слабый аромат сухих духов. — Человеческую программу, упрятанную где-то в глубинах мозга. Всю, до последнего байта. — Он уже засыпал. И если уж предстояло увидеть сон, он надеялся, что это будет не мясорубка на ЭКСПО северных округов.
И перед тем как он заснул, в голову успела прийти еще одна мысль: возможно, со временем мобилоиды стали бы лучше. Да, они родились в насилии и ужасе, но роды всегда обычно трудные, часто насильственные, иногда ужасные. Как только они начали сбиваться в стада и овладевать телепатией, насилия в них поубавилось. Насколько он знал, они больше не воевали с норми, если, конечно, не рассматривать превращение норми в мобилоидов как военную операцию. Зверства, которые следовали за уничтожением их стад, в принципе полностью укладывались в нормы человеческого поведения. Если бы их оставили в покое, возможно, они и превратились бы в куда лучших хранителей Земли, чем так называемые норми. Они бы точно не выстраивались в очередь на покупку пожирающих бензин внедорожников, учитывая их способность к левитации (и не говоря уже о довольно-таки примитивных покупательских запросах). Черт, начал улучшаться даже их музыкальный вкус.
Сон принял его в свои объятия, и ему не снилась бойня на ЭКСПО. Он вновь перенесся в павильон, где играли в «Бинго», и когда ведущий объявил В-12 («Это витамин солнечного света»), он почувствовал, как кто-то дергает его за штанину. Посмотрел под стол. Там сидел Джонни, который улыбался ему. И где-то звонил телефон.
3
Не вся ярость вышла из беженцев-мобилоидов, да и новые таланты не покинули их полностью. Около полудня следующего дня, который выдался сырым и холодным, предвещая наступление ноября, Клай остановился, наблюдая, как два мобилоида яростно сцепились на обочине дороги. Сначала обменивались ударами кулаков, потом царапались, наконец, вошли в клинч и принялись бодаться, зубами кусая друг друга за шею и лицо. И при этом начали подниматься над дорогой. С отпавшей нижней челюстью Клай смотрел, как они поднялись футов на десять, продолжая кусаться, широко расставив ноги. Словно оба стояли на твердой земле. Потом один вонзил зубы в нос соперника, на котором была заляпанная кровью футболка с надписью «ХЭВИ ФЬЮЭЛ» на груди. Кусака оттолкнул «ХЭВИ ФЬЮЭЛ» от себя. «ХЭВИ ФЬЮЭЛ» покачнулся, а потом рухнул на дорогу, как камень. Пока он падал, кровь била вверх из откушенного носа. Кусака посмотрел вниз, похоже, только тут осознал, что находится на уровне второго этажа, и упал сам.
Однако эти двое были исключением из правила. Большинство мобилоидов, увиденных Клаем в тот день (норми не встретились ему ни в тот день, ни в последующую неделю), лишившись поддержки группового разума, выглядели потерянными и не соображающими, кто они, где находятся и как сюда попали. Клай вновь и вновь думал о том, что сказал Джордан перед тем, как вернуться в фургон, и направиться в леса на севере, где отсутствовала сотовая связь. «Если червь будет продолжать мутировать, их последние новопревращенные в конечном итоге не смогут стать ни мобилоидами, ни норми».
Клай подумал, что Джордан говорил о таких, как фея Темная, пусть они оказались между первыми и вторыми по другим причинам. « Кто ты? Кто я?» Он видел эти вопросы в их глазах и подозревал (чего там, знал), что именно эти вопросы они пытались задать, когда бормотали свою галиматью.
Он продолжал спрашивать: «Видели вы мальчика?» — и пытался посылать мысленный портрет Джонни, но уже не надеялся получить внятный ответ. По большей части он вообще не получал ответа. Следующую ночь он провел в трейлере в пяти милях к северу от Герливнлла, а наутро, в начале десятого, заметил маленькую фигурку, сидящую на тротуаре перед кафе «Герливилл», посреди крошечного, в один квартал делового района города.
Это был мальчик.
Очень исхудавший мальчик с длинными волосами, почти до плеч футболки «Ред сокс».
— Джонни! — закричал Клай. — Джонни-малыш!
Мальчик повернулся на его крик, вздрогнул. Рот раскрылся. В глазах не было и намека на тревогу. Вроде бы он подумал о том, чтобы убежать, но, прежде чем успел двинуть ногой, Клай налетел на него, обнял и уже покрывал поцелуями грязное, лишенное человеческих эмоций лицо и раззявленный рот.
— Джонни, — воскликнул Клай. — Джонни, я пришел за тобой. Я пришел. Я пришел за тобой. Я пришел за тобой.
И в какой-то момент, возможно, только потому, что мужчина, обнимавший его, начал кружить мальчика в воздухе, тот протянул руки и обхватил ими шею Клая. А еще что-то сказал. Клай отказывался верить, что это просто звуки, такие же бессмысленные, как и те, что издает ветер, заглядывая в горлышко бутылки. Мальчик произнес
А может,
Клай ухватился за последнее. Чтобы поверить, что этот бледный, грязный, истощенный ребенок, обнимающий его за шею, признал в нем отца.
4
Теперь мальчик спал на кушетке в стенном шкафу спальни. Сам Джонни ничего не имел против, а Клаю надоело вытаскивать сына из-под кровати. Этот маленький, уютный, как чрево, закуток Джонни, похоже, очень даже устраивал. Возможно, таким он стал в результате превращения. Того еще превращения. Мобилоиды в Кашваке превратили его сына в безмозглое, затравленное существо, которое не находило покоя даже в стаде.
Снаружи, с серого вечернего неба, падал снег. Холодный ветер, который дул вдоль неосвещенной Главной улицы Спрингвейла, собирал снег, создавал из него извивающихся змей. Казалось бы, для снега еще рановато, но, разумеется, иной раз он выпадал и раньше, особенно так далеко на севере. Если такое случалось до Дня благодарения[155], ты удивлялся, а если до Хэллоуина[156] — удивлялся вдвойне, а потом кто-нибудь напоминал тебе, что ты живешь в штате Мэн, а не на острове Капри.
Он задавался вопросом, где сейчас Том, Джордан, Дэн и Дениз. Он задавался вопросом, что будет делать Дениз, когда ей придет время рожать. Подумал, что все у нее будет в порядке, женщина она крепкая и решительная. Он задавался вопросом, вспоминают ли его Том и Джордан так же часто, как он — их, тоскуют ли о нем так же, как тосковал он о серьезных глазах Джордана, об иронической улыбке Тома. Ему не удалось насмотреться на эту улыбку: среди того, что выпало на их долю, забавного было не так и много.
Он задавался вопросом, чувствовал ли он себя когда-нибудь таким же одиноким, как в эту неделю, проведенную с сыном. По всему выходило, что нет.
Клай посмотрел на сотовый телефон, который держал в руке. Больше всего вопросов вызывал у него этот телефон. Должен ли он сделать еще один звонок? Три черточки на дисплее говорили об устойчивом радиосигнале, но аккумулятор-то разряжался, и Клай это знал. Не мог он рассчитывать и на то, что Импульс будет транслироваться до скончания веков. Аккумуляторы, от которых поступала энергия на компьютер, передающий сигнал на коммуникационные спутники (если все так и было на самом деле), тоже могли разрядиться. Или Импульс мог мутировать, превратившись в простую электромагнитную волну, бубнение идиота или пронзительный треск, какой иной раз можно услышать, если по ошибке попадаешь на чей-то факс.
Снег. Снег двадцать первого октября. Сегодня двадцать первое? Он потерял счет дням. Знал он только