- Чересчур много таких инцидентов в последнее время, - сказал Растел. - Волнения начались несколько лет назад. У них наверняка есть вожак.
- У них, вероятно, есть какие-то основания… Что будет с человеком, убившим пассажира?
- С тем человеком? - Он посмотрел на меня с усмешкой, искривившей его губы. - Что с ним будет? Он убил церковнослужителя. Я был не единственным свидетелем. Он будет повешен у замка на следующей неделе. Что с ним будет? Его похоронят - Церковь милостива.
Мы въехали на Принцесс-стрит. Она мало изменилась, но как-то потускнела. За немытыми окнами витрин малопривлекательные товары, реклама которых была организована из рук. вон плохо. Транспорта в этом, районе было побольше. Взад и вперед сновали педальные кебы, небольшие автомобильчики с электродвигателями, выглядевшие поизящней, чем те, которые попадались мне на глаза до сих пор. Тротуары были забиты людьми. Некоторые были одеты побогаче, другие победней, но все они были свободными людьми. - встретить на этой улице раба было практически невозможно. Чувствовалось, что настроение у людей хорошее. Они улыбались, смеялись, громко разговаривали - жизнь их радовала. Некоторые болтались без дела, другие заходили в магазины и выходили с покупками. Мне нравилась и была привычной эта суета, я сам с удовольствием бы окунулся в уличную толчею. И мне совсем не хотелось выходить из кеба, остановившегося перед большим серым зданием. Мы сошли, и Растел кивком головы указал мне на дверь.
- Приехали, - сказал он. - Нам сюда.
- Выглядит как военное ведомство. Точь-в-точь наше Министерство обороны.
- Как раз наоборот, - возразил он. - Здесь находится Комиссия по ядерному разоружению. Вы, я вижу, успели уже забыть, какая страшная война разразилась на вашей планете. А у нас ее не было.
Внутренняя отделка здания напоминала интерьер отеля, выполненного в стиле ретро: конец девятнадцатого - начало двадцатого века. Пропыленные портьеры, неуклюжая и громоздкая мебель из красного дерева, тусклые светильники на бронзовых подставках.
Растел прошел через вестибюль, подошел к доске бюллетеней и быстро пробежал их глазами.
- У нас есть еще полчаса до брифинга. Мне кажется, вам полезно будет послушать. Я хочу познакомить вас с очень интересными людьми. Увидимся на брифинге. А сейчас вас проведут в вашу комнату - можете пока немного отдохнуть.
Один из мелких служащих подошел к нему и помог снять со спины ранец. Растел чувствовал здесь себя как дома и распоряжался как хозяин. Подозвал жестом какую-то девушку, о которой мне трудно было составить четкое мнение, кто она такая, - служащая или рабыня. На ней не было формы, что было необычно в стенах этого учреждения, но и желтого квадрата - отличительного признака низшей касты - у нее на спине я тоже не увидел.
- Эта девушка позаботится о вас. Вы можете распоряжаться ею по своему усмотрению.
Я почувствовал некоторое беспокойство, когда он исчез, - он был той единственной тонкой ниточкой, которая связывала меня с моим миром.
Девушка провела меня по коридору, затем мы поднялись по лестнице на следующий этаж. Она открыла дверь какой-то комнаты, вошла в нее, а когда я вслед за ней переступил порог, закрыла дверь на ключ и отдала ключ мне. Ее рабская покорность обезоруживала меня, ослабляла мою волю, я не в силах был бороться с соблазнами, словно дьявол нашептывал мне на ухо, дьявол, как две капли воды похожий на Растела. Во мне рождался всевластный господин.
Девушка мне нравилась, хотя она и выглядела нелепо в своем ужасном балахоне и была очень бледна, но у нее было симпатичное лицо, а под платьем угадывалось чертовски соблазнительное юное тело.
- Как тебя зовут? - спросил я.
Она ткнула пальцем в металлическую бирку, прикрепленную на груди. На ней было выгравировано имя Анна.
