наполнился ветром, лодка дрогнула и выровнялась. Берк заснул, лежа на дне лодки и все так же глубоко и шумно дыша.
Лодка, постепенно удаляясь от берега, шла полным ходом к Мессарской бухте.
8
Первое, что почувствовал Энгес Берк, было легкое подрагивание лодки на мелкой волне, которую ветер гнал по бухте. Брызги соленой воды летели ему в лицо. Солнце припекало сухими от соли лучами. В эту же минуту он увидел Ниса. Правильно, подумал он сразу, такой человек, как этот грек, больше всего к месту здесь сейчас. Именно такой, спокойный, уверенный в себе, и должен сидеть тут вот так, сосредоточенно наморщив лоб. Я пасую перед этим человеком, потому что он уверен в том, что делает, как и Стоун. А я нет. Но будь я проклят, если когда-нибудь выдам им это.
— Далеко мы ушли? — спросил он, приподнимаясь.
— Не знаю, — сказал Стоун. Потом: — Не тошнит тебя?
— С какой стати меня будет тошнить?
— Если б все раненые так бегали, как вы, — сказал Нис.
— Хорошо сошло?
— Более или менее, — сказал Стоун.
Теперь только Берк заметил большой, похожий на крыло парус, надутый ветром. Увидел и маленькие паруса впереди, и толстую веревку, которую натягивал Стоун, и румпель в руках у Ниса. Он сел и почувствовал уже отчетливо и влажность воздуха и легкую качку. Лодка, выкрашенная в черное, довольно устойчиво держалась на воде. С левого борта была полоска земли, постепенно убегавшая из виду.
— Что за земля?
— Она загораживает нам восточный ветер, — пояснил Нис. — Вот как выйдем из Мессары, ветер будет попутный до самого Египта.
— И сколько мы будем в пути?
— Надо пройти сотню километров. Дня два.
Берк, сидя на средней банке, следил за ходом лодки, дивясь той уверенности, с которой Нис ведет ее. Ветер хорошо надувал парус.
Сооружение, простое и удобное, напоминало формой крыло чайки. Грот был подвязан к гафелю на высоте не более двенадцати футов. Гафель слегка выдавался вперед, по направлению к носу, с наклоном, почти параллельным мачте. Парус был бермудского типа, только гик гораздо длиннее. Кроме грота, было еще два кливера на бушприте.
Нис увидел, что Берк разглядывает все это.
— Вы в парусах что-нибудь понимаете? — спросил он.
— Ровно ничего, — ответил Берк. Единственное, что он знал, это что шкотом называется веревка, служащая для управления парусом.
— Придется вам разобраться немного.
Все время им приходилось приноравливаться к ветру, налетавшему то с севера, то с востока. А иногда и с юго-востока. Лодка легко шла вперед при любом направлении ветра.
Нис то и дело оглядывался на Иду, каменную вершину которой обволакивала белая дымка. Там, наверху, еще лежал зимний снег, и в утреннем свете казалось, что это совсем близко. Отсюда, с лодки, Ида была похожа на огромный рог. Казалось, ветер рассекает ее на части, особенно когда редкие белые облака, стлавшиеся по вершине, спускались ниже.
— Не нравится мне это, — сказал Нис.
— А что? — Берк тоже повернул голову.
— Плохой знак, когда Ида вот так видна.
Все утро они лавировали, приноравливаясь к ветру. Иногда берег оказывался так близко, что видно было движение на прибрежных дорогах и другие лодки, сновавшие взад и вперед. Но Нис старался по возможности держаться подальше от берега.
К середине дня они отошли настолько, что берег почти скрылся из виду.
Стоун и Берк успели уже приобрести кое-какой навык в обращении со снастями — навык люден, легко приспособляющихся к условиям. Выходило все пока довольно неловко, но уже появилось отчасти верное ощущение в руках. И это ощущение помогало держать парус так, чтобы его все время наполнял ветер.
Нис не разговаривал ни о чем постороннем, только отдавал команду. Он все чаще поглядывал назад, туда, где в небо уходила вершина Иды.
— Пожалуй, неудачное время мы выбрали, — сказал он один раз.
Стоун и Берк, для которых все это было непривычно, видели только, что ветер переменчивый и неровный. Под вечер, однако, стало свежеть. Море колыхала крупная волна. Но форштевень легко разрезал воду, и лодка шла с быстротой, которая им казалась удивительной.
— Вот видите, — сказал наконец Нис, оглянувшись еще раз.
Он указывал назад, на небо над Идой. Серые облака окутали вершину. Они были бесформенные, точно облако, стелющееся за самолетом-распылителем.
— Как бы не поднялся
— Пусть себе поднимается что угодно, — сказал Стоун. — Лишь бы наш парус выдержал.
—
— Так. Что нужно делать? — спросил Берк.
— Подождем, там видно будет.
Небо становилось все темнее, и ветер крепчал. Серые облака надвигались все ниже. Иды совсем не стало видно.
— Вот оно, — закричал Нис. Он хотел сказать, что вот это и есть
Лодку неудержимо несло вперед. Нос глубоко зарывался в воду, дерево стонало, вторя реву разгулявшейся бури. Все кругом ревело и грохотало.
— Парус, — надрывался Нис, стараясь перекричать ветер. — Убирайте парус. Грот убирайте.
Берк держал отвязанный конец стаксель-шкота. Он рвался у него из рук под напором ветра, надувавшего стаксель. Мысль у Берка работала быстро. Он захлестнул конец вокруг подпорки и подтянул его. Веревка дрогнула и напряглась до отказа. И почти сейчас же послышался громкий треск, веревка лопнула, стаксель вырвался и захлопал по ветру.
— Скорей, — кричал Нис. — Руби грота-фал.
Стоун голыми руками удерживал раздувавшийся парус. Лодка теперь свободно неслась по ветру, сорвавшийся стаксель бешено трепался впереди, хлопая, как бич. Гик трещал и гнулся — парус не вмещал ветра, который исступленно бился в него.
— Руби, — заревел Стоун.
Берк схватился за какую-то веревку, судорожно извивавшуюся над носом лодки.
— Эту? — заревел он в ответ. Фонтан брызг взлетел из-за борта и обдал его с ног до головы.
— Руби, руби, — кричал Нис.
Почти ничего нельзя было расслышать из-за хлопанья стакселя, дергавшегося во все стороны. Лодка неслась вперед с немыслимой, противоестественной быстротой. Дикий грохот стоял кругом, ветер завывал как безумный в трущихся снастях. Это было похоже на землетрясение. Ветер не дул ни с какой стороны. Он рушился сверху, как горный обвал, накатывал с грохотом, точно лавина.
— К чертям. Я больше не могу сдержать. — Стоун стоял, упираясь ногами в подпорки мачты. Голыми, руками он удерживал ту самую веревку, которую ветер непременно хотел вырвать. Ветхая серо-черная парусина грота каким-то чудом оказывала сопротивление раздувавшему ее шквалу. Гик содрогался, как самолет перед стартом. Единственной силой, удерживавшей все против бешеного напора ветра, был Стоун, великан с голыми руками. Вода хлестала со всех сторон, заливала его, теснила его, стекала сплошной пеленой, сметала и рушила все кругом.
