слишком пьяны и наши глаза не утратили способность четко видеть.
Посланник вытер руки о свой изящный бархатный костюм и достал из кармана хрупкую маленькую шкатулку с расписной крышкой.
– Эта вещица - подарок тебе, я получил ее из собственных рук Бакхаарнет-она, королевы Олдорандо, на руку чьей дочери ты претендуешь. Королева расписывала эту шкатулку собственноручно.
Король ЯндолАнганол открыл шкатулку. Внутри, на шелковой обивке, лежал миниатюрный портрет принцессы Симоды Тал, писанный с натуры в ее одиннадцатый день рождения. Волосы принцессы были подвязаны лентой, а лицо отвернуто от художника словно бы в смущении, хотя, быть может, это должно было означать покорность. Волосы принцессы ниспадали густыми локонами, но ее знаменитые птичьи черты, которые художник даже не попытался скрыть, видны были очень явственно. Тонкий выдающийся нос и характерный разрез глаз мади невозможно было спутать ни с чем.
Отстранив шкатулку и держа ее на расстоянии вытянутой руки, король ЯндолАнганол попытался увидеть в портрете то, что, может быть, попытался бы увидеть любой. В руках принцесса Симода Тал держала искусно изготовленную копию замка Вилворак, части своего приданого.
– А ведь и впрямь хорошенькая, - одобрительно хмыкнул Эсомбер. - Одиннадцать с половиной лет, самый пикантный возраст, - со знанием дела прибавил он. - Что бы ни говорили, но это так, Ян. Завидую тебе. Хотя ходят слухи, будто младшая сестра Симоды, Милуя Тал, еще краше.
– Она умеет читать и писать?
– Эта девочка? Сомневаюсь, что в Олдорандо вообще есть грамотные - они все берут пример со своего короля.
Рассмеявшись, друзья со звоном сдвинули кубки и выпили хурмяного вина за будущие радости жизни. На заходе Беталикса буря наконец утихла. После того как улегся ветер, деревянный дворец еще долгое время скрипел старыми суставами и стонал внутренностями, точно корабль перед тем, как окончательно стать на якорь и успокоиться. Королевские солдаты нашли дорогу в подвалы, к хранящимся там глыбам льда и вину. Вскоре все они, даже фагоры, забылись тяжелым хмельным сном.
О часовых никто и не заикнулся. Дворец находился слишком далеко от любого возможного врага, к тому же мрачная репутация Гравабагалинена могла отпугнуть даже самого храброго недоброжелателя. По мере того как вечер сменяла ночь, шум внутри дворцовых залов утихал. Кого-то выворачивало, кто-то смеялся, кто-то сыпал проклятиями, но все эти звуки один за другим стихали. Король ЯндолАнганол заснул, положив голову на колени юной служаночке. Посидев немного с государем, девица освободилась от августейшего бремени и ушла, оставив короля в углу, на полу, как простого солдата.
Не спала только королева королев - в своих покоях на верхнем этаже дворца она не смыкала глаз. Более всего она боялась за свою малолетнюю дочь; но место для их изгнания выбрали превосходно - бежать отсюда было некуда. Наконец, немного успокоившись, королева отослала фрейлин. Воцарившаяся внизу тишина придала ей уверенности, но бдительности она не теряла и осталась сидеть в маленькой комнатке-прихожей большой королевской спальни, за дверью которой почивала принцесса Татро.
Внезапно в покои постучали. Королева встала и подошла к двери.
– Кто здесь?
– Королевский викарий, нижайше прошу вашего позволения войти.
Помедлив немножко, королева вздохнула. Потом отодвинула засов. В комнату ступил Элам Эсомбер. На его лице светилась нежная улыбка.
– Пусть я не викарий, но все же близок по духу этой должности, тем более что упокоение, которое я в силах вам даровать, вряд ли сравнится с возможностями нашего забавника АбстрогАзената.
– Прошу вас, уходите. Я не желаю говорить с вами. Мне не по себе, и, смею надеяться, причина вам известна. Я сейчас позову стражников.
Королева была бледна. Рука, которой она опиралась о стену, заметно дрожала. Приветливой улыбке, в которую были сложены губы посланника, она не верила ни на грош.
– Все мертвецки пьяны - во дворце нет ни одного трезвого. Даже я, посланник Це'Сарра, образец совершенства, сын достойнейшего отца, даже я - и то, как видите, слегка навеселе.
