– Да благословит вас Великий Акханаба, государь. Мы рады лицезреть ваше величество в столь трудное время, когда из Рандонана от Второй армии без перерыва прибывают тяжелые вести.
– О делах военных я привык говорить с военными, - коротко бросил в ответ король и прошествовал в приемную залу.
Несмотря на то, что во дворце всегда, даже в самую страшную жару, царила прохлада, его подземное расположение угнетало короля. Дворец напоминал ему о двух годах, проведенных им в качестве мальчика- служки в Панновале.
Его отец, ВарпалАнганол, в свое время значительно расширил оттассольский дворец. Надеясь, что сыну понравится результат, он спросил его мнение о новом дворце.
– Холодно, громоздко и непродуманно, - таким был ответ принца ЯндолАнганола.
Королю ВарпалАнганолу, всегда далекому от премудростей военного искусства, было невдомек, что подземное сооружение с точки зрения обороны имеет значительно больше слабых мест, чем расположенное на поверхности.
ЯндолАнганолу был хорошо памятен тот день, когда оттассольский дворец подвергся нападению заговорщиков, хотя в ту далекую пору королю едва минуло три года. В тот день он фехтовал деревянным мечом в одном из подземных дворцовых залов, воображая себя кем-то из знаменитых сказочных героев. Внезапно на его глазах гладкая лёссовая стена зала начала рушиться. Посыпалась земля, и в образовавшуюся дыру в зал один за другим ворвалась дюжина вооруженных людей. Каким-то образом бунтовщикам незаметно удалось прорыть подземный ход. До сих пор, вспоминая, что прежде чем наброситься с игрушечным мечом на неприятеля, он закричал от страха, король ЯндолАнганол испытывал стыд и досаду.
По счастливому стечению обстоятельств в соседнем зале происходила смена караула, и моментально явившиеся на шум королевские стражники вступили в бой с бунтовщиками. После короткой и яростной схватки нападающие были перебиты. Сооруженный ими подземный ход через несколько лет был искусно включен в ансамбль дворца. Нападение это произошло во время одного из бунтов, в конце концов подавленного ВарпалАнганолом, хотя и без должной энергии и суровости.
Сейчас старик-король был заточен в крепости Матрассила, а коридоры дворца в Оттассоле охраняли стражники: люди и двурогие. Широко шагая по извилистым дворцовым переходам, король впивался цепким орлиным взором в неподвижные молчаливые фигуры: ни один из стражников, завидев короля, не смел даже моргнуть - в припадке ярости король мог убить на месте того, кто покажется ему нерадивым.
Новость о том, что король сильно не в духе, мгновенно облетела дворец. Чтобы развлечь короля, было решено устроить увеселения. Монарх же первым делом потребовал отчета о положении на западном фронте.
– Ударный отряд Второй армии, продвигавшийся через Чвартскую возвышенность с намерением напасть на рандонанский город-порт Пурич, попал в засаду и был атакован превосходящими силами противника. Схватка длилась до наступления ночи, под покровом которой остатки ударного отряда отступили, чтобы предупредить основные силы. Одного из раненых послали передать донесение о происшедшем по семафору Южной Оттассольской дороги.
– Что слышно от генерала ТолрамКетинета?
– Он по-прежнему сражается, государь, - ответил гонец.
Молча выслушав дурные вести, ЯндолАнганол спустился в королевскую часовню для молитвы и бичевания. В таких случаях кнутом обычно орудовал искушенный АбстрогАзенат, благодаря умению которого и без того суровая процедура превращалась в утонченное истязание.
Положение борлиенских армий, находящихся почти в трех тысячах миль от дворца, мало волновало двор, более озабоченный тем, чтобы разлитие королевской желчи не испортило вечерних увеселений. Таким образом, добровольное истязание ЯндолАнганола было на руку всем.
