если и надумает, то не сможет, камеру мы закроем…
— Давай, Коