8
Энди Сендерс расположился за тем же дубом, где он стоял в прошлый раз, когда приезжали горькие люди. Не взяв гранат, впереди себе за ремень он запихнул шесть полных магазинов, плюс ещё четыре торчало у него сзади за поясом. А в деревянном ящике возле его ног лежало ещё две дюжины. Достаточно, чтобы отбиться от армии… хотя, он думал, если Большой Джим на самом деле пришлёт сюда целую армию, его самого моментально укокошат. Потому что, наконец, он всего лишь какой-то «аптекаришка».
Отчасти ему было тяжело поверить в то, что он этим сейчас занимается, но другая часть его души — тот аспект его характера, о существовании которого он никогда бы не догадался без метамфетамина — находилась в пасмурном удовлетворении. А также в негодовании.
Большие Джимы всего мира не должны владеть всем на свете, и отсюда они также ничего не вывезут. На этот раз никаких переговоров не будет, никаких политических компромиссов, никаких уступок. Он будет стоять до конца со своим другом. Со своим душевным другом. Энди понимал, что мыслит нигилистично, но это было хорошо. Всю жизнь он высчитывал цену, которую надо платить за то или другое, но обдолбанное состояние «на-все-насрать» стало для него опьяняющей переменой к лучшему.
Он услышал гудение грузовиков, которые приближались, и посмотрел на свои часы. Те остановились. Энди посмотрел на небо и по положению жёлто-белого сияния, которое было когда-то солнцем, решил, что сейчас должно быть где-то около полудня.
Он слушал гудение дизельных двигателей, а когда этот звук отклонился в сторону, понял, что его compadre[452] нюхом угадал игру — унюхал все точно, как какой-то мудрый форвард-ветеран во время обеденного футбольного матча в воскресенье. Часть их завернула к просёлку позади радиостанции.
Энди глубоко затянулся дымом своей очередной дым-дочурки, задержал дыхание на по возможности дольше время и спустя выдохнул. С сожалением бросил окурок косяка на землю и затоптал. Больше он не будет курить (пусть там как не просветляет его этот приятный процесс), чтобы не выдать своей позиции.
«Я люблю тебя, Мастер», — подумал Энди и снял «Калашников» с предохранителя.
9
Поперёк въезда на просеку висела лёгкая цепь. Фрэдди, который сидел за рулём переднего грузовика, не колеблясь, просто поехал вперёд и разорвал цепь радиаторной решёткой. Передняя машина и вторая за ней (пилотируемая Мэлом Ширлзом) углубились в лес.
Третьим грузовиком управлял Стюарт Бови. Он остановился посреди Малой Суки, показал рукой на радиобашню РНГХ и взглянул на прижатого к дверям кабины Рендольфа с полуавтоматическим «ГК»[453] у него между ногами.
— Проезжай ещё с полмили, — проинструктировал его Рендольф, — и тогда съезжай на обочину и выключи двигатель.
Было лишь одиннадцать тридцать пять. Прекрасно. Времени ещё полно.
— Какой у нас план? — спросил Ферн.
— План такой, что мы ждём до полудня. Когда услышим выстрелы, сразу едем и захватываем их сзади.
— Эти грузовики довольно шумные, — заметил Роджер Кильян. — Что, если те ребята услышат наше приближение? Мы потеряем, как-это-вы-называете — алимент неожиданности.
— Они нас не услышат, — ответил Рендольф. — Они сидят в радиостудии и там, в полном комфорте, с кондиционером, смотрят телевизор. Они даже не поймут, что они попали.
— А мы взяли с собой пуленепробиваемые жилеты или что-нибудь такое? — спросил Стюарт.
— Зачем таскать на себе те тяжеленные штуки в такой знойный день? О чём волноваться? Наши Чич с Чонгом[454] окажутся в аду раньше, чем догадаются, что они уже мёртвые.
10
Незадолго до двенадцати дня, оглянувшись вокруг, Джулия заметила, что куда-то подевался Барби. Вернувшись к фермерскому дому, она увидела, что он загружает консервированную еду в фургон «Розы- Шиповника». Несколько сумок он также положил в краденый фургон телефонной компании.
— Что это вы делаете? Мы же только ночью все это выгружали.
Барби обернулся к ней с напряжённым, без следа улыбки, лицом.
— Знаю. И думаю, мы хоть это сделали. Не знаю, или это от близости к коробочке, или нет, но, похоже на то, что я вдруг начал ощущать прямо над головой ту линзу, о которой говорил Расти, я ощущаю, что очень скоро должно выйти солнце и начнёт сквозь неё нас печь. Мне хотелось бы ошибаться.
Она присмотрелась к нему внимательнее.
— Что-то ещё осталось? Давайте, я вам помогу. Назад привезти мы всегда сможем.
— Да, — напряжённо улыбнулся Барби. — Мы всегда сможем все привезти назад.
11
В конце просеки лежала небольшая лужайка, на которой стоял давно покинутый дом. Здесь и остановились два оранжевых грузовика и из них начал выгружаться карательный отряд. Берясь по двое за длинные, тяжёлые мешки с надписями СЛУЖБА НАЦБЕЗОПАСНОСТИ, они, расшатав их, кидали наземь. На одном из мешков какой-то умник маркером дописал «ПОМНИ ОБ АЛАМО». В мешках содержались автоматы «ГК», два помповых восьмизарядных ружья «Моссберг»[455] и боеприпасы, боеприпасы, боеприпасы.
— Эй, Фрэд, — это позвал Стабби Норман, — а у нас разве нет жилеток или чего-то такого?
— Мы ударим на них с тыла, Стабби. Не переживай за это.
Фрэдди надеялся, что голос у него звучит увереннее, чем он сам на самом деле чувствует себя. В желудке у него порхали бабочки.
— Мы дадим им шанс сдаться? — спросил Мэл. — То есть мистер Сендерс всё-таки выборный, как не как.
Фрэдди и сам думал об этом. Также он думал о Стене Славы, где висели фотографии трёх копов из Честер Милла, которые погибли, выполняя свою боевой долг, во время Второй мировой войны. Фрэдди не имел ни малейшего желания, чтобы и его фото висело на той стене, поэтому, поскольку шеф Рендольф не дал ему на этот счёт никаких конкретных указаний, Фрэдди решил, что имеет право издавать собственные.
— Если подымут руки, будут жить, — объявил он. — Если будут без оружия, будут жить. Во всяком другом случае, сука, они будут убиты. Кто-то из вас усматривает здесь проблему?
Не откликнулся никто. Было одиннадцать пятьдесят шесть. Шоу вот-вот должно начаться.
Он обвёл взглядом своих ребят (плюс Лорен Конри, которая с её закаменелым лицом и маленькими сисечками почти не отличалась от остальных бойцов), набрал полную грудь воздуха и крикнул:
— За мной. По одному. Остановимся на краю леса и рассмотрим обстановку.
Опасения Рендольфа относительно ядовитого плюща и ядовитого дуба оказались безосновательными, и простору между деревьями хватало для того, чтобы поход для них оказался довольно
