Дурацкое словцо как нельзя более подходило твари в кольце факелов.
– Не надо крутить пальцем у виска. Я в здравом уме и трезвой памяти. Если моя квалификация что- нибудь да значит, я утверждаю: это дитя способно издали дотянуться до Эдварда II, изменив судьбу Его Величества. Приступим?
Втайне Фортунат от всей души желал, чтобы заговорщики сочли за благо покинуть скорбного рассудком товарища с его никчемным демонишкой. Однако Судьбе было угодно распорядиться иначе. Видимо, бессмысленность деяний накладывает на человека определенную печать.
Коллеги, на свою беду, не избежали заразы безумия.
– Приступим, – согласились они.
– В дальнейшей потехе вы принимали непосредственное участие, мастер Андреа. И своими глазами видели результаты действий Судьбокрута. Работу шмагии в преломлении. Если бы не вы с Просперо…
Фортунат помолчал, глядя в окно.
Ночная темень светлела. В зябкой мути порхали розовые перья зари.
– На самом деле я рад провалу заговора. Лично я ничего не имею против Его Величества. Хорошо, что Эдвард II остался жив. Когда вы накрыли лес «черным днем», а мастер дальнего боя Просперо снес защиту… Знаете, с нами Судьбокрут не церемонился, не то что с королем. Там он работал из-под палки, а тут рвался на свободу. Понимал, сволочь: просто так уйти ему не дадут. Вам не хуже меня известно: действие чар, кроме узконаправленных когерентных заклинаний, обратно пропорционально квадрату расстояния. Со шмагией, в ее реализованном виде, эффект аналогичен. Мы находились рядом, деманий был изрядно зол на ловцов…
– Что именно он сделал?
– Полагаю, скрутил наши судьбы в жгут. Прошлое, настоящее и будущее, все варианты сразу. Перетасовал, как колоду карт. Только у Сэптимуса с Элмером он еще и спрессовал судьбу в одной точке континуума: здесь и сейчас. Ничье тело не выдержало бы такого насилия…
– А как же вы остались живы?
– Могу лишь предположить. Берите любой вариант, на выбор. Судьбокруту не хватило сил на троих. Вернее, на пятерых: атака демания включала Ядвигу Швеллер и частично – Мэлис. Я успел закрыться «кисеей». Мне повезло, если это можно назвать везением. У вас есть особые версии?
– Нет. Сведения, предоставленные мне вами и Мэлис, слишком ограниченны.
– Очень любезно с ее стороны…
Юноша, в которого превратился охотник, скроил кривую ухмылку. Встал, заходил по комнате. Тихий скрип половиц. Тихий, скрипучий голос Цвяха:
– Родитель демания – наша очаровательная крошка Зизи. Это очевидно. Но примите во внимание: лилипутка – шмага. Бывшая шмага!
– Я в курсе. Ее «синдром ложной маны» исчез пять лет назад. Подтвердив ваши догадки.
– Но почему Судьбокрут принял облик родителя?! – охотник предвосхитил следующий вопрос колдуна. – А вчера, во время драки, пытался принять мой?..
На миг остановившись, Фортунат в раздумье дернул себя за отсутствующую бороду. Пальцы нащупали гладкий подбородок юноши и соскользнули.
– Проклятие, сплошные загадки! Тут объяснений может быть несколько, а значит – ни одного достоверного. Впрочем, отложим. Меня куда больше интересует другое. Когда мы заставляли демания вторгаться в судьбу короля, он кричал: «У меня не получается! Я могу
Тает запах гари над судьбами Искорки и Тиля. Битва у дома Швеллеров закончилась без жертв. Троица любителей ухи так и не полакомилась варевом из черного петуха отпущения…
Мускулюс вздохнул.
– Пожалуй, я в силах растолковать смысл реплики демания. Но для начала вам следует знать: Янош Кручек здесь, в Ятрице. И парень знаком с нашим замечательным Судьбокрутом.
Малефик нарочно выдержал паузу, дабы полюбоваться изумлением венатора.
