октябрь. — Но этим массачусетским дуралеям лучше убраться отсюда до того, как мы вернёмся, потому что иначе я познакомлю сисястую миссис с моим шлемоносным мстителем.
— Буду рад её для тебя подержать, — сказал Джуниор. — Эй-эй-эй-эй-эй, сучья мама.
3
В первых трёх домиках явно никого не было, они даже не собирались выходить из машины. Дальше дорога превращалась просто в пару колей, между которыми поднимался поросший травой холм. По обеим сторонам этого просёлка густо росли деревья, их нижние ветви уже царапали им крышу.
— Кажется, последний будет прямо вот за этим вот поворотом, — сказал Фрэнки. — Дорога заканчивается перед этим сраным прича…
— Глянь-ка! — крикнул Джуниор.
Из-за крутого поворота они выехали прямо на двоих детей, которые стояли посреди дороги — мальчик и девочка. Они не сделали ни одного движения, чтобы отскочить. Лица у них были заторможенные, пустые. Если бы Фрэнки не боялся поцарапать выхлопную трубу «Тойоты» о центральный бугорок колеи, если бы он ехал хоть немного быстрее, он бы их точно сбил. А так он вдавил педаль тормоза, и машина остановилась в двух футах от них.
— Ох, Боже мой, как близко, — выдохнул он. — Я думал, у меня уже инфаркт приключился.
— Если не приключился у моего отца, то у тебя и подавно не мог, — сказал Джуниор.
— Чего?
— Да это я так, — уклонился Джуниор. Дети там и продолжали стоять. Девочка была старше и выше. Ей было, где-то, лет девять. Мальчик выглядел на пять. Лица у них были бледными и чумазыми. Она держала младшенького за руку. Она смотрела вверх на Джуниора, но мальчик смотрел прямо перед собой, словно нашёл что-то интересное для рассматривания в том месте, где была левая фара «Тойоты».
Джуниор заметил испуг у неё на лице и припал перед ней на колено.
— Дорогуша, с тобой все хорошо?
Однако ответил ему мальчик. Заговорил, не отводя глаз от фары.
— Я хочу к маме. И хочу кушать.
Теперь к Джуниору присоединился и Фрэнки.
— А они настоящие? — произнёс он вроде бы ради шутки, но вместе с тем и не совсем. Он дотронулся до руки девочки.
Она вздрогнула и посмотрела на него.
— Мама не вернулась, — произнесла она тихо.
— Как тебя зовут, дорогуша? — спросил Джуниор. — И кто твоя мамочка?
— Я Алиса Рейчел Эпплтон, — ответила она. — А он Эйден Патрик Эпплтон. Наша мама Вера Эпплтон. Наш отец Эдвард Эпплтон, но они с мамой развелись в прошлом году, и теперь он живёт в Плейно[200], в Техасе. Мы живём в Вестоне, в Массачусетсе, на Дубовой аллее номер шестьдесят. Наш номер телефона… — Она назвала цифры с безэмоциональной чёткостью автоответчика справочной службы.
— Вот черт, новые массачусетские дуралеи. Но кто же ещё станет жечь дорогой бензин ради того, чтобы увидеть какие-то сраные деревья с их сраным листопадом.
Теперь и Фрэнки уже стоял на коленях.
— Алиса, — позвал он. — Послушай-ка меня, дорогуша. Где сейчас твоя мама?
— Не знаю, — слезы, огромные прозрачные капли, покатились по её щекам. — Мы приехали посмотреть на листву. Ещё мы хотели поплавать на каяке. Нам нравится на каяке, правда, Эйди?
— Я хочу кушать, — проговорил Эйден скорбно и тоже начал плакать.
От этого их плача Джуниор почувствовал, что и сам вот-вот заплачет. И напомнил себе, что он всё- таки коп. Копы не плачут, во всяком случае, не на службе. Он вновь спросил девочку, где её мать, но вновь ответил мальчик.