- Так ты Анна. Разве ты не умеешь говорить? Она отрицательно помотала головой. У меня мурашки побежали по спине. Я вспомнил, что не слышал ни разу, чтобы Диббс издал какой-либо звук, и все рабы, с которыми я сталкивался, тоже были безмолвны.
- Открой рот, Анна.
Она покорно раздвинула челюсти. Розовый язык был на месте и зубы тоже, хотя пара-тройка зубов зияли дуплами и нуждались в немедленном лечении.
- Почему ты не можешь говорить, Анна?
Она откинула голову назад, и я увидел у нее на шее перерезавший ее безобразный шов. У нее были повреждены голосовые связки. Гнев закипел во мне.
- Это делается со всеми рабами?
- Нет, - помотала она головой.
- С некоторыми из них? Она кивнула утвердительно.
- Это наказание?
- Да, - кивнула она.
- Тебе было больно? Мука исказила ее лицо.
- Здесь есть еще люди, которые, как и я, прибыли из других миров?
Ответом на этот раз был пустой взгляд.
- Я говорю о чужестранцах. Они прибыли издалека и выглядят не так, как ваши люди.
Утвердительный кивок.
Я вернул ей ключ, она открыла дверь, и мы вышли в коридор. Она остановилась у дверей комнаты, расположенной напротив моей, вставила ключ в скважину - он подходил, очевидно, ко всем замкам на этом этаже. Дверь открылась.
Я увидел рыжеволосого парня, сидевшего за столом и орудовавшего ложкой. Он не перестал есть и тогда, когда, подняв глаза от миски, увидел нас с Анной. Ее, взяв за руку, я тоже затащил в комнату.
- Вы прибыли сюда из параллельной временной структуры? - спросил я.
Он пробурчал что-то неразборчиво - звуки вязли у него во рту, плотно набитом тушеной рыбой.
- Меня зовут Шеридан Мичер, - представился я. - Я историк. То, что я увидел в этой стране…
Подождав немного и не услышав ответа, я продолжал:
- Мы не можем поддерживать этот режим. Вся эта система, основанная на насилии, должна быть уничтожена. Я ищу людей, которые думают так же, как я.
Он привстал, нависая над столом тяжелой мясистой тушей, ложку он так и не выпустил из руки.
- Что это за система, основанная на насилии? - спросил он. - Ты о чем, парень?
Я показал ему шрам на шее Анны и объяснил, откуда он взялся. Выслушав меня, он рассмеялся.
- Тебе бы стоило побывать в моей стране. Не хочешь туда смотаться на денек? Берусь доставить. - Он похлопал меня тяжелой лапищей по плечу. - Как бы тебе понравилось, что вытворяют эти азиаты? Заполонили всю Европу - от них просто проходу нет. Скоро они нас совсем задушат.
- Азиаты? - изумился я. - Они-то тут при чем?
- Как это при чем? Вся эта красная сволочь, китаезы… Разве не они победили в Третьей мировой войне?
Теперь пируют, изгаляются над белым человеком - за людей нас не держат… А ты говоришь, рабство…- Тут Церковь, культура, а у нас - узкоглазые…
- Коммунистический Китай?! Выиграл Третью мировую?! Но китайцы в ней даже не участвовали… -
- Ну тогда вам здорово повезло, Джек… На вашем месте я бы все-таки остерегался… Не особенно-то им доверяйте - с азиатами нужно держать ухо востро. - Он снова потянулся к миске.
Когда мы с Анной вошли в следующую комнату, мы сильно напугали краснолицего лысоватого человечка, занимающегося любовью с подаренной ему рабыней.
- Я из параллельного мира, - сказал я ему. - Я возмущен здешними порядками. Я надеюсь, что вы тоже отвергаете рабство.
- Пожалуй, то, что я видел здесь, не самый плохой вариант. А что, собственно, не устраивает вас?
- То, что они калечат своих рабов. Одного этого достаточно, чтобы начать борьбу с этой системой.
Он почесал свою лысую голову, оценивая сказанное мной.
- Ну, не знаю… Есть вещи похуже рабства… Это голод и нищета. Рабство по крайней мере гарантирует кусок хлеба. В нашей стране жизненный уровень упал настолько, что дальше падать просто некуда. Кое-кто
