни до, ни после — в США не было такой тесно сплоченной когорты высших военных и военно-морских чинов, решивших всерьез взять опеку над внешней политикой страны. Это были «пятизвездные» генералы (высшее звание в американских вооруженных силах, введенное во время Второй мировой войны): Дж. Маршал, Д. Эйзенхауэр, О. Брэдли, Д. Макартур, Г. Арнольд, адмиралы флота У. Леги, Э. Кинг, Ч. Нимиц. Один из них впоследствии стал Президентом США, другой — госсекретарем, а Д. Макартур фактически был губернатором Японии. Это были люди с необычайными амбициями, немалыми способностями, с уверенностью в том, что пришел «век Америки». Слава военных героев помогали им»[103].
К концу 1940-х годов «ястребы войны» уже открыто пропагандировали идею мирового господства. Так, в опубликованной в 1947 году книге Дж. Бэрнхэма «Борьба за мировое господство» содержался откровенный призыв покончить с коммунизмом. Полным ходом шла и разработка сценариев атомной войны, главным противником в которых был Советский Союз.
3 ноября 1945 года в Вашингтоне появился проект № 329. В его первом параграфе отмечалось:
«Отобрать приблизительно 20 наиболее важных целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки в СССР и на контролируемой им территории». Далее в документе уточнялось: «Большой эффект… принесет уничтожение основных государственных, административных учреждений и обслуживающего персонала… Одной из главных особенностей атомного оружия является его способность уничтожить скопление людей, и эту особенность следует использовать в сочетании с иными его свойствами»[104].
В списке городов, по которым предполагалось нанести атомные удары, числились (в очередности, установленной американскими штабными планировщиками): Москва, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Ленинград, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Новокузнецк, Грозный, Иркутск и Ярославль[105].
14 декабря 1945 года в документе Объединенного комитета военного планирования № 432/Д уточнялись цели ударов и количество требуемых атомных бомб. На карте к приложению «А» указывались 20 основных промышленных центров Советского Союза и трасса Транссибирской магистрали. Карта также показывала базы, с которых американские бомбардировщики могли достичь 17 из 20 указанных городов и Транссибирскую магистраль. Параллельно разрабатывались планы ведения психологической войны против СССР. Директивой Совета национальной безопасности СНБ 4/А от 14 декабря 1947 года ведение психологической войны было закреплено за Центральным разведывательным управлением (ЦРУ).
В середине 1948 года по приказанию Комитета начальников штабов был составлен план «Чариотир». Согласно этому плану, война должна была начаться «с концентрированных налетов с использованием атомных бомб против правительственных, политических и административных центров, промышленных городов и избранных предприятий нефтеочистительной промышленности с баз в Западном полушарии и Англии».
За первые тридцать дней войны (первый этап) намечалось сбросить 133 атомные бомбы на 70 советских городов. Из них 8 атомных бомб на Москву с разрушением примерно 40 квадратных миль города и 7 атомных бомб на Ленинград с соответствующим разрушением 35 квадратных миль. В последующие за эти два года войны предполагалось сбросить еще 200 атомных бомб и 250 тысяч тонн обычных бомб. Командование стратегической авиации предполагало, что где-то в ходе этих бомбардировок или после них Советский Союз капитулирует[106].
К 1 сентября 1948 года по штабам соединений вооруженных сил США был разослан план «Флитвуд» — руководство к составлению соответствующих оперативных планов. Центральное место в этом плане также отводилось атомному оружию. Тем не менее американские аналитики считали, что к исходу шестого месяца боевых действий «…Советы смогут оккупировать и укрепиться на всем северном побережье Средиземного моря, от Пиренеев до Сирии, и подвергнуть линии коммуникаций в море сосредоточенным ударам с воздуха. Кроме того, СССР через шесть месяцев после начала войны сможет оккупировать Испанию и подвергнуть артиллерийскому обстрелу коммуникации (через Гибралтарский пролив)» [107].
В приложении к плану «Флитвуд» отмечалось:
«СССР в борьбе с вероятными противниками — США, Англией и союзными с ними странами — сможет овладеть ключевыми районами Европы и Азии»[108].
По мнению разработчиков плана, этому будут способствовать:
«1) Прирожденное мужество, выдержка и патриотизм русского населения; 2) отлаженный и четкий механизм централизованного контроля Кремля в советской орбите… 3) идеологическая привлекательность теоретического коммунизма; 4) доказанная способность советского режима мобилизовать прирожденный русский патриотизм в поддержку советских военных условий; 5) способность русского народа и правительства вести войну в условиях крайней дезорганизации, как случилось в первые годы Второй мировой войны»[109].
Не внушал оптимизма и предполагаемый рост ядерных сил СССР и США. Несмотря на то что Советский Союз к этому времени еще не имел атомного оружия, его появление, по мнению многих американских экспертов, ожидалось в ближайшие годы. Об этом свидетельствует документ Совета национальной безопасности США под названием «Стратегия национальной безопасности (NSC-68)» от 14 апреля 1948 года. В нем говорится:
«…Как только у Советского Союза будет достаточный атомный арсенал, предполагается, что он нанесет сильный внезапный удар. Если предположить, что эти атомные атаки не встретят эффективного противодействия со стороны США и их союзников, их результаты могут выразиться в следующем:
а) Накрытие радиоактивными веществами Британских островов, что лишит возможности использовать их в качестве базы западных союзников.
б) Уничтожение жизненно важных центров и линий коммуникаций в Западной Европе, что сделает невозможной эффективную оборону западных держав.
в) Осуществление разрушительных атак против определенных жизненно важных центров на территории США и Канады. Приобретение Советским Союзом термоядерной способности в дополнение к значительному атомному арсеналу может вылиться в способность нанести чудовищный ущерб.
…Мы не знаем точно состояния советских атомных возможностей, но Центральное разведывательное управление оценивает, и это совпадает с оценками госдепартамента, армии, ВМС, ВВС и Комиссии по атомной энергетике в отношении производственных возможностей Советского Союза в этой области, что ядерный арсенал СССР будет находиться в следующем диапазоне:
К середине 1950 года— 10–20 единиц.
К середине 1951 года — 25–45 единиц.
К середине 1952 года — 45–90 единиц. К середине 1953 года — 70—135 единиц. К середине 1954 года — 200 единиц.
Эта оценка основывается, предположительно, на анализе неполных источников, касающихся советской деятельности в этой области, и представляет оценку производственных возможностей известных или предполагаемых советских заводов. Если существуют другие, что является вполне возможным, данная оценка может породить у нас чувство превосходства относительно нашего атомного арсенала, что может стать опасно дезориентирующим, особенно если иметь в виду сроки возможного советского наступления. С другой стороны, если Советский Союз столкнется со значительными трудностями в производственной области, данная оценка должна быть уменьшена. Существуют данные, что Советский Союз имеет доступ к определенным материалам, необходимым для исследовательских работ, и производству термоядерного оружия.
Советский Союз обладает самолетом, способным нести атомную бомбу. По нашим разведывательным оценкам, дальность действия советского атомного бомбардировщика уже превышает минимально необходимую дальность доставки наличного оружия. В настоящее время считается, что Советы не могут доставлять свои бомбы на цели с той же степенью точности, что и мы, однако оценки стратегического планирования дают показатель: 40–60 % бомб достигнут цели. Поэтому день, когда Советы получат в свое
