плюс годы опыта, превратившие румяного хомячка в поджарого волка. Спиной к дверям, лицом к рамке гиперсвязи, Николас Зоммерфельд стоял на грани. Казалось, либо он сейчас кинется в рамку и голыми руками удушит большую политическую шишку, давившую на резоны – либо схватит крупнокалиберную ноту протеста и ринется во дворец.
Большая шишка понимала это. Вернее, Большой Шиш – гипер демонстрировал лысину, усы и мешки под глазами. Усы поникли, лысина взмокла. Господин посол вышел из-под контроля, и Большой Шиш предчувствовал беду. Похищение доктора ван Фрассен, судя по всему, он в беды не зачислял.
– Если к вечеру Кауфман не предоставит…
– Зоммерфельд! Вы мне это бросьте!
– …веские доказательства непричастности Хеширута…
– Хотите лишиться посольского статуса?
– Угрожайте своим лизоблюдам! Я – единственный, кто сумел договориться с этим мясником Кейрином! Я выбил шахские фирманы для Кауфмана и Берга! Кстати, я был против прилета доктора ван Фрассен на Шадруван! Это вы настояли! Значит…
– Вы в курсе, почему…
– …ответственность мы делим поровну! И если вы боитесь шевельнуть пальцем, то я разберусь без вашей сраной помощи…
– Добрый день, госпожа ван Фрассен.
– Что?!
– Рад видеть вас живой и здоровой.
– Вы рехнулись?
– Обернитесь, Зоммерфельд. И прекратите брызгать слюной.
Ник обернулся. Бледный, всклокоченный, он смотрел на Регину, как на призрак. А потом протянул руку себе за спину, нашарил панель и выключил гиперсвязь.
– Там у меня караван, – невпопад сказала Регина. – Разгружается.
– Караван, – повторил Ник. – Да, хорошо.
– Я заперла Фриду у себя.
– Фриду?
– Мою химеру. Нам понадобится ветеринар.
– Конечно, ветеринар. Найдем.
Медленно, словно шел по хрупкому льду, он пересек кабинет. Пальцы господина посла тронули лицо доктора ван Фрассен. Легко, еле слышно; прикосновение слепого шаха было ощутимей. Щека, подбородок. Линия носа. Татуировка на крыльях. Брови. Губы. Ник изучал ее заново; проверял – не подменили? Регина знала, что сейчас произойдет, знала, еще стоя в дверях, и не сопротивлялась.
«Reves D'automne», подумала она.
Осенние мечты.
V
– Хочу кофе.
– Сейчас.
– Ты куда?
– За кофе.
– Тебе надо выйти в кофейню? Тогда оденься.
– Никаких кофеен. Мне поставили аппарат. Но если ты хочешь экзотики, я могу сходить к Матильде и попросить ее организовать нам пару чашечек. С доставкой в постель.
– Тебе нравятся крупные женщины? Любовь втроем?
– Мне не нравятся женщины. Никакие. Кроме тебя.
– Льстец. Дипломат. Иди делай кофе.
– Тебе со взбитым желтком и капелькой ликера?
– Помнишь?
– Помню.
– А про ветеринара?
– Каджар-хабиб сказал, что все в порядке. Заживет, как на химере.
– Он осматривал Фриду?!
– Спящую. Ей вкололи снотворное. Отвлекли Артуром и сделали инъекцию. Ты в курсе, что у них любовь?
– Твой сын такой же бабник, как и ты. Но по молодости предпочитает химер и психиров. Да, и служанок. Лейла, я надеюсь, сбежала?
– С чего бы? Она ни в чем не виновата. Какая-то женщина спросила тебя. Ну, Лейла и вызвала. В остальном она себя не винит. Кстати, вымани она тебя нарочно – тоже не винила бы. Покорность у нее в крови. А тут приказ, сама понимаешь, и не просто приказ. Ты бы обвинила Каджар-хабиба, исполни он приказ шаха?
– Вряд ли. Но и не простила бы. Это точно.
– Ты не умеешь прощать.
– Не умею. И не надейся.
– А если так?
– Перебьешься. Нет тебе прощения.
– А так?
– М-м…
– Ну?
– Не мешай мне думать. И не останавливайся.
VI
Сутки она приходила в себя. Много спала. Во сне ей являлся раб с разорванным горлом. Незрячий взгляд покойника – окна дома в заброшенном городе – слезы в белых глазах шаха… Они надвигались, из проколотых зрачков вырастали иглы. Регина просыпалась от собственного крика, в холодном поту. В таком состоянии нечего было и думать о сеансах пси-терапии.
На второй день она взяла себя в руки.
– Здравствуй, Артур. Это я, тетя Ри. Пришла поиграть с тобой.
– И… – механически повторил Артур.
И отвернулся.
Планшет для рисования, любимые кубики, игрушки из шкафа – ничто не заинтересовало малыша. Регрессия была очевидна. Все труды насмарку? Нет уж, милый мой! Так просто тетя Ри от тебя не отстанет. Как ни странно, общий пси-фон не изменился. Деятельность мозга – на прежнем уровне. Значит, произошло перераспределение активности. Она сунулась проверять недавно простроенные связи – половина отсутствовала. Остальные просматривались с трудом. Не оставалось сомнений, что они «рассосутся» через день-другой. Столь стремительный регресс доктор ван Фрассен наблюдала впервые.
Дельта-ритм, уровень глубокого сна без сновидений – едва намечен. Так и должно быть: сейчас ребенок бодрствует.
Бета-ритм, состояние активного бодрствования. Вот вам и первый сюрприз, доктор: интенсивность снижена вдвое!
Альфа-ритм, состояние отдыха и релаксации в режиме бодрствования. Близко к норме. Лишь пики занижены.
А вот вам и главный сюрприз! Тета-ритм, уровень неглубокого сна или транса: гораздо выше нормы! Можно подумать, ребенка кто-то ввел в гипнотический транс, или он сам ушел в глубокую медитацию. Ну-ка, Артур, покажи тете Ри: что там у тебя? Тете тоже интересно…
Она потянулась глубже – и ушла «под шелуху».
Сполохи играли в низком небе. Палевый жемчуг, аквамарин; бирюза, выцветшая на солнце. Полотнища света колыхались над головой, извивались угрями. Протяни руку – коснешься. По голубоватому песку скользила рябь теней – как по дну мелкой лагуны. Безымянное светило полыхало в зените – косматый лик божества. Лучи его пронзали тело насквозь, рождая под кожей электрический
