расположены таким образом, что это исключает подобное предположение.
Другие мечи с кольцами обнаружили в многочисленных могилах вождей в Венделе и Вальсгерде (Швеция), еще несколько такого же рода происходит из погребений, открытых в Германии. Они датируются приблизительно 650–750 гг. и отличаются гораздо более сложной выделкой и большим богатством, чем оружие ютов из Кента, которые по большей части делали рукояти из бронзы или серебра. Кроме того, они различаются и стилем исполнения, потому что в этом случае свободно висящее прежде кольцо объединено в единое целое с держателем и вместе они представляют собой цельный кусок металла. В погребении в Саттон-Ху найдено одно кольцо; возможно, что оно прежде находилось на рукояти меча, хотя ни этого меча, ни хотя бы его обломков в погребении не нашли. Возможно также, что изначально оно служило украшением рога для питья, поскольку встречаются письменные упоминания о таких предметах, и в погребении в Вальсгерде обнаружили рог с кольцом на нем. По очертаниям и стилю мечи из Венделя похожи на ломбардские: мечи тех Самых лангобардов, о которых мы так много слышали от Прокопия и Пола Дикона. Один отрывок из последнего описывает полное вооружение ломбардского рыцаря: шлем, кольчужная рубаха, щит и наголенники – последнюю часть доспехов, хотя и очень популярную в Древней Греции, в основном вряд ли кто бы то ни было ожидает встретить во времена Средневековья до XIII в. В другом отрывке мы встречаем упоминание об огромном копье (contus), таком крепком, что когда победитель- ломбард насквозь проколол им византийского всадника, то стащил его с седла и поднял вверх, извивающегося на острие. Еще одним образчиком великолепного оружия ломбардов был палаш, и его они носили все время, не только во время сражений. У Пола мы читаем о том, что с палашом приходили на королевский совет и на праздник. Существует несколько ломбардских мечей такого типа; некоторые из них похожи на вендельские, другие по форме и убранству имеют много общего с мечом из Саттон-Ху, поскольку здесь тоже используются гранаты и техника «cloison». В качестве примера можно привести два из них, найденные в Перуджии, и меч с кольцом из Ломбардии, хранящийся в Британском музее. Это оружие исключительно красивой выделки, и украшено оно в манере, сильно напоминающей крепления для пояса меча из Саттон-Ху. Без сомнения, ломбарды и англосаксы состояли в близком родстве, поскольку их языки очень похожи.
В этот период почти таким же популярным оружием, как и меч, считался сакс: сравнительно короткое, однолезвийное оружие, которое, судя по всему, произошло непосредственно от греческого кописа. Саксы были известны в Скандинавии в период раннего железного века, и это доказано тем, что два или три из них нашли в погребении в Хьертспринге (Дания). Мы уже видели доказательства того, что нечто вроде саксов встречалось на севере в бронзовом веке, но, судя по всему, в период Великого переселения популярность этого вида оружия была наивысшей. Много саксов нашли в болотах, однако большая часть обнаружена в двух конкретных залежах – Вимозы и Нидама. Существует один в очень хорошем состоянии и вместе с ножнами, найденный в Вимозе. Он интересен тем, что ножны его сильно отличаются от большинства датских находок. Ближайшая параллель – причем очень близкая – это ножны, найденные во рву огромных земляных укреплений – крепости Стэнвик в Йоркшире. Между 71-м и 74 гг. римляне взяли ее, но никогда не использовали, поэтому можно считать, что меч относится к I в. н. э. Большая часть оружия из Вимозы датируется концом римского периода, поэтому этот конкретный сакс может быть ровесником меча из Стэнвика. Ножны его сделаны из множества удлиненных полосок дерева, через небольшие промежутки скрепленных металлическими лентами (рис. 49). На клинках некоторых из этих саксов встречаются гравировки в виде простых геометрических фигур.
Один из самых интересных саксов, о которых мы читали, принадлежал Греттиру Сильному. Он получил его, раскопав курган Кара, норвежского конунга. В то время Греттир жил у Торфинна, сына Кара, и когда вернулся после разграбления могилы (а сам Торфинн побоялся это сделать), то принес к нему в дом множество сокровищ.
