на своей стороне установили передвижные туалеты. Не надо ли нам сделать что-то подобное и со своей стороны? У нас, кажется, было несколько таких кабинок на складе. Для дорожных рабочих их использовали. Может, Эл Тиммонс мог бы…
Большой Джим послал выразительный взгляд, в котором ясно читалась его мысль: он считает, что новый шеф полиции вдруг обезумел.
— Если бы моя воля, наши люди завтра сидели бы в безопасности по своим собственным домам, вместо того чтобы выходить из города, словно какие-то израильтяне из Египта. — Он выдержал паузу для ударения на следующем. — Если кому-то припечёт, позволишь им пойти и покакать там, где-то в проклятых кустарниках.
13
Когда Рендольф наконец-то ушёл прочь, Картер произнёс:
— Если я побожусь, что не имею намерения лезть не в свои дела, могу ли я вам кое-что сказать?
— Да, конечно.
— Я люблю смотреть, как вы действуете, мистер Ренни.
Большой Джим оскалился — в широкой солнечной улыбке, которая ярко осветила все его лицо.
— Ну, ты имеешь свой шанс, сынок; учился чему-то у других, поучись теперь у лучшего.
— Я так и думаю сделать.
— А сейчас от тебя мне лишь нужно, чтобы ты подвёз меня домой. Будь у меня завтра ровно в девять часов утра. Мы приедем сюда и будем смотреть шоу по Си-Эн-Эн. Но сначала мы посидим на городском холме, посмотрим, как будет выходить народ из города. Грустно это, на самом деле; израильтяне без Моисея.
— Муравьи без муравейника, — подхватил Картер. — Пчелы без улья.
— Но, прежде чем забрать меня, я хочу, чтобы ты с кое с кем увиделся. Или попробовал, по крайней мере. Могу поспорить сам с собой, что они окажутся без вести пропавшими.
— Кто это?
— Рози Твичел и Линда Эверетт. Жена медика.
— Я знаю.
— Можешь также проверить, где Шамвей. Я слышал, что она может сейчас жить у Либби, у той проповедницы с плохо воспитанной собакой. Если хоть кого-то из них увидишь, допроси их о местопребывании наших беглецов.
— Жёстко или мягко?
— Средне. Мне не очень нужно, чтобы Барбару или Эверетта поймали именно сейчас, но я бы не отказался знать, где они прячутся.
Выйдя на крыльцо, Большой Джим набрал полную грудь вонючего воздуха, а затем выдохнул с хмыканьем, в котором чувствовалось удовлетворение. Картер тоже чувствовал себя весьма удовлетворённым собой. Ещё на прошлой неделе, в лупатых очках, чтобы уберечь себе глаза от ржавой стружки, которая сыпалась с изъеденных солью выхлопных систем, он менял глушители. Сегодня он влиятельный человек с положением. Лёгкий смрад в воздухе казался небольшой ценой за это.
— У меня есть к тебе один вопрос, — произнёс Большой Джим. — Как она тебе понравилась? Ничего была?
Картер немного поколебался, а потом ответил:
— Немного суховата сначала, но дальше всё поехало, как по базарному маслу.
Большой Джим расхохотался. С каким-то металлическим призвуком, словно монеты посыпались в лоток торгового автомата.
14
Полночь, и розовая луна спускается к горизонту, за которым лежит Таркер Милл, там луна может себе висеть, пока не наступит свет дня и, прежде чем ей совсем исчезнуть, превратит его в призрак.
Джулия осторожно ступала сквозь тёмный сад туда, где ферма Маккоя переходила в западный склон Чёрной Гряды, и не удивилась, заметив тёмную тень человека, который сидел под одним из деревьев. Справа от себя она каждые пятнадцать секунд видела проблески, которые посылала коробочка с вычеканенным на ней чужеродным символом: самый маленький, самый удивительный в мире маяк.
— Барби? — позвала она, стараясь делать это по возможности тише. — Как там Кен?
— Поехал в Сан-Франциско принять участие в юбилейном гей-параде. Я всегда знал, что он мальчик не простой.
Джулия рассмеялась, а потом взяла его руку и поцеловала.
— Друг мой, я ужасно рада, что вы теперь в безопасности.
Он обхватил её руками, расцеловал в обе щеки и только потом отпустил. Затяжные поцелуи. Настоящие.
— Я тоже, друг мой, Джулия.
Она засмеялась, но внутри неё возник внезапный трепет, которым её пронзило от шеи до колен. Знакомый трепет, хотя ей давно не случалось его ощущать. «Расслабься, девочка, — убеждала она себя. — Он же тебе в сыновья годится».
Ну да, конечно… если бы она забеременела тринадцатилетней.
— Все уже спят, — сказала Джулия. — Даже Горес. Он в доме вместе с детьми. Они бросали ему ветки, и он их приносил, пока язык у него буквально не начал стелиться по земле. Он думает, что уже умер и попал в рай, я уверена.
— Я тоже старался заснуть. Но не смог.
Он дважды уже почти засыпал и оба раза вновь оказывался в камере, видел перед собой Джуниора Ренни. Первый раз Барби ошибся и, вместо того, чтобы броситься вправо, распластался на топчане, превратившись в идеальную цель. Второй раз Джуниор протянул сквозь решётку невероятную длинную резиновую руку, схватил его и удерживал достаточно долго для того, чтобы лишить жизни. После этого Барби покинул сарай, где легли спать мужчины, и пришёл сюда. Здесь тоже стоял запах комнаты, в которой полгода назад умер пожизненный курильщик, но всё равно воздух здесь был лучше, чем в городе.
— Так мало огней там, внизу, — произнесла она. — Обычной ночью их было бы раз в десять больше, чем сейчас, даже в этом часу. Уличные фонари были бы похожи на двойной ряд жемчужин.
— Зато здесь есть это, — левой рукой Барби обнимал Джулию, и сейчас он показал свободной правой на лучезарный пояс внизу. Если бы не Купол, против которого свечение внезапно обрывалось, она бы признала этот пояс за идеальный круг. А так он был похожим на подкову.
— Конечно. А как вы думаете, почему Кокс не говорил об этом? Они должны были бы его зафиксировать на спутниковых фото. — Она задумалась. — Мне он, по крайней мере, ни словом не проговорился. Может, вам что-то говорил?
— Нет, а должен был бы. Что означает — они его не видят.
— Вы считаете, что Купол… как это? Фильтрует картинку?
— Что-то такое, наверняка. Кокс, новостные телеканалы, весь внешний мир, они этого не видят, потому что им его не нужно видеть. Так мне кажется.
— А Расти прав, как вы думаете? Мы те муравьи, которых подвергают пытке жестокие дети, играясь с линзой? Какая же это разумная раса могла бы позволить своим детям делать такое с другой разумной расой?
— Это мы сами себя считаем умными, а они нас? Мы знаем, что муравьи — это существа, которые имеют собственное сообщество, они строят жилье, создают целые колонии, они замечательные архитекторы. Они настойчиво трудятся, как и мы. Они хоронят своих умерших, как и мы. У них даже