Вниз к королевской часовне вела винтовая лестница. Вырытое в глинах, залегающих под поверхностным плодородным слоем лёсса, место преклонения, угнетающее и тесное, было устроено в панновальском духе. Стены, выложенные камнем до половины человеческого роста, выше были покрыты ровными строками изречений из священных писаний. Собирающиеся на стенах часовни капли воды стекали вниз миниатюрными водопадами. За мутноватыми стеклами горели масляные светильники, их неясный свет ложился в напитанном влагой воздухе перемежающимися тенью полосами. Под аккомпанемент тихой мрачной музыки королевский викарий достал свою десятихвостую плеть из-за алтаря с Колесом Акханабы, состоящим из двух кругов, внутреннего и внешнего, соединенных парой извилистых спиц. Висящий позади алтаря вытканный золотом и пурпуром гобелен изображал череду достославных противоречий Великого Акханабы: «два-в-одном», зверь и бог, дитя и чудовище, преходящий и вечный, душевность и жестокость. Встав перед алтарем, король всмотрелся в звериный лик бога. Его преклонение перед Всемогущим было совершенно искренним. Всю жизнь, с юных лет служения в панновальском монастыре, религия вела и направляла его. Равным образом и свое правление страной он осуществлял через религию. Религия - вот что держало в повиновении его двор и его народ.
Не что иное, как та же общая вера в Акханабу, объединяла Борлиен, Панновал и Олдорандо в неспокойный союз. Без Акханабы мир представлял бы собой хаос, где вершили свое дело темные силы врагов цивилизации.
АбстрогАзенат жестом приказал королю-грешнику преклонить колени и прочитал над ним короткую молитву.
– Вот мы перед Тобой, о Акханаба, чтобы просить у тебя прощения и пролить кровь искупления. Среди нас грешных Ты, о Великий Целитель, один можешь посылать боль, и Ты, Всемогущий, вправе отнимать силу. Ты ведешь нас волей своей по узкой дороге меж Льдом и Пламенем, с тем чтобы мы смогли познать тщету своего бытия тут, на Гелликонии, и узреть уже пройденное Тобой во имя наше, вечные муки Жара Огненного и Мороза Жгучего. Прими же эти страдания, о Великий Господи, как мы пытаемся принять Твои.
Кнут со свистом опустился на королевские плечи. Тонкий женоподобный АбстрогАзенат был крепок руками и прилежен в том, что касалось проведения воли Акханабы.
За молитвой и покаянием последовало церемониальное омовение; после купания король счел возможным снизойти до утех мирских.
На смену кнуту пришло кружение юбок в безудержном танце. Толстые и довольные жизнью веселые музыканты играли плясовые. Король позволил себе улыбку, опустив ее на лицо как забрало, вспомнив, что некогда, еще совсем недавно, эти залы были осияны присутствием королевы МирдемИнггалы.
Стены дворцовой залы были украшены цветами со сладким и душистым ароматом. На столах высились груды фруктов и теснились кувшины с черным вином. Крестьяне могли умирать от голода, но дворец должен был ломиться от яств.
Король снизошел до кубка черного вина, своеручно разбавленного им фруктовым соком и охлажденного горстью колотого лордриардрийского льда. Пригубив вино, он без всякого выражения уставился на разворачивающееся перед ним действо, очевидно, не замечая его. Осторожные придворные предусмотрительно старались держаться поодаль. К королю были посланы ласковые и умелые наложницы, но он тут же отослал их прочь.
Перед отъездом из Матрассила король выгнал своего главного советника. Новый главный советник, взятый пока только на пробу, теперь крутился где-то сбоку и позади трона. Еще не пришедший в себя после такого неожиданного назначения и от этого одновременно заискивающий и взволнованный, новый главный советник искал повод завести разговор о подробностях предстоящего вскоре плавания в Гравабагалинен. Наконец, не выдержав, он предпринял попытку начать разговор, но тоже был отослан.
Задерживаться в Оттассоле надолго король не собирался. Дождавшись посланника Це'Сарра, он намеревался немедленно отправиться вместе с ним в Гравабагалинен. По завершении церемонии подписания грамоты королевой король планировал скорым маршем добраться до Олдорандо; там, вступив в законный брак с принцессой Симодой Тал, он наконец завершит мучительную рокировку. Заручившись поддержкой Олдорандо и Панновала, он разделается с врагами и установит наконец в границах своей страны желанный мир. После этого сам он предастся государственным делам, постоянно пребывая в отъезде, а принцесса Симода Тал будет спокойно жить во дворце в Матрассиле, поскольку веских причин для частых встреч с этой практически еще девочкой король для себя пока не видел. Таков был его план, и
