— Он никогда не пил такого портвейна, — тонко заметил мистер Чепстон. — Это бы обратило его. Скажу вам по совести, Криш, вы шлишком о многом бешпокоитесь и шовершенно зря. Очень пришкорбная тендентенденция. Я шоглашен с моим штарым другом Риплшмиром — передайте-ка мне графин!
— Шлушайте, шлушайте! — сказал мистер Риплсмир. — Я шоглашен ш вами, Чепштон, что бы вы там ни говорили. Давайте выпьем за добрые штарые времена и добрые штарые обычаи…
— И доброго старого Бога, — докончил Крис.
— Напрашно вы думаете, что это так уж оштроумно, — сказал мистер Риплсмир, тяжело дыша и уставясь на Криса налитыми кровью совиными глазами. — Но я хотел бы сказать вам только одно. Это, может быть, не очень глубоко, н-не очень «регинально», это не одно из ваших ч-чертовски научных з- замечаний, это прошто маленькое з-замечание, которое ишходит прямо от шердца. Я говорю, и я знаю, мой штарый друг Чеп-Чепштон поддержит меня, я говорю, ч-человек, который н-не верит в Бога, не д- джентльмен!
— Чешное шлово, — сказал мистер Чепстон. — Чертовшки хороший портвейн. Никогда в жизни н-не пивал такого портвейна. Лучший портвейн на швете, и угощает им лучший парень на швете. Но трагедия — графин пуст. Я говорю, Риплшмир, графин ш портвейном пушт. Выпьем мы ещ-ще бу-бутылочку?
— Непременно, дорогой мой, непременно. Гардинер! Ещ-ще бу-бутылку портвейна. Еще бу-бутылку портвейна для дорогого штарого Чеп-Чепштона. Ну а шкажите, Чеп-Чепштон, вы шоглашны шо мной насчет Бога, шоглашны? Я хочу шказать, ешли вы не верите в Бога, то во что вы т-тогда верите? Я хочу шказать, а как же ваша душа? Мне п-плакать хочется, когда я подумаю, что ваша беш-шмертная душа будет пр- роклята…
Крис не слушал больше, он не дождался слез мистера Риплсмира, взволнованных заверений мистера Чепстона по поводу его беш-шмертной души и пылкого брудершафта, разыгравшегося за следующей бутылкой портвейна. Он незаметно выскользнул из-за стола и на цыпочках, пошатываясь, выбрался из комнаты.
Два
Во время разговора с мистером Чепстоном в библиотеке Крис требовал фактов и действий. Теперь ему предстояло получить и то и другое. Были ли эти несчастья порождены его безрассудными замечаниями о Боге мистера Риплсмира, который решил доказать, что он бог не только широкой жизни, но и мелкой мстительности, или же они заключались в самой природе вещей — это вопрос, на который каждый ответит в соответствии со своими метафизическими воззрениями. Так или иначе, несколько неприятных и приятных фактов собрались подобно грозовой туче и готовы были каждую минуту разразиться над его головой, а собственными действиями он должен был вызвать еще и другие грозы.
Как обычно случается с атмосферными и житейскими грозами, первый удар был сравнительно легким.
В восемь часов утра после веселого небольшого обеда у мистера Риплсмира Крис еще крепко спал, в то время как ему следовало бы уже принять холодную ванну и наполовину закончить бритье. Крайне неохотно он уступил некоей враждебной силе, которая трясла его за плечи, стараясь вывести из сонного состояния.
— Там кто-то спрашивает вас, — сказал голос откуда-то издалека.
Крис сел на постели, мигая по-совиному.
— Что? — тупо воскликнул он. — Где? Который час?
— Там внизу какой-то джентльмен, — сказала крупная непривлекательная особа женского пола, в коей Крис теперь признал свою квартирохозяйку. — У него к вам письмо, он говорит, это очень важно и ему необходимо вручить вам его лично.
— О! — сказал Крис, все еще ничего не соображая. — Какой джентльмен?
— А я почем знаю? Позвать его сюда, что ли?
— Через пять минут, — сказал Крис. — Я сейчас оденусь.
До сознания Криса дошло, что у него слегка болит голова и ему хочется пить. Во всем теле было ощущение какой-то тяжести и разбитости. Лениво выбравшись из постели, он выпил полную кружку воды, почистил зубы, с нескольких попыток смочил лицо и голову холодной водой, выпил еще кружку, принял две таблетки аспирина и сказал себе, что вот сейчас он чувствует себя уже лучше. Затем он вышел на лестницу и крикнул хозяйке, чтобы она прислала к нему посетителя и принесла горячего чая.
Поскольку в том, что накануне вечером он выпил слишком много вина, был виноват сам мистер Риплсмир и никто больше, Крис решил не торопиться. У него прекрасный предлог опоздать на работу. Он подумал, что неизвестный «джентльмен» — должно быть, Хоуд, неожиданно приехавший в Лондон. Велико же было его изумление, когда «джентльмен» оказался одним из лакеев мистера Риплсмира.
— Доброе утро, Роджерс! — воскликнул он. — Какими судьбами вы здесь?
Крису было неприятно, что один из слуг увидел его в этом убогом жилище, — это еще осложнит его положение в доме мистера Риплсмира.
— У меня к вам письмо, сэр. Мистер Риплсмир специально распорядился, чтобы я вручил его вам лично. Ответа не нужно, сэр.
— Ага. — Крис машинально взял конверт. — Может быть, мне лучше все-таки посмотреть.
— Мистер Риплсмир специально распорядился, что ответа не нужно, сэр.
— Отлично. Можете идти, Роджерс. Благодарю вас.
— Благодарю
Недоумевая, Крис вскрыл письмо. Что еще понадобилось этой старой мумии? Он прочел:
«Дорогой Хейлин!
Последнее время я чувствовал, что, как ни приятно наше содружество, ему должен наступить коней. Сколь я ни был счастлив оказать услугу моему дорогому старому другу Чепстону, мне в последнее время стало ясно, что вы слишком молоды, чтобы вам можно было доверить мои коллекции и библиотеку, и слишком неопытны, чтобы отдавать себе отчет в их значении и ценности. Мне нужен человек зрелой культуры, чувствительный к высоким и благородным реальностям духовного порядка и не порабощенный жаргоном грубого материализма. Когда вы станете старше, вы, может быть, поймете и сами, что Духовная Истина, Моральное Величие и Красота должны стоять в нашей жизни на первом месте.
Посылаю вам чек на десять фунтов стерлингов. Сюда входит ваше недельное жалованье за текущую неделю и дополнительно четырехнедельное жалованье вместо предупреждения. Не трудитесь писать или звонить с целью поблагодарить меня за это. Я вскоре уезжаю на неопределенное время и до самого отъезда буду занят сборами.
Первым побуждением Криса было рассмеяться над затейливой претенциозностью письма. Следующим — выругаться по поводу пустой болтовни Риплсмира. Следующим — подобно Догберри возблагодарить Бога, что он отделался от этого скота. Эти мысли занимали его, доставляя ему большее или меньшее удовольствие, пока он принимал ванну и, одеваясь, двигался по комнате. Он весело насвистывал. Какое необыкновенное облегчение больше никогда не видеть мистера Риплсмира, больше никогда не быть «дорогим моим», никогда не выслушивать бесконечных жалоб на ужасные поступки лакеев и угрожающее состояние риплсмирских нервов! Несмотря на легкую тревогу за будущее, он был положительно счастлив.
Но за завтраком, состоявшим из чая и хлеба с маргарином, ему пришла в голову другая, менее радостная мысль — мысль настолько естественная, что человеку более практичному она пришла бы в голову прежде всех других. Он сообразил, что, потеряв службу, он тем самым потерял заработок, а значит, и возможность платить за квартиру, за хлеб с маргарином и за все остальное. Крис поспешно подсчитал. Оставалось еще восемь недель до того времени, когда он начнет работать в школе, а у него вместе с чеком
