уловил запах мятных леденцов и сигар в его дыхании, запах его вспотевшего тела. Воротничок его рубашки был весь в перхоти.
— Мой друг, — сказал Тед, и Бобби почувствовал, что вот-вот лопнет от счастья. — Мне не хотелось оставлять его на улице.
— Конечно, если нет желания потом его выкупать, — согласился Лен Файле. — Ты мне кого-то напоминаешь, малый. Кого бы это?
Бобби помотал головой, слегка испуганный, что может быть похож на кого-нибудь из знакомых Лена Файлса.
Толстяк словно бы внимания не обратил на то, как Бобби помотал головой. Он выпрямился и посмотрел на Теда.
— Мне не разрешается пускать сюда малолеток, мистер…
— Тед Бротиген. — Он протянул руку. Лен Файле пожал ее.
— Вы ж понимаете, Тед. Если у человека дело вроде моего, полиция ведет слежку.
— Ну конечно. Но он постоит прямо тут, верно, Бобби?
— Само собой, — сказал Бобби.
— И наше дело займет немного времени. Но дельце недурное, мистер Файле…
— Лен.
Лен, а как же, подумал Бобби. Просто Лен. Потому что тут — “там, внизу”.
— Как я сказал, Лен, я задумал хорошее дело. Думаю, вы согласитесь.
— Раз вы знаете Джимми Джи, значит, знаете, что я на мелочишку не размениваюсь, — сказал Лен. — Центы я оставляю черномазым. Так о чем мы говорим? Паттерсон — Йоханссон?
— Альбини — Хейвуд. Завтра вечером в “Гарденс”? Глаза у Лена выпучились. Потом его жирные небритые щеки расползлись в улыбке.
— Ого-го-го! Это надо обмозговать.
— Бесспорно.
Лен Файле вышел из-за стола, взял Теда под локоть и повел его к бильярдному залу. Но тут же остановился и обернулся.
— Так ты Бобби, когда сидишь дома, задрав ноги?
— Да, сэр (“Да, сэр. Бобби Гарфилд”, — сказал бы он в любом другом месте.., но тут — “там, внизу” — хватит и просто “Бобби”, — решил он).
— Так вот, Бобби, я знаю, автоматы, может, тебе по вкусу, и, может, у тебя в кармане завалялась монета-другая, но поступи, как не поступил Адам, — не поддайся искушению. Сумеешь?
— Да, сэр.
— Я недолго, — сказал Тед и позволил Лену Файлсу увести его за арку в бильярдный зал. Они прошли мимо мужчин в высоких креслах, и Тед остановился поговорить с тем, кому чистили ботинки. Рядом с дедом Джимми Джи Тед Бротиген выглядел совсем молодым. Старик прищурился на него, и Тед что-то сказал, и оба засмеялись. У деда Джимми Джи смех был громкий, звучный для такого старика. Тед протянул обе руки, ласково погладил его землистые щеки. И дед Джимми Джи засмеялся еще раз. Потом Тед позволил Лену увести себя в занавешенный альков мимо других людей в других креслах.
Бобби стоял у письменного стола как прикованный, но Лен не сказал, что ему нельзя смотреть по сторонам, и он смотрел — во все стороны. Стены были увешаны пивными рекламами и календарями, на которых были девушки почти без всякой одежды. Одна перелезала через изгородь в деревне. Другая выбиралась из “паккарда” так, что юбка задралась и были видны ее подвязки. Позади стола были видны еще надписи по большей части с “не” (ЕСЛИ ТЕБЕ НЕ НРАВИТСЯ НАШ ГОРОД, ЗАГЛЯНИ В РАСПИСАНИЕ, НЕ ПОРУЧАЙ МАЛЬЧИКУ МУЖСКУЮ РАБОТУ, БЕСПЛАТНЫХ ОБЕДОВ НЕ БЫВАЕТ, ЧЕКИ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ, В КРЕДИТ НЕ ОБСЛУЖИВАЕМ, ПОЛОТЕНЦАМИ ДЛЯ СЛЕЗ АДМИНИСТРАЦИЯ НЕ ОБЕСПЕЧИВАЕТ) и большая красная кнопка с пометкой “ВЫЗОВ ПОЛИЦИИ”. С потолка на запыленной проволоке свисали целлофановые пакеты с надписями “ЖЕНЬШЕНЬ, ВОСТОЧНЫЙ КОРЕНЬ ЛЮБВИ” и “ИСПАНСКИЙ ЛУКУМ”, Бобби подумал, что это, возможно, витамины. Но почему в таком месте продают витамины?