— Она поехала за квасолькой.
— Он так называет пирожное вупи[201], - сказала Алиса. — Но она поехала и за другой едой. Потому что мистер Кильян не заботился о нашем домике надлежащим образом. Мама сказала, что я смогу присмотреть за Эйденом, потому что я уже большая девочка, а она скоро вернётся, только съездит к Йодеру. Сказала только, чтобы я не позволяла Эйди близко подходить к озеру.
Джуниору всё стало ясно. Очевидно, женщина надеялась, что в доме будет запас пищи — по крайней мере, самое необходимое, но если бы она лучше знала Роджера Кильяна, едва ли положилась бы на него. Этот парняга был лентяюгой экстракласса и наградил своим менее чем выдающимся интеллектом все собственное потомство. Йодеру принадлежала небольшая лавка сразу за границей с Таркер Миллом, где в основном, продавались пиво, кофейный бренди и консервированные спагетти. Туда езды каких-то двадцать минут, плюс двадцать назад. Вот только назад она не вернулась, и Джуниор догадывался почему.
— Она уехала утром в субботу? — спросил он. — Не правда ли?
— Я хочу к маме! — заплакал Эйден. — И я хочу кушать! У меня болит животик!
— Да, — ответила девочка. — Утром в субботу. Мы смотрели мультики, только теперь мы ничего не можем смотреть, потому что поломалось электричество.
Джуниор и Фрэнки переглянулись. Две ночи одни во тьме. Девочке лет девять, мальчику где-то пять. Джуниору не нравилось это даже себе представлять.
— А у вас было хоть что-нибудь покушать? — спросил Фрэнки у Алисы Эпплтон. — Дорогуша? Хоть что-нибудь?
— В холодильнике лежалая луковица, — прошептала она. — Мы её съели по половине. С сахаром.
— Вот сука, — выругался Фрэнки, и тогда: — Я этого не говорил. Ты не слышала этого от меня. Одну секундочку.
Он вернулся в машину, открыл пассажирскую дверцу и начал рыться в бардачке.
— А куда вы шли, Алиса? — спросил Джуниор.
— В город. Искать маму и что-нибудь поесть. Мы хотели пройти мимо следующей усадьбы и срезать путь через лес. — Она махнула рукой приблизительно в северном направлении. — Я думала, что так будет быстрее.
Джуниор улыбнулся, но внутри у него похолодело. Она махнула не в сторону Честер Милла, а в сторону ТР-90. Туда, где не было ничего, а лишь долгие мили лесных зарослей вперемешку с болотными ямами. Там Алиса с Эйденом почти наверняка умерли бы с голоду. Сказка о Гензеле и Гретель, минус хэппи-энд.
«А мы уже едва не решили вернуться назад. Господи».
Вернулся Фрэнки. С батончиком «Милки Вэй». На вид тот был старым и помятым, но все ещё в обёртке. То, какими глазами эти дети смотрели на него, напомнило Джуниору тех детей, которых иногда показывают в теленовостях. На американских лицах такое выражение было неестественным, ужасным.
— Это всё, что я нашёл, — сказал Фрэнки, сдирая обёртку. — В городе мы найдём вам что-то получше.
Он разломил батончик пополам и дал половинки детям. Батончик исчез за пять секунд. Проглотив свою порцию, мальчик по косточки засунул себе в рот пальцы. Щеки его ритмично западали и надувались, пока он их обсасывал.
«Словно пёс, который слизывает с кости жир», — подумал Джуниор.
Он обернулся к Фрэнки.
— Зачем ждать, пока мы доедем до города. Мы остановимся возле того дома, где были старик со своей кралей. И дети могут есть всё, что там у них найдётся.
Фрэнки кивнул и подхватил на руки мальчика. Джуниор поднял девочку. Он чувствовал запах её пота, её страха. Он гладил её по голове, словно этими движениями мог прогнать прочь этот маслянистый
