Безнадега

кровоточащем лице застыло выражение глубокой задумчивости. Потом он сунул руку в карман и вновь достал кольцо с ключами. Дэвид заметил, что коп выбрал тот же, что и раньше, квадратный, с черной магнитной полосой, должно быть, ключ-отмычку, отпирающий все замки.

— Так-так-так. Займемся туристами. — Он направился к камере, в которой сидели отец и мать Дэвида. Коп подходил, а они отступали от решетки, держась за руки.

— Оставь их в покое, — в тревоге закричал Дэвид. Биллингсли схватил его за руку повыше локтя, но мальчик вырвался. — Ты слышишь меня? Отстань от них!

— Мечтать не вредно, сопляк, — ответил Колли Энтрегьян, вставил ключ в замок, что-то щелкнуло, он открыл дверь. — Хорошие вести. Элли… тебя выпустили на поруки. Кыш отсюда.

Эллен покачала головой. В комнате начали сгущаться сумерки. Лицо Эллен ушло в тень, белое как мел. Ральф еще сильнее прижал ее к себе.

— Вы уже причинили достаточно горя нашей семье, — вырвалось у него.

— А по-моему, нет. — Коп выхватил огромный револьвер, нацелил на Ральфа, взвел курок. — Быстро выходишь отсюда, дамочка, или я всажу твоему ненаглядному пулю между глаз. Хочешь, чтобы его мозги остались в голове или сохли на стенке? Мне без разницы.

Господи, заставь его остановиться, взмолился Дэвид. Пожалуйста, заставь его остановиться. Если Ты смог вернуть Брайена оттуда, где он был. Ты сможешь сделать и это. Сможешь заставить его остановиться. Дорогой Бог, пожалуйста, не разрешай ему увести мою мать.

Эллен оттолкнула руку Ральфа.

— Элли, нет!

— Я должна. Разве ты не видишь?

Рука Ральфа повисла как плеть. Энтрегьян снял курок со взвода и небрежно бросил револьвер в кобуру. Протянул руку к Эллен, словно собирался пригласить ее на танец. И она пошла к нему. Заговорила очень тихо. Дэвид знал, что слова матери не предназначались для его ушей, но Бог наградил его превосходным слухом.

— Если ты хочешь… этого, уведи меня туда, где нас не увидит мой сын.

— Не волнуйся, — ответил Энтрегьян тем же тихим, заговорщическим голосом. — Я не хочу… этого. Во всяком случае… с тобой. А теперь выходи.

Он захлопнул дверь камеры, тряхнул ее, чтобы убедиться, что замок закрылся, взял мать Дэвида за руку и повел к двери.

— Мама! — закричал Дэвид, схватился за прутья решетки и потряс их. Дверь задребезжала, ничего больше. — Мама, нет! Оставь ее в покое, подонок! Оставь мою мать в покое!

— Не волнуйся, Дэвид, я вернусь, — ответила Эллен мягким, потерянным голосом, испугавшим его еще больше. Словно она прощалась с ним. Или коп загипнотизировал ее одним своим прикосновением. — Обо мне не волнуйся.

— Нет! — кричал Дэвид. — Папа, останови его! Заставь его отпустить маму!

Сомнений у него не было: если этот окровавленный коп уведет мать из комнаты, больше он ее не увидит.

— Дэвид… — Ральф отступил на два шага, упал на койку, прижал руки к лицу и зарыдал.

— Я позабочусь о ней, Дэвид, не волнуйся. — Энтрегьян уже стоял у двери, ведущей на лестницу. Эллен Карвер он держал за руку повыше локтя. На лице его сияла улыбка. Назвать ее ослепительной не позволяли замаранные кровью зубы. — Я все тонко чувствую, как тот парень в «Мостах округа Мэдисон», только на этот раз мы обойдемся без кинокамер.

— Если с ней что-то случится, ты об этом пожалеешь.

Улыбка копа поблекла. Похоже, он начал злиться.

— Возможно… но я в этом сомневаюсь. Ты ведь у нас богомолец, так?

Дэвид смотрел на него, не произнося ни слова.