Парень в комнате с игорными автоматами хлопнул по боку “Космический патруль”, попятился, показал автомату фигу Потом неторопливо прошел в сторону выхода, поправляя шляпу. Бобби вытянул палец пистолетом и прицелился в него. Парень удивился, потом ухмыльнулся и прицелился в ответ на пути к двери. На ходу он развязывал рукава куртки.
— Клубные куртки тут носить запрещено, — сказал он, заметив любопытство в широко раскрытых глазах Бобби, — Нельзя даже хреновые цвета показывать. Правила тут такие.
— А!
Парень улыбнулся и поднял руку. На обратной стороне ладони синими чернилами были нарисованы вилы дьявола, — Но у меня есть знак, братишка. Видишь?
— Ух ты Татуировка! — Бобби даже побледнел от зависти. Парень заметил, и его улыбка расплылась в ухмылку, полную белых зубов.
— Дьяволы, мать твою. Самый лучший клуб. Дьяволы правят улицами. А остальные все — дырки.
— Улицы “там, внизу”.
— Там внизу, где же, хрен, еще? Живи, братишечка. Ты мне нравишься. Вид у тебя понтовый. Только ежик тебе на фига. — Дверь открылась, ударило жарким воздухом, уличным шумом, и парень исчез.
Бобби заинтересовала плетеная корзиночка на столе. Он наклонил ее, чтобы заглянуть внутрь. В ней было полно колец для ключей с пластиковыми брелоками — красными, голубыми, зелеными. Бобби взял одно в руки и прочел золотые буковки: “УГЛОВАЯ ЛУЗА”, БИЛЬЯРД, ИГРОВЫЕ АВТОМАТЫ. КЕНМОР 8- 2127.
— Бери, бери, малыш.
Бобби так вздрогнул, что чуть не опрокинул корзинку с кольцами на пол. Из той же двери, что прежде Лен Файлз, вышла женщина, и она была даже потолще него — почти как цирковая толстуха, — но ступала она с легкостью балерины. Бобби поднял глаза, а она уже стояла перед ним, а вернее, возвышалась над ним. Она могла быть только сестрой Лена.
— Извините, — пробормотал Бобби, положив кольцо назад в корзинку и подталкивая ее кончиками пальцев подальше от края. Возможно, он дотолкал бы ее до противоположного края и она свалилась бы, но толстуха поддержала ее ладонью. Она улыбалась и вроде бы совсем не сердилась, и Бобби почувствовал невероятное облегчение.
— Да нет, я серьезно: обязательно возьми! — Она достала кольцо с голубым брелоком. — Дешевые штучки, зато бесплатные. Мы раздаем их для рекламы. Как спички, понимаешь? Хотя вот спички я мальчишке дарить не стала бы. Ты ведь не куришь?
— Нет, мэм.
— Хорошее начало. И спиртного лучше не пробуй. Ну-ка, бери, не отворачивайся от дармовщинки, малыш. Не так-то ее много в мире.
Бобби взял кольцо с зеленым брелоком.
— Спасибо, мэм. Очень классный. — Он положил кольцо в карман, твердо зная, что от него нужно будет избавиться — если его мать найдет такую штуковину, она не обрадуется. А задаст двадцать вопросов, как сказал бы Салл. А может, и тридцать.
— Как тебя зовут?
— Бобби.
Он выждал: не спросит ли она, как его фамилия, и про себя жутко обрадовался, когда она не спросила.
— А я Аланна. — Она протянула руку всю в кольцах. Они мерцали, как лампочки автоматов. — Ты тут с отцом?
— С моим ДРУГОМ. — Бобби подчеркнул последнее слово. — По-моему, он делает ставку на боксерский матч Хейвуда с Альбини.
Аланна словно бы встревожилась и готова была засмеяться. Она наклонилась, прижимая палец к красным губам. Потом шикнула на Бобби, обдав его крепким спиртным запахом.
— Не произноси тут слова “ставка”, — предостерегла она. — Это бильярдная. Никогда не забывай этого и будешь всегда цел и невредим.
