нее никак не может. Смуглянке, вероятно, так и не довелось пописать в рот своему благодетелю, тем самым, быть может, осуществив свою заветную мечту.
«Зачем пишут юмористику – не понимаю, ведь и так все смешно...» – заметил смешливый юноша Осип Мандельштам. Как с ним не согласиться?...
Да, Юлька умела к себе притягивать. Должно быть, потому, что дело свое искренне любила.
Мой знакомый фотограф-сладострастник П. нес ей, как пропойца в кабак, последний рубль. Лишь бы подвергнуться изощренным ласкам. Правда, Юля жаловалась, что, как и подобает истинному пропойце, фотомастер стал частенько заявляться пьяным вдрызг. И даже как-то раз, запершись в туалете, крепко уснул на унитазе сном полового праведника. Да так, что его пробуждение выросло в серьезную проблему.
Именно Юльку я избрал для «ответного жеста».
14
Ранним вечером я позвонил девушке и без предисловий заявил:
– Хочу прийти к тебе с другом. Во что это встанет?
Она назвала сумму раза в полтора выше обычной и хихикнула: «Даже если не встанет».
А затем поинтересовалась:
– А вы между собой не того?... Никогда не видела, как мужики...
– И не увидишь! – прервал я ее. – Скоро будем.
Из самолюбия Генка, конечно, не мог отказаться, хотя желания идти к проститутке у него отнюдь не наблюдалось.
– Сколько ей лет? – спросил он, когда мы поднимались в «гнездо порока».
– Двадцать.
– Старая... – резюмировал он.
Юля открыла нам дверь и, несколько опешив, в свою очередь поинтересовалась возрастом младшего клиента, обратившись ко мне, как к ответственному заказчику – мол, сколько же ему?
– До фига! – мрачно встрял Геннадий.
– Пятнадцать, – подтвердил я.
Юлька еще раз оценивающе оглядела юношу и скомандовала:
– Ну, мальчики, в душ!
Она и сама через минуту присоединилась к нам – чтобы, по-видимому, осуществить контроль помыва. Генке, конечно, было уделено особе внимание. Ее рука мягко прошлась по его груди, животу, еще ниже... С какой тщательностью и осторожностью заботливая девушка оттянула кожицу! Гена, тем не менее, вздрогнул и поморщился – процедура далась ему с трудом. Головка, открывшаяся под крайней плотью, была слегка воспаленной – с гигиеной хлопчик дружил не очень-то.
... Мы сидели с ним в обнимку на диване. Юлька, стоя на коленях на полу, обрабатывала нас, варьируя методы – то втягивала в рот либо только член, либо весь «генитальный комплекс» одного из нас разом, то ухитрялась охватить оба члена одновременно, то покусывала кожистые мешочки.
Генкина физиономия стала пунцовой. «Первое свидание» – и сразу на групповичок угодил, да еще в руки опытной «женщины для утех». Не у каждого в судьбе выпадает такое!
Наконец наша добрая хозяюшка извлекла из ящика серванта презерватив и начала напяливать его на Генку. Изделие было очевидно велико. Использовать его казалось бессмысленным – оно запросто могло остаться в недрах.
– Да что ты, Юлька, дурью маешься?! – вспылил я. – Только ребенка мне мучаешь!
– У меня железное правило: без резинки – ни-ни! – огрызнулась она.
– Так нарушь его! Ты у мальца первая, а сама, надеюсь, чиста, как слеза младенца!
И, не дожидаясь дальнейших возражений, я установил ее тело на четвереньки, поставил Генку позади и собственноручно соединил парочку – ее, уже вовсю сочащуюся, и его, дрожащего мелкой дрожью, но тем не менее прекрасно эрегированного. Так-то, дружок! Это тебе не ухмылочки постороннего наблюдателя...
Убедившись, что все в порядке, я переместился и уселся перед Юлей, подсунув подушку под спину. Она сделала язык желобком и подложила его мне под уздечку, прошлась нежным наждачком. Я сжал ее груди и скомандовал Генке:
– Возьми эту ебливую сучку за задницу и двигайся!
Впрочем, мои указания были излишними – Юлька сама отлично знала, как надо дергаться. И мы втроем погрузились в «пучину разврата». Точнее, с разгону вперлись в нее на Юльке, как на горячей кобылке.
Так под моим руководством и с Юлькиной неоценимой помощью друг Гена лишился девственности. Хотя, что ею считать?...
«Менаж», которого год назад страстно жаждала женщина-змея из ресторана и даже готова была выложить за него кругленькую сумму, состоялся. Только оплатил развлечение я; Юльке было немного любопытно, но в целом она выполнила рутинную работу; а Гену, как всегда, не поймешь. Во всяком случае, твердого «нет», как когда-то, он не заявил.
– Понравилось? – спросил я, когда мы по окончании оргии вышли на улицу.
– Нормально... – ответил он.
Ранние осенние сумерки уже скрадывали силуэты блочных параллелепипедов. Я предложил новоиспеченному самцу:
– Хочешь, пойдем пива попить?
Он молча кивнул.
В баре я внимательно взглянул на него и подумал: он уже наверняка похоронил то, что с ним произошло получасом раньше. Гений безразличия, Рембо безмятежности! Мне бы такие замечательные свойства характера. Мы допили пиво и вышли на воздух.
Волоча ножку, бочком к нам подкатился ослабленный человечек. Запах перегара исходил от него послойно. Очи блуждали, гниловатый рот подергивался. Но, приободрясь, незнакомец собрался с мыслями и задал свой онтологический вопрос бытия:
– Мужики, щас утро или вечер?
– Вечер, – без колебаний ответил я.
Человек удовлетворенно кивнул, будто и не ожидал другого ответа. Действительно, утро наше уже далече... И запойный пешеход снова заколбасился по своим неотложным делам захмелиться.
Генка не приостановился для беседы с заплутавшим во времени гражданином, а, напротив, ускорил шаг и ушел вперед. Когда я догнал его, он поспешно и тихо спросил:
– Ну, насмотрелся на моего папаньку?...
15
В своем повествовании я остановился лишь на узловых событиях, отказываясь от описания многочисленных эпизодов, не гальванизируя в памяти нюансов. Незачем перекармливать воспаленное воображение слабеющих рукоблудов. Оно, подобно пучеглазой цихлазоме, тычется в аквариумное стекло, силясь различить за ним
«Как медленно ползет ужасная улитка – время», – сказал Генрих Гейне. Вероятно, в его век так оно и было. Но нынче...
Я просматривал заметки в своем тайном секс-дневничке. Они зашифрованы и темны для непосвященных. А за калейдоскопическим мельканием условных обозначений встают они, они...
И маргиналка Танечка с пухлыми губами порнозвезды, не по своей воле совершившая феноменальный полет с девятого этажа. Феноменален он был тем, что, учитывая высоту, остался почти безнаказанным для Танечки – так, пара переломов, сотрясение всего, что еще можно было сотрясти в ее головке. Уже через шесть месяцев Танечка вернулась в строй и по-прежнему исправно несла трудовые секс-вахты.
И главный бухгалтер крупной фирмы Елена Федоровна. После напряженнейшего дня, заполненного дебетами-кредитами, она как никто раскрепощалась в постели, пускаясь во все тяжкие.
И голубоглазая русалка Олечка, имеющая неординарные мазохистские наклонности.
И стрип-танцовщица Вика, горячая почитательница фаллоимитаторов.