— Ты привел несколько хороших аргументов, Джефф, я вижу, ты в игре разбираешься, но признай: ты ненавидишь «Янкиз», как и все остальные в Новой Англии, а потому не можешь объективно оценить ситуацию.
— Хочешь ответить деньгами за свои слова?
— Конечно. Пятеркой. У меня принцип: не брать больше пятерки с тех, кто гнет спину за жалованье. Спорим?
— Спорим. — И мы скрепили наше пари рукопожатием.
— Ладно, — продолжил я, — раз уж вопрос решен и разговор идет о бейсболе и ставках, двух любимых занятиях американцев, не мог бы ты посоветовать, есть ли в городе место, где к этому относятся серьезно. Я хочу сделать крупную ставку. — Два последних слова я произнес с мэнским выговором: ку-у- упную ста-а-авку. — Принеси мне еще стакан и налей себе.
Он смеялся, наливая два стакана «Наррагансетта» (я уже знал, что это пиво прозвали «Харкни Гансетт»). Если живешь в Риме, говори как римлянин.
Мы чокнулись, и Джефф спросил, что я подразумеваю под крупной ставкой. Я вроде бы задумался, потом ответил.
— Пятьсот зеленых? — изумился он. — На «Янкиз»? Когда у «Храбрецов»[76] Спэн и Бердетт? Не говоря уже о Хэнке Аароне и Крепыше Эдди Мэттью? Ты чокнутый.
— Может, да, может, и нет. Наступит первое октября, тогда и увидим. Есть ли в Дерри человек, способный принять такую ставку?
Знал ли я, какой получу ответ? Нет. Не настолько я проницательный. Был ли я удивлен? Опять нет. Потому что прошлое не просто упрямо. Оно находится в гармонии с собой и будущим. Я снова и снова ощущал на себе эту гармонию.
— Чез Фрати. Ты, возможно, видел его здесь. Ему принадлежит куча ломбардов. Не могу назвать его букмекером в прямом смысле этого слова, но работы ему хватает как во время Мировых серий, так и в школьные сезоны.
— И ты думаешь, он примет мою ставку?
— Конечно. Учитывая шансы и все такое. Только… — Он огляделся, убедился, что у стойки мы одни, но все равно понизил голос до шепота: — Только не пытайся его надуть, Джордж. Он знает людей. Серьезных людей.
— Я тебя слышу, — кивнул я. — Спасибо за наводку. Знаешь, я сделаю тебе одолжение и не буду требовать с тебя пятерку, когда «Янкиз» выиграют Серии.
На следующий день я вошел в «Русалочьи залоги и ссуды» Чеза Фрати, где меня встретила дородная, весом под триста фунтов, каменнолицая женщина в пурпурном платье, индейских бусах и мокасинах на распухших ногах. Я сказал ей, что хотел бы обсудить с мистером Фрати достаточно крупное деловое предложение, связанное со спортом.
— Если по-простому, хотите сделать ставку? — спросила она.
— Вы коп? — полюбопытствовал я.
— Да. — Она достала из кармана «Типарильо» и прикурила от «Зиппо». — Я Джей Эдгар Гувер, сынок.
— Что ж, мистер Гувер, вы меня раскусили. Я говорю о ставке.
— Мировые серии или футбол «Тигров»?
— Я не местный. Поэтому не отличу деррийского тигра от бангорского бабуина. Бейсбол.
Женщина сунула голову в занавешенный портьерой дверной проем в глубине комнаты, представив мне на обозрение один из самых больших задов центрального Мэна, и проорала:
— Эй, Чеззи, иди сюда. К тебе человек.
Фрати вышел из-за портьеры и поцеловал толстуху в щеку.
— Спасибо тебе, любовь моя. — Его закатанные рукава обнажали русалку. — Могу я вам чем-то помочь?
— Надеюсь, что да. Меня зовут Джордж Амберсон. — Я протянул руку. — Я из Висконсина, и хотя мое сердце принадлежит землякам, когда речь заходит о Сериях, мой кошелек принадлежит «Янкиз».
