почти абсолютно темно. Только неровный край стены с одной от Цэ стороны и резкие очертания особняка с другой, да еще слабый мерцающий желтый огонек в старом кирпичном строении выступали из мрака. В доме тихо. Ни звука, ни шороха.
Следуя обратным курсом параллельно особняку, Цэ вернулся к гаражу. Дверь в задней стене оставалась распахнутой. Он открыл ее еще шире и вошел в гараж. Потом захлопнул ее за собой.
Черный автомобиль в гараже, казалось, полностью поглощал свет. Цэ стоял на каменном полу, положив левую руку на ступеньку вертикальной лестницы, которая вела на чердак и была прикреплена болтами к задней стене гаража Он подтянул к груди колено левой ноги, чтобы можно было достать до ступни, которую он ощупал правой рукой. Носок и нога в нем были мокрыми и холодными. Немного погодя он взялся за ступеньку правой рукой и подтянул правое колено к груди, чтобы можно было ощупать правую ступню левой рукой. Ступня и носок на ней были мокрыми и холодными.
Цэ стоял обеими ногами на каменном полу гаража и держался за одну из ступенек вертикальной лестницы, которая вела на чердак, двумя руками.
Постояв, он повернулся к передней стене и, выставив вперед руки, на ощупь обогнул автомобиль, занимавший почти все пространство гаража. Около заднего колеса он попал ногою в лужу. За автомобилем, сохраняя выбранное направление и вытянув руки, он сделал еще несколько шагов и уткнулся в переднюю стену гаража. Две двери, закрытые на современный перекидной замок, и составляли почти всю эту стену. Одна из дверей закрывалась еще на два штыря — один вверху, другой внизу. Цэ подошел к другой двери и повернул рычажок замка. Нажал на дверь — и та приоткрылась, а он, повернув ручку, немного выдвинул ригель, чтобы дверь под своей тяжестью не захлопнулась и замок не защелкнулся автоматически. Затем он проскользнул между двумя дверьми на улицу.
Остановившись на тротуаре, Цэ осмотрел дорогу. Слева от него возвышалась коробка особняка, которую спереди освещал уличный фонарь, стоявший за ней. Справа на расстоянии нескольких шагов стоял еще один фонарь, а за ним еще один, и еще, и еще, причем в прямом соответствии с законами перспективы каждый следующий фонарь, казалось, стоит ближе к последующему, чем к предыдущему. Ряд фонарей, и это можно было увидеть, тянулся к целой куче уличных светильников, некоторые из которых вырвали из темноты линию колонн, что указывало на железнодорожную станцию. От этой станции по дороге ехал автомобиль. В нем сидело четверо мужчин; все сидящие прикрывали руками глаза от света. Цэ ждал, когда автомобиль проедет.
На другой стороне улицы стояло кафе, два окна которого были ярко освещены. Различные товары можно было увидеть разложенными на этих окнах-витринах. В левом окне Цэ заметил столик, отличавшийся от других квадратной скатертью с рисунком из белых и красных квадратиков.
Автомобиль проехал, Цэ перешел дорогу, открыл дверь и вошел в кафе. Повернув влево, подошел к столику, который разглядывал только что через окно. Под столик был задвинут стул из дерева складной конструкции. Цэ выдвинул его из-под стола и сел. От яркого света он моргал.
За прилавком, склонившись, стоял мужчина. Руки его лежали на широкой доске, пальцы были сцеплены. Цэ подал ему знак. Мужчина кивнул и подошел к двери за прилавком. Он вошел в эту дверь и закрыл ее за собой. На ней был наклеен плакат с рекламой цирка, посетившего городок много недель тому назад.
Рядом с дверью на стене висели полки, украшенные различными марками сигарет. Поднявшись со стула, на который он только что сел, Цэ подошел к прилавку, перегнулся через него, вытянул правую руку и взял пачку с десятью сигаретами с полки. Возвращаясь на место, он сунул пачку в карман, потом сел на жесткое деревянное сиденье стула.
Положил локти на стол, немного подался вперед и начал смотреть в окно на фасад особняка, стоявшего за дорогой.