Решительно захлопнув дверь, Эсомбер схватил королеву за руку и силой усадил рядом с собой на низкую кушетку.
– Вот так-то лучше - где же ваше гостеприимство, госпожа? Это неразумно - отнеситесь ко мне со вниманием, ибо я на вашей стороне. Точнее, могу принять вашу сторону. Я пришел с тем, чтобы предупредить - ваш бывший муж задумал убить вас. Ваше положение куда как тяжело, вам и вашей дочери крайне нужна защита. Вам необходим защитник, которым могу стать я, если вы проявите ко мне чуточку теплоты и внимания.
– Я проявила к вам достаточно внимания. Мне страшно, господин посланник, но все же не настолько, чтобы очертя голову согласиться на то, о чем я могу потом пожалеть.
Эсомбер сжал обе руки королевы, несмотря на отчаянные попытки той высвободиться.
– Вам ни о чем не придется жалеть. Вечно эти сомнения! Вот в чем разница между полами - мужчиной и женщиной; женщин всегда беспокоит, что же потом! Вам природой предназначено давать жизнь, и возможная беременность всегда заставляет вас смотреть в будущее. Но пустите меня сегодня ночью в свое душистое гнездышко, и, клянусь, впоследствии вам не придется об этом сожалеть. Вы обретете будущее, в то время как я скромно удовольствуюсь настоящим.
МирдемИнггала отвесила Эсомберу звонкую пощечину. Посланник слизнул с губы кровь.
– Послушайте, дорогая. Вы написали письмо святейшему Це'Сарру, препоручив доставку письма адресату моим заботам, не так ли, моя дражайшая бывшая королева? В письме, среди прочего, вы заявили, что король Ян твердо вознамерился убить вас. Ваш гонец предал вас - вот откуда я знаю подробности. Он продал это письмо вашему бывшему мужу, которому теперь отлично известно ваше своенравие - он прочитал это письмо до последней строчки.
– СкафБар предал меня? Нет, это невозможно - он всегда был так предан, столько лет служил мне.
Эсомбер снова завладел рукой МирдемИнггалы.
– С недавних пор ваше положение сильно изменилось, вы остались одна, совсем одна, и вам теперь некому доверять. Так-то. Доверять отныне вы сможете только мне, тому, кто уже давно мечтает удостоиться чести называть себя вашим покорным слугой. Ведите себя хорошо, и я возьму вас под свое крылышко.
Королева разрыдалась.
– Ян любит меня, я знаю. Я понимаю его, он тоже страдает.
– Он ненавидит вас, мечтает избавиться и думает только об одном - как можно скорее оказаться в объятиях юной Симоды Тал.
Королева умолкла. Не слыша более возражений со стороны несчастной королевы и решив, что все в порядке, Эсомбер начал раздеваться. Но не успел распустить и половину шнурков, как дверь королевской опочивальни распахнулась, и перед королевой и посланником предстал не кто иной, как КараБансити, новый королевский главный советник. Остановившись, анатом уверенно подбоченился и положил ладонь правой руки на рукоять ножа.
Вскочив на ноги, Эсомбер подтянул штаны и решительно приказал анатому выйти за дверь.
– Нет, господин посланник, я никуда не уйду до тех пор, пока вы не оставите несчастную госпожу в покое. Я разыскивал вас потому, что во всем дворце нет ни стражи, ни трезвых офицеров. Хочу доложить вам, господин посланник, что с севера ко дворцу приближается неизвестный отряд.
– Найдите кого-нибудь еще - это не мое дело.
– Но положение критическое и не терпит отлагательств - речь идет о жизни и смерти - нашей жизни и смерти.
С этими словами КараБансити повернулся и вышел в коридор. Оглянувшись на МирдемИнггалу и прочитав в ее лице только ненависть и страх, Эсомбер выругался и вышел следом за анатомом. Друг за другом они вышли по коридору на балкон над задним двором дворца. Посланник остановился рядом с КараБансити и вместе с ним принялся всматриваться в ночь. Было тепло и душно, воздух казался настолько густым, что звуки моря словно вязли в нем. Горизонт прогибался под тяжестью бескрайних небес.
Впереди, совсем рядом, так близко, что, казалось, можно достать рукой, мигали язычки нескольких факелов, вспыхивали и снова гасли, обрывая бытие. Перебарывая хмель, Эсомбер уставился на движущиеся
