– Сласти я люблю! – конопатый направился к столику Анри, громко топая и скрипя сапожищами. Ответ он счел многообещающим приглашением.
Отшить нахала?
Несмотря на безобидную наглость, рыжий простофиля вызывал симпатию.
– Кош Малой, – с грацией медведя отвесил он поклон, шумно придвигая свободный стул.
Стул крякнул придавленным селезнем, но выдержал.
– Генриэтта Куколь.
– Эй, кофейник! – от широченной ухмылки веснушки едва не брызнули с лица Коша врассыпную. – Тащи сласти! Мне и даме!
Вигилла прыснула в кулак. Припечатал балагур старика Моше! Однако в следующее мгновение ей стало не до смеха. '…Агнешка Малая, гуртовщица из оседлых хомолюпусов…' Эй, рыжий, ты гуртовщице кто? Отец? Брат? Дядя? Певчий кенарь в клетке разразился арией, кофий медлит вскипеть, пена в обильных порах, солнце светит в оконце по левую руку… Подытожив базовый комплекс примет, мантисса пришла к выводу: скорее всего, старший брат.
Оборотень-сладкоежка.
Интересно, знает ли барон?
Памятуя о случае с Марией Форзац, Анри не спешила предъявлять клеймо. Мало ли, за что хомолюпус может не любить Тихий Трибунал? Лучше не рисковать.
– Где вы остановились, Кош?
– В приюте. Отель называется, – рыжий помрачнел. – Сеструха у меня тут без вести пропала. Вот, приехал…
– А власти что? Розыск объявили?
– Власти-сласти… – Кош угрюмо буравил взглядом столешницу. Обладай детина хоть толикой свободной маны, впору было бы беспокоиться о сохранности имущества. – Объявили. Я и сам помогал: этому, от властей. Хороший мужик, хоть и светлость. Его потом власти взяли и отсунули.
– Отстранили?
– Ага. Мы со светлостью вора поймали, а его все равно устранили.
– Вы поймали вора?!
– Ну! У вас в столице не соскучишься!
Кош оживился, от недавней мрачности не осталось и следа. Настроение у детины менялось быстрее, чем погода в день Весеннего заворота ветров. Анри тоже обрадовалась: выходит, барон в курсе съезда родичей. Оттого, видимо, и перебрался в гостиницу: следить. Молодец, квиз, зубастый…
– Вор в комнате шарил, а стряпчий услыхал и тревогу поднял. Тоже, кстати, отличный мужик.
– Вор?!
– Стряпчий! Фернаном звать. Сказки брешет – любой байкарь обзавидуется. Слушаешь и чешешь в затылке: может, правда? Вот как с вором.
– Что – с вором?
Разговор выходил странный, но любопытный. Если б еще хомолюпус не терял все время нить повествования, перескакивая с одного на другое…
– Сказка с вором. Ты от роду такая или прикидываешься?
– Чего изволит мой благородный господин?
От 'благородного господина' Кош растаял, простив хозяину вторжение в беседу.
– Ну, говорил же: сластей…
– Каких именно?
Вопрос поставил Малого в тупик. Приведя в окончательный беспорядок и так буйные кудри, он двинулся напролом:
– А какие есть?
Ох, нарвался рыжий. Перечисление лакомств, подаваемых в 'Шкатулке', было любимым коньком Моше Абу-Низама. Завсегдатаи знали это и не рисковали, ценя собственное время.
– …тарталетки воздушные и с глазурью, лукум фруктовый тридцати двух видов, безе с сиропами, желе и конфитюрами, щербет тягучий, халва кунжутная особая, пастилки с орехами и финиками, сушеный бананас в сахарной пудре, 'приторное семя' по-нурландски, миндаль, жареный в меду с цукатами, нуга с сабзой…
– Шикалат есть? – прервал глухопущенец словоизвержение Моше. – Вкусный?
– Черный? Млечный? Сотовый? С фундуком, дорическим орехом, арахисом? Колотый, плитками, 'медальками', дольками? Горячий, со сливками?
– Валяй черное колотье. Без орехов.
– Какое вино изволите? Сорт? Год? Выдержка?
– Спасай! – честно обратился Кош к вигилле. – Чего пить будешь?
– Бокал кларета.
