Над аркой, выписан игривыми язычками пламени, горел девиз:
– В здоровом теле здоровый дух, – перевел услужливый дрейгур со старореттийского, хотя в его помощи никто не нуждался. – Двое больших живых друзей и один малый живой попутчик достигли цели. Ячейки для жизнедеятельности там. Башня Изысканий там. Лаборатории для мирного труда там. Скажите мне 'спасибо'.
– Спасибо, – за всех ответила вигилла.
– Не стоит благодарности, – дрейгур развернулся и затопал обратно.
Когда женщины заканчивали бинтовать разбитую голову ночного гостя, тот издал тихий стон и пошевелился. Обер-квизитор придвинулся ближе, отметив трепет ресниц и явственное движение глазных яблок под веками раненого. Наверняка пришел в себя, но не спешит это демонстрировать, хитрец. Потерпевший оказался совсем еще молодым человеком: слегка за двадцать, не больше. Малый рост его вызвал у Конрада неизъяснимую симпатию, а горб – сочувствие. Лицо горбуна осунулось, темные усики, аккуратно подстриженные щеточкой, 'по-тугрийски', оттеняли бледность кожи.
– Сударь, вы в полной безопасности. Смело открывайте глаза, вам ничего не грозит.
Как и рассчитывал Конрад, нотки иронии произвели нужное действие: горбун бросил притворяться. Молодежь очень боится показаться смешной или малодушной.
– Где я?
Раненый закашлялся.
– В клиентелле близ Вяленок. А теперь, если не возражаете, задавать вопросы стану я.
– По какому праву?
– Допустим, по праву одного из спасителей.
– Не возражаю. Только помогите мне слезть со стола. Эй, клиенталь! Вина, да получше… Быстро!
Голос молодого человека прозвучал с такой неожиданной властностью, что хозяин испарился, как утренняя роса под солнцем, спеша исполнить приказание. Конрад слегка приподнял бровь, дивясь манерам конокрада. На знатного вельможу, с рождения привыкшего разделять и властвовать, горбун не походил. Забавно! Впрочем, если вспомнить, как наш приятель орудовал своей кошмарной шестопырой…
Слезая со стола, раненый чуть не упал, и барон торопливо поддержал горбуна, усадив на лавку. Сам присел напротив, расположив по привычке свечу ближе к собеседнику, чтобы хорошо видеть лицо.
– Как вы себя чувствуете?
– Бывало лучше.
– В состоянии говорить?
– Да.
– Тогда приступим. Для начала – четыре вопроса, по числу всадников, желавших вашей смерти. Как вас зовут, кто вы такой, кто за вами гнался и почему?
– Сперва представьтесь сами, сударь спаситель.
– Барон фон Шмуц, – козырять чином и рангом Конраду не хотелось.
– Рене Кугут, странствующий пульпидор.
– Простите? Пульпидор?
Неблагозвучное слово казалось смутно знакомым, но Конрад никак не мог припомнить, что оно означает.
– Колдун-дентат, – без приязни сообщила мистрис Форзац. – Зубодёр по вызову.
Лицо горбуна исказила хищная гримаса, глаза сузились, полыхнув ярче свечей. Пес у ног женщины подобрался и глухо заворчал, но раненый не обратил на Лю никакого внимания.
– Впредь попрошу, сударыня, подбирать слова! – отчеканил Рене. Левое веко горбуна заметно дергалось. – Я пульпидор в седьмом поколении! Лауреат турнира в Амараксе! Наше мастерство и талант не имеют ничего общего с…
– Мистрис, сударь.
Рене заметно смешался.
– Если я обидел даму, я готов просить прощения… – промямлил он.
– Вы сможете сделать это утром. А пока у нас остались еще два вопроса. Кто за вами гнался, и почему они жаждут крови странствующего пульпидора в седьмом поколении?
– Издержки профессии, – пожал плечами Рене. Из-за горба это выглядело смешно. – Меня пригласили в Черно-Белый Майорат к стратегу тамошнего Аспида.
– В Майорат?
– А что тут особенного? Зубы болят у всех. У впавших в детство рыцарей, у баронов… У вас, к примеру, флюс. А у аспидного стратега, доложу я вам, на редкость запущенный случай! Пульпит – ерунда. С ним я справился играючи. Но как вам обширнейший пародонтит, развившийся из-за жуткого прикуса? Возомнил себя, понимаешь, Зверем Хы, отрастил клычищи… Я ему толкую: человеческая полость рта для подобных клыков совершенно не приспособлена, они травмируют десны! – а он, изувер, орехи щелкает и скалится…
Пульпидор жадно припал к кубку, внесенному клиенталем.
Барон ждал.