— Да, конечно. Только так богомольцы и выглядят. С ясными глазами и недовольным ртом. Маленький богомолец в бейсбольной рубашке! Это же надо! — Коп наклонился к Эллен и теперь смотрел на Дэвида сквозь ее волосы. — Молись сколько хочешь, Дэвид, но не рассчитывай, что тебе это поможет. Твоего Бога здесь нет, как не было его с Иисусом, когда тот умирал на кресте с залепленными мухами глазами. Тэк!

Эллен увидела, кто поднимается по ступеням, закричала, попыталась податься назад, но Энтрегьян держал ее крепко. В дверь прошмыгнул койот. Он даже не посмотрел на орущую женщину, пытающуюся вырвать руку из железных пальцев копа, и спокойно прошествовал на середину комнаты. Остановился, повернул морду к копу, поднял на него желтые глаза.

— Ах лах, — бросил коп и на мгновение отпустил Эллен, чтобы провести правой рукой по тыльной стороне ладони левой. — Хим ен тоу.

Койот сел.

— Этот парень очень шустрый. — Обращался Энтрегьян, похоже, ко всем, но смотрел на Дэвида. — Очень шустрый. Куда шустрее собак. Если высунете из камеры руку или ногу, он отхватит ее до того, как вы сообразите, что к чему. Это я вам гарантирую.

— Оставь мою мать в покое, — гнул свое Дэвид.

— Сынок, — в голосе Энтрегьяна слышалось сочувствие, — я могу сунуть палку в задницу твоей мамаше и вертеть ее, пока не вспыхнет огонь, если мне того захочется, и тебе меня не остановить. И я еще вернусь, чтобы заняться тобой.

С этими словами он и скрылся за дверью, прихватив с собой мать Дэвида.

3

Тишину нарушали только сдавленные рыдания Ральфа Карвера да тяжелое дыхание койота, который не отрывал от Дэвида на удивление умных глаз. Капельки слюны капали с языка койота, словно из текущего водопроводного крана.

— Возьми себя в руки, сынок. — По голосу мужчины с седыми волосами до плеч чувствовалось, что успокаивать следует его. — Ты все видел сам, у этого психа внутреннее кровотечение, он теряет зубы, один глаз у него уже вытек. Долго он не протянет.

— Ему не потребуется много времени, чтобы убить мою мать, если он того захочет, — возразил Дэвид. — Он уже убил мою маленькую сестру. Столкнул ее с лестницы и сломал… сломал ей шею. — Его глаза затуманились слезами, но он усилием воли загнал их обратно. Не время сейчас плакать.

— Да, но… — Мужчина с длинными седыми волосами смолк.

Дэвиду вспомнился разговор с копом по пути в город, когда они еще думали, что тот в здравом уме и хочет им помочь. Дэвид еще спросил копа, откуда он знает их фамилию, и коп ответил, что прочитал ее на табличке над столом. Логично ответил, табличка с их фамилией над столом действительно была… но Энтрегьян не мог увидеть ее, стоя у ступеней кемпера. У меня орлиные глаза, Дэвид, сказал он тогда, и эти глаза видят истину издалека.

Ральф Карвер, волоча ноги, приблизился к решетке. Налитые кровью глаза, опухшие веки, разбитое лицо. На мгновение Дэвид чуть не ослеп от ярости, ему хотелось заорать во весь голос: Это твоя вина! Ты виноват в смерти Пирожка! Из-за тебя коп увел маму, чтобы убить или изнасиловать ее! Всему виной ты и твоя страсть к азартным играм! Ты и твои глупые идеи! Жаль, что коп не взял тебя, отец, ему следовало взять тебя!

Прекрати, Дэвид. Это был голос Джина Мартина. — Оно хочет, чтобы ты так думал.

Оно? Этот коп, Энтрегьян, его имел в виду голос? Значит, это он… или оно… хочет, чтобы Дэвид так думал? А какая ему разница, о чем он вообще думает?

— Посмотри на него. — Ральф не отрывал глаз от койота. — Как он зазвал сюда эту тварь? И почему она здесь осталась?

Койот повернулся на голос Ральфа, посмотрел на Мэри и вновь остановил взгляд на Дэвиде. Он все так же тяжело дышал. Слюна капала на деревянный пол, ее натекла уже целая лужа.

— Он их как-то выдрессировал, — предположил седовласый. — Как птиц. Он выдрессировал стервятников. Я убил одну мерзкую тварь, растоптал ее…