— Митрич, как думаешь, теперь можно позвонить?
— Жене? — На меня смотрели мудрые все понимающие глаза. Я молча кивнул.
— Звони!
Катя уже проснулась. Она лежала в кровати, жмурясь от яркого солнца, заливавшего спальню. Все ее мысли были о маленькой девочке, лениво ворочающейся в животе. Вчера Кате сделали очередное УЗИ, врач подтвердил, что у них с Денисом будет девочка. «Какая она будет? Надо же, все-таки девчонка. Говорят, мужчины любят мальчишек больше, но ведь девочка, это так прекрасно!»
Девушка осторожно выбралась из под одеяла и, умывшись, отправилась в кухню. Заварив себе ромашковый чай и сделав пару бутербродов, Катя устроилась за столом. В этот момент и зазвонил мобильный телефон.
— Алло? Алло, слушаю вас! — В трубке тишина. — Алло, вас совсем не слышно.
— Котенок, здравствуй, — раздалось наконец в тишине.
— Дениска, это ты… — Катя наклонила чашку, так и не донеся ее до рта, чай потек на стол. — Где ты, милый?
— У меня все хорошо. Сижу в самолете, который скоро вылетит в Москву. Кажется, все закончилось. Котенок, я люблю тебя! Слышишь?! Мне так плохо без тебя.
— Как я рада, солнышко! Я тебя тоже очень люблю. Ты знаешь, у нас с тобой будет дочка. — В трубке повисла тишина. — Ты слышал?
— Повтори! — Голос Дениса прерывался.
— ДОЧКА! У нас будет девочка!
— Да ты что?! — Денис перешел на шепот. — Маленькая пухленькая девчонка?! И я ей буду заплетать косички?! И она будет кокетничать как мама?! Не может быть!
— Дениска, ты правда рад?
— Рад?! Да ты что?! Я и выразить не могу свои чувства?! Так! Все! Прилетаю в Москву и больше вас никуда от себя не отпущу! Солнышко, милая, любимая!!! Светлана Леонидовна! У вас будет внучка! — Денис кричал на весь самолет, двое солдат, несших ящик, невольно обернулись.
— Дениска, а мама рядом с тобой?
— Да, рядышком, передаю трубку!
Катя никак не могла наговориться со своими близкими любимыми людьми. Разговор пришлось прервать, когда стали набирать обороты двигатели, а пилот велел пристегнуть ремни и отключить мобильные телефоны. Самолет вырулил на взлетную полосу и через минуту был в воздухе. Под крылом расстилался бескрайний зеленый ковер с голубыми блюдцами озер и сверкающими в лучах сибирского солнца змейками извилистых речушек.
Эпилог
— Милая моя, тужься, тужься! — Акушерка Виолетта — болгарка по национальности, говорила с легким акцентом. Она всеми силами пыталась помочь Катюше, наваливаясь на ее живот.
— Катенька, — подключился доктор Олег Николаевич, — давай все сначала. Сейчас схваточка пойдет мы с тобой набираем воздух вот так, — доктор натурально раздувает щеки, — да, да, так, так и тужимся, понимаешь?
Катя усердно мотает головой. Бедная, как же она измучилась.
Прилетев в Москву, мы решили проблему с документами и улетели на Кипр. Там нам посоветовали опытного доктора — акушера-гинеколога, которому мы и доверили сопровождать Катюшу последние месяцы беременности. Он же в клинике святых апостолов Петра и Павла принимал роды.
Схватки начались еще вечером, усилившись после полуночи. В операционную жену отвезли час назад. Я стоял радом с Катей и держал ее за руку. «Господи, как тебе помочь, дорогая», — вертелось у меня в уме. Казалось, я сам ощущаю Катину боль, которая, покалывая кончики пальцев, вливается в мое тело через руку, сжимавшую ладонь жены.
— Ну, Катенька, милая, давай, давай, — в который раз начал врач.
— Так, так, так, пошла, пошла! — Чуть не закричала Виолетта, — так! Не останавливайся! Милая, Катенька, давай, давай! Пошла, пошла! — Катины ногти впились в мою руку, она напряглась до последнего предела, изо рта сквозь сжатые зубы прорывался стон.
— Вот! Головка показалась!
На моих глазах совершалось чудо, внизу Катиного живота появилась мокрая головка с черными слипшимися волосами. «Господи, какая она крошечная!», — подумал я, не отдавая себе отчета в том, что бедной жене в этот момент так отнюдь не казалось!
— Катенька, последний рывок, тужься, тужься милая, — акушер и врач кричали вместе.
Последнее неимоверное напряжение и крик! Катюша впервые крикнула в голос и… Маленький серебристо-голубой «фантомасик», выскользнул на зеленую простыню, покрывающую операционный стол. Взгляд автоматически зафиксировал время: 5:35 утра. В дело вступил врач-педиатр Симос. Он взял новорожденное чудо как кутенка за крошечные ножки, опрокинув головкой вниз. Маленькая хрюкнула пару раз и вот он! Первый крик! Я перекрестился и обнял жену. Взгляд Катюшин слегка блуждал: бедная, сколько ей пришлось пережить?!
Каждый из врачей делал свое дело, а мы с Катюшей смотрели друг на друга. Наверное, забавно было видеть наши физиономии в тот момент. Вот, наконец, маленького лягушонка, облаченного в новенькие ползунки, положили маме на живот. Солнышко! Ей тоже пришлось пережить немало: опухшее личико было тому немым свидетелем.
Дочку увезли в специальное помещение для новорожденных, а минут через 20 из операционной на каталке вывезли Катюшу. За дверью ждала теща. Она не решилась присутствовать при родах, да и Катюша из близких людей хотела видеть рядом только меня.
Светлана Леонидовна кинулась к дочери.
— Маленькая моя, доченька! Поздравляю! Ты моя умнечка! А внучка чудо! Дениска, поздравляю!
Мы все загрузились в просторный лифт и поднялись на второй этаж.
— Ну как?! — Взволнованный Митрич ожидал в холле. — Катюша, милая, поздравляю! А девчонка чудо!
Медсестра Анечка очень кстати принесла всем по чашечке крепкого греческого кофе. Дорохов отозвал меня к окну и заговорщицки протянул памятную фляжку, из которой он поил меня коньяком еще на зоне.
— Митрич, извини, не буду. Мне еще вас в Пафос везти, к тому же я и так пьяный без вина!
Часов в семь мы с четой Дороховых, расцеловав Катюшу напоследок, отправились домой. Выйдя на улицу, я невольно остановился, глубоко втягивая вкусный свежий воздух. Было чудесное утро, солнышко, поднимаясь, заливало округу слегка розоватым светом. «Господи, слава Тебе!» — вертелось в моей утомленной голове. Мужчина, спешивший на работу, наверное, оценил мою счастливую физиономию:
— Кали мера[20]! — сказал он, широко улыбаясь.
— Кали мера!
Сев за руль, я задержал взгляд на розовеющем над домами небе. Новый рассвет, новый день…
Включив автомобильный CD-проигрыватель, я медленно тронул машину с места. Через опущенные боковые стекла автомобиля наружу вырвался хрипловатый голос Юрия Шевчука:
