– Мы думаем, он нам подходит, – сказал Джек, протягивая руку. Холлоранн пожал ее. – Я – Джек Торранс. Моя жена, Виннифред. С Дэнни вы уже познакомились.
– И было это очень приятно. Мэм, вы Винни или Фредди?
– Я Венди, – отозвалась она с улыбкой.
– О'кей. Пожалуй, это получше, чем другие два. Сюда, сюда. Мистер Уллман хочет, чтоб вы сделали обход – так вот вам обход. – Он покачал головой и пробормотал себе под нос: «Ну и рад же я буду повидаться с
Начал Холлоранн с того, что повел по самой бесконечной кухне, какую Венди приходилось видеть. Кухня сияла чистотой. Все было отполировано до полного блеска. Она была не просто большой, она подавляла. Венди шла рядом с Холларанном, а тем временем Джек, оказавшись совершенно не в своей стихии, немного отстал вместе с Дэнни. Возле мойки с четырьмя раковинами расположилась длинная доска, увешанная всевозможным режущим инструментом – от овощечисток до больших двуручных мясницких ножей. Доска для резки хлеба была не меньше кухонного стола в их боулдерской квартире. Одну стену целиком, от пола до потолка, покрывал приводящий в изумление набор сковородок и кастрюль из нержавеющей стали.
– По-моему, каждый раз, как я зайду сюда, мне придется оставлять дорожку из хлебных крошек, – сказала Венди.
– Не давайте ей застращать себя, – откликнулся Холлоранн. – Она, конечно, не маленькая, но все- таки это просто кухня. Большей части этой ерунды вам и касаться не придется. Держите ее в чистоте, а большего я и не прошу. Будь я на вашем месте, я бы пользовался вон той плитой. Вообще-то всего их три, но эта самая маленькая.
– Только газ, – сказал Холлоранн. – Венди, вам раньше случалось готовить на газу?
– Да.
– Обожаю газ, – сказал он и включил одну из конфорок. Та немедленно расцвела синими язычками пламени и Холлоранн нежно привернул пламя до слабого огонька. – Хотел бы я поглядеть, на каком огне вы готовите. Видите, где все краны от конфорок?
– Да.
– А циферблаты духовок все помечены. Мне-то самому больше по душе средняя, она, похоже, греет ровней всего, но вы пользуйтесь, какой захотите – а то и всеми тремя, коли на то пошло.
– В каждой можно приготовить такой обед, как по телевизору показывают, – сказала Венди и неуверенно засмеялась.
Холлоранн раскатисто захохотал.
– Давайте, валяйте, если вам нравится. Список всего съедобного я оставил над раковиной. Видите?
– Вон он, мам! – Дэнни притащил два листа бумаги, густо исписанных с обеих сторон.
– Молодчина, – сказал Холлоранн, забирая у него листки и ероша Дэнни волосы. – Точно не хочешь поехать со мной во Флориду, малыш? Научиться готовить самых вкусных в той райской сторонке креветок по-креольски?
Зажав рот обеими руками, Дэнни захихикал и ретировался к отцу.
– Похоже, вы, ребята, можете тут втроем кормиться целый год, – сказал Холлоранн. – У нас есть холодильная камера, рефрижератор, любые овощи – целыми мешками, и два холодильника. Пошли, покажу.
Следующие десять минут Холлоранн открывал ящики и дверки, являя еду в таком количестве, какого Венди прежде ни разу не видела. Запасы съестного повергли ее в изумление, однако успокоили вовсе не настолько, насколько она рассчитывала: на ум все равно приходила компания Доннеров. Нет, о людоедстве Венди не думала (с такой уймой продуктов им очень не скоро пришлось бы урезать свой рацион до скудной плоти друг дружки), но ею вновь завладела действительно серьезная мысль: пойдет снег, и часовая поездка отсюда в Сайдвиндер превратится в крупную операцию. Они, как какие-нибудь сказочные существа, будут сидеть тут, в огромном заброшенном отеле, поедать оставленные им припасы и слушать сильный неприятный ветер, обдувающий заваленные снегом карнизы. В Вермонте, когда Дэнни сломал руку
(когда
она набрала номер, записанный на небольшой карточке, прикрепленной к аппарату, и вызвала бригаду скорой помощи. Всего десять минут спустя те приехали к ним на дом. На той же маленькой карточке были и другие номера. В пять минут можно было вызвать полицию, а пожарные приезжали даже быстрее, потому что до пожарной станции было всего три дома в сторону и один – назад. Было, кому позвонить, если погаснет свет, пропадет вода, сломается телевизор. Но что будет здесь, если у Дэнни случится один из его обморочных припадков и он подавится языком?
Что, если начнется пожар? Если Джек свалится в шахту лифта и проломит себе череп? Что если…
Сперва Холлоранн отвел их в рефрижератор, где дыхание превращалось в смешные, длинные, похожие на воздушные шарики, облачка. Можно подумать, зима там уже наступила.
Гамбургеры в больших пластиковых пакетах – по десять фунтов в каждом, дюжина пакетов; сорок целых цыплят свисали с крюков, рядком вбитых в деревянные планки обшивки стен. Банки консервированной ветчины стояли штабелями, как фишки для покера. Под цыплятами – десять пластов говядины, десять – свинины и большущая баранья нога.
– Любишь барашков, док? – усмехаясь, спросил Холлоранн.
– Обожаю, – немедленно сказал Дэнни. Барашка он еще никогда не пробовал.
– Так я и знал. Холодным вечером нет ничего лучше парочки добрых кусков баранинки, да еще с мятным желе. Мятное желе тут тоже имеется. Баранина облегчает желудок. С этим сортом мяса столковаться нелегко.
Джек за их спиной с любопытством спросил:
– Откуда вы узнали, что мы зовем его «док»?
Холлоранн обернулся.
– Пардон?
– Дэнни. Мы иногда зовем его «док». Как в мультфильме про Кролика Багза.
– Да он просто вылитый док, верно? – Поглядев на Дэнни, Холлоранн наморщил нос, облизал губы и сказал: – Э-э-э, в чем дело, док?
Дэнни захихикал, а потом Холлоранн очень ясно что-то
сказал ему. Он расслышал каждое слово. Ошарашенный и немного испуганный, Дэнни взглянул на повара. Тот серьезно подмигнул и снова занялся продуктами.
Венди перевела взгляд с широкой, обтянутой шерстяной материей спины на сына. У нее было невероятно странное чувство, что между ними что-то произошло – что-то, чего она понять не могла.
– Тут у вас дюжина упаковок сосисок, дюжина упаковок бекона, – говорил Холлоранн. – То же самое со свининой. В этом ящике – двадцать фунтов масла.
–
– Первый номер – высший класс.
– Я, кажется, не пробовал настоящего масла с тех пор, как ребенком жил в Берлине, Нью- Хэмпшир.
– Ну, тут вам его есть и есть, пока постное масло лакомством не покажется, – смеясь, сказал Холлоранн. – Вон в том ларе хлеб – тридцать буханок белого да двадцать – черного. Мы в «Оверлуке» стараемся поддерживать расовое равновесие, вон как. Знаю, знаю, пятидесяти буханок маловато, но тут