Все детали фасада были размещены согласно строгим правилам симметрии. Окно по одну сторону от парадной двери уравновешивало окно по другую сторону от нее. Цэ смотрел в данный момент на правое от парадной двери окно.
Оно выходило из гостиной. Портьеры закрывали это окно, но тонкий просвет оставался между ними; наверху просвет был шире, чем внизу, как если бы портьеры были задернуты впопыхах.
Дверь за прилавком кафе отворилась, и вошел мужчина, держа в одной руке, левой, чашечку на блюдечке, рядом с которой лежала также на блюдечке ложечка. Он поднес все это к столику, за которым сидел Цэ, и поставил блюдечко с чашечкой на скатерть. Скатерть, покрывавшая стол, имела рисунок из красных и белых квадратиков.
Взяв ложечку с блюдечка, Цэ начал помешивать жидкость в чашечке, поглядывая при этом на мужчину.
— Много работы?
— Чего?
— Много посетителей сегодня?
— Собираюсь закрываться. Хватит на сегодня. На автозаводе забастовка.
— Глядя на дорогу, об этом не подумаешь.
— Люди говорят, что не отступят, пока не улучшат условия или не поднимут зарплату.
— Надо же! Ты не видел ее сегодня вечером?
— Я был занят. Ты напрасно теряешь из-за нее время.
— Все так говорят. Он в любой момент может сделать с ней то, чего ему не следовало бы делать.
— Все так говорят. Что же до меня, то я бы не стал во всем винить его. Она настоящая кошечка и ведет себя соответственно.
— Ты видел ее после того, как он к тебе заходил?
— Что в точности тебе нужно?.. Кстати, как кофе? Ты даже не попробовал.
— Попадалась ли она тебе на глаза в течение нескольких последних минут?
— Я повторяю: ты напрасно теряешь из-за нее время. Я, если тебе это поможет, видел ее только что: она задвигала портьеры на окне гостиной. Это все, что ты хотел узнать?
Цэ поднес чашечку с кофе к губам и отхлебнул. Джи Эф Уатт стоял, положив руки на спинку складного стульчика, и смотрел в окно. Цэ нашел, что кофе не очень горячий. Он выпил его одним глотком и поставил чашку на блюдечко.
— Чудесный кофе. Ты собираешься закрываться, я полагаю?
— Да, уже темно, не так ли? Это все, что ты хотел узнать?
— Ты не шутишь: это все, что я хотел узнать.
— На что ты намекаешь? Ты не шутишь? Я не шучу. Я видел, как она задергивала портьеры в гостиной. Он говорил, она в расстройстве.
— Она свыкнется с этим. Домашний голубь погиб. Спасибо за кофе.
— Понравился? А он ничего не говорил о голубе. Он вообще говорит немного, вспомни, когда умер ребенок, он тоже молчал.
— Замечательный кофе... сладкий, крепкий. Мне пора назад. Премного благодарен.
— Она была для меня, но увидев тебя...
Отодвинув столик, Цэ встал. Подмигнул мужчине, подошел к двери, открыл ее и вышел на тротуар. На ногах у него были только носки. Какой-то мужчина проскользнул мимо него, катя перед собой, словно обруч, старое велосипедное колесо. На дороге никого. Машин не было. Цэ пересек проезжую часть, направляясь к бетонно-каменному гаражу, который стоял рядом с особняком, — между ними было всего лишь полтора метра кирпичной стены. Дверь гаража оставалась полуоткрытой. Цэ скользнул через щель во мрак гаража.
Обернувшись, захлопнул дверь и нажал маленький рычажок механизма замка. И услышал, как клацнула задвижка.
Домоладосса шел домой к жене в этот вечер, погруженный в размышления. Он пытался разгадать смысл происходящего в доме мистера Мери... и понять, как это происходящее связано со смыслом, который он — наблюдатель — находил в нем.
Другие также пытались нащупать нерв мистерии, разыгранной перед ними. Корлесс сидел один на склоне холма, трепеща от мысли, что явление исчезнет так же неожиданно, как появилось. Джо Гроулес