Он повернулся к полке за спиной, но толстуха уже достала то, что ему требовалось: потертый зеленый гроссбух с надписью «ЛИЧНЫЕ ССУДЫ» на обложке. Чез открыл гроссбух и пролистал до чистой страницы, периодически смачивая слюной подушечку пальца.
— Так о какой сумме речь, браток?
— Какой коэффициент вы можете предложить в случае выигрыша, если я поставлю пятьсот долларов?
Толстуха засмеялась и выдохнула дым.
— На «Бомберов»? Справедливый, браток. Совершенно справедливый.
— И какой коэффициент вы предложите при ставке пятьсот долларов, если «Янкиз» победят по результатам семи игр?
Он задумался, потом повернулся к толстухе. Та весело покачала головой:
— Не пойдет. Если не верите мне, отправьте телеграмму и сверьтесь с Нью-Йорком.
Я вздохнул и забарабанил пальцами по стеклянному прилавку с часами и кольцами.
— Ладно, тогда такой вариант: пятьсот долларов — и «Янкиз» побеждают, проигрывая один — три после четырех игр.
Чез рассмеялся.
— Есть у вас чувство юмора, браток. Позвольте проконсультироваться с боссом.
Он пошептался с толстухой (рядом с ней Фрати выглядел толкиенским гномом), потом вернулся к прилавку.
— Если я правильно вас понял — а я на это надеюсь, — то приму вашу ставку с коэффициентом четыре к одному. Но если «Янкиз» не будут проигрывать три — один, вы свои деньги потеряете, как бы ни закончились Серии. Я хочу, чтобы мы оба четко представляли это условие.
— Разумеется, — кивнул я. — И… не в обиду будет сказано вам или вашей подруге…
— Мы женаты, — прервала меня толстуха, — поэтому не называйте нас друзьями. — И она вновь рассмеялась.
— Не в обиду будет сказано вам или вашей супруге, но четыре к одному — не вариант. Восемь к одному, пожалуй… Так будет справедливо для обеих сторон.
— Я согласен на пять к одному, но и только, — ответил Фрати. — Для меня это всего лишь побочное занятие. Если вам нужен Вегас, поезжайте в Вегас.
— Семь, — предложил я. — Давайте, мистер Фрати, поддержите меня с этой ставкой.
Он и толстуха вновь посовещались. Он вернулся к прилавку и предложил шесть к одному, на что я согласился. Для такого безумия коэффициент все равно был маловат, однако мне не хотелось слишком уж сильно обдирать Фрати. Да, конечно, он заложил меня Биллу Теркотту, но по очень веской причине.
А кроме того, это произошло в другой жизни.
В те далекие времена в бейсбол играли, как в него и положено играть: под ярким послеполуденным солнцем начала осени, когда еще чувствовалось дыхание лета. Люди собирались перед магазином «Бытовая техника Бентона» в Нижнем городе, чтобы смотреть игру на трех телевизорах «Зенит» с диагональю экрана двадцать один дюйм. Телевизоры стояли в витрине на специальных подставках. Над ними тянулся транспарант: «ЗАЧЕМ СМОТРЕТЬ НА УЛИЦЕ, ЕСЛИ МОЖНО СМОТРЕТЬ ДОМА? ЛЬГОТНЫЕ УСЛОВИЯ КРЕДИТА!»
Да-да. Льготные условия кредита. Это больше напоминало Америку, в которой я вырос.
Первого октября «Милуоки» стараниями Уоррена Спэма победили «Янкиз» с перевесом в одно очко. Второго октября «Милуоки» просто вынесли «Бомберов»: тринадцать — пять. Четвертого октября, когда Серии перебрались в Бронкс на три следующие игры, Дон Ларсен обеспечил «Янкиз» победу четыре — ноль, с помощью Райана Дюрена, который понятия не имел, куда полетит мяч после того, как покинет его руку, и этим до смерти пугал бэттеров, выходивших на прием подачи. Другими словами, идеальный питчер