«Торфинн пристально посмотрел на Греттира, когда он вошел в пиршественные покои, и спросил, какие это у него неотложные дела, что он ведет себя не как прочие. Греттир сказал:
– Мало ли какая безделица случается к ночи!
Тут он выложил на стол все взятые из кургана сокровища. Было между ними одно, от которого он не мог отвести взгляда, – короткий меч, такое доброе оружие, что он, по его словам, и не видывал лучшего. Его выложил он последним. Торфинн, увидев меч, весь просиял, ибо это была их родовая драгоценность, и она никогда не покидала их рода.
– Откуда у тебя эти сокровища? – сказал Торфинн.
Греттир сказал:
Торфинн отвечает:
– Ну, тебя так просто не напугаешь! Ни у кого до тебя не было охоты разрывать курган. Но поскольку, я знаю, мало проку от сокровищ, если закопать их в землю или положить в курган, я не стану с тебя взыскивать, тем паче что ты мне все принес. И как ты добыл этот добрый меч?
Греттир сказал в ответ:
Торфинн отвечает:
– Славно сказано! Но ты должен совершить какой-нибудь подвиг, прежде чем я дам тебе этот меч. Ведь я сам так и не получил его от отца, покуда он был жив»[11].
В конце концов Греттир добыл свой сакс; он носил его всю свою жизнь и всегда предпочитал использовать в бою вместо Меча Поколений, который обладал свойством приносить несчастье. Таким образом родовое оружие покинуло потомков Кара; однако, как видите, его сын не Испытывал большого желания предъявить свои права на меч, который, по-видимому, не заслужил. Конечно же он мог и не отдать Греттиру его находку, но, совершив подвиг, на который никто другой не отважился, воин уже приобрел некие законные права на часть клада; Торфинн мог Истребовать еще каких-то свершений для подтверждения этих прав, но забрать себе сокровище, которого отец не посчитал его достойным, не мог. Таково было отношение викингов к наследным правам – они действительно считали, что даже сокровища отца его сын не мог получить просто так, задаром. Для этого нужно было доказать свою силу и мужество, добыть что-то своими руками, в бою, и лишь тогда пользоваться наследием предков. Суровая философия, но она не давала молодежи расслабиться и почить на лаврах предков; каждый знал, что добыть себе золото и землю он может и должен сам, и тогда, возможно, награда станет больше, чем казалась сперва.
Большая часть саксов из Вимозы и Нидама оказалась широколезвийным оружием, слегка закругленным с задней стороны и гораздо больше – на конце, с острым кончиком и изогнутой рукоятью, идущей как продолжение линии задней части клинка. Если не считать того, что их никогда не снабжали гардой, они напоминают рукояти кавалерийских сабель XIX в., а также рукояти греческих кописов. Эту деталь сакса всегда делали по принципу сандвича, как и некоторые из рукоятей бронзового века, и детали скрепляли заклепками. У некоторых мечей были более тонкие и менее сильно изогнутые клинки; один из таких найден в залежах в Крагехуле, вместе с ножнами и довольно большой частью рукояти. Ножны по своим очертаниям больше напоминают обычные, с двумя кольцами для подвешивания к перевязи. Украшения интересны тем, что основным мотивом здесь является крест внутри круга, древний символ солнца, характерный для бронзового века. В течение всего периода Средневековья использовался этот рисунок в числе декоративных элементов оружия.
Для воинов, о которых рассказывается в сагах, копье было так же важно, как и меч; мы читаем перечисления множества видов копий, причем все они были найдены в болотных залежах. Существует заметное различие форм наконечников, так же сильно варьируется и длина древка. Те, что нашли в болотах, сделаны из ясеня и, хотя длина их и различалась, обладали приблизительно одинаковой толщиной; только у немногих она была больше дюйма. Было несколько экземпляров, у которых осталась на своем месте веревочная петля, на других центр тяжести мастер отметил намотанным шнуром или гвоздями, так, чтобы тот, кто бросает копье, мог сразу же придать ему правильное положение в руке. Испытываешь