Но удовольствие было испорчено: на лестнице раздалась тяжкая поступь Леонарда Швеллера. Контрапунктом уверенным шагам хозяина по ступенькам дробно стучали каблуки второго человека.
– Вы позволите?
Вежливый вопрос шел воздвигшемуся в дверях хозяину дома, как корове седло. Но за дни пребывания в Ятрице колдун успел привыкнуть к новому мастеру Леонарду.
– Прошу вас. Что-то стряслось?
– Ага, – мрачно прогудел Швеллер. – Давай, обормот, излагай…
Слегка посторонясь, он за шиворот втащил в комнату Яноша Кручека. Вид у парня был праздничный: волосы дыбом, рубаха драная, лицо в мелких ссадинах. Будто с ежом целовался.
В глазах – паника. Хоть и пытается держать марку, гордец.
– Прибежал ни свет ни заря, меня разбудил… Давай про какую-то берегиню орать! Руками машет, ветряк ветряком. Мало что по стенам не скачет, дурила. Я и решил, мастер колдун: берегини по вашей части…
Швеллер ловко повесил масляный фонарь, который принес с собой, на крюк в стене. Разговаривая, кожевник глядел отнюдь не на колдуна, а на Фортуната Цвяха. Оценивал, щурился. Мол, что за гуся мастер Андреа в дом ночью привел? Под конец тирады кивнул своим думам, отвел взгляд. Колдун – человек серьезный, кого ни попадя тащить не станет. Раз пригласил – значит, надо. И более гостем подчеркнуто не интересовался.
Янош же вообще не обратил на Цвяха внимания.
И напрасно.
– Что ж ты, стервец, творишь?! Из дома удрал?! Об отце подумал?!
– Сдурел?! – вытаращился Кручек-младший на «ровесника».
– Ах ты, башка твоя дубовая…
Тело и замашки юнца взяли-таки свое: Фортунат взбесился. Шальная кровь ударила в голову. Подскочив к Яношу, Цвях влепил парню звонкую оплеуху. Янош пошатнулся, чуть не упав, но устоял и в ответ съездил охотника на демонов кулаком по роже, расквасив нос. Быть бы изрядной драке, если бы мастер Леонард и мастер Андреа, знатные миротворцы, не поспешили скрутить «подопечных». Словно по уговору, два здоровяка согнули худосочных драчунов в бараний рог, показали им кузькину мать и растащили по углам.
– Пустите! Я этому крысюку сейчас пшена натолку!..
– Пустите, коллега! Поговори мне, сопляк! Отец тебя дома ремнем…
Оба рвались продолжить выяснение отношений. Однако случаются казусы, когда телесная сила решает исход дела. Вырваться ни магу, ни шмагу не удалось.
– Да кто ты такой, крысюк белобрысый?!
– Ремнем! По заднице! До крови!
– Пасть заткни! Еще раз отца моего помянешь…
И тут Фортунат внезапно успокоился.
– Коллега, сделайте любезность, перестаньте крутить мне руки. Все, проехали. Я хочу достать платок – у меня идет носом кровь. Хорошо врезал, сопляк… научился в бегах…
Мускулюс отпустил венатора. Тот уселся на стул, запрокинул голову и принялся промокать кровь батистовым платочком, извлеченным из кармана.
– Холодненького бы… водички… Янек, сбегай к колодцу!
– Меня-то откуда знаешь, балбес? – с подозрением осведомился Янош. Но вырываться перестал. Воинственный пыл угас. На щеке парня, обласканной Цвяхом, расплывалось багровое пятно: от скулы до подбородка. Такой себе односторонний стыдливый румянец.
– Вопросы здесь задаем мы! – ответил за охотника Мускулюс, чудом сдерживая хохот. – Ты, кажется, хотел поделиться новостями?
– При этом гаде не буду! – набычился Янош.
– Будешь, молодой человек. Еще как будешь. Этот гад… хм-м… этот славный отрок, – вспомнив манеры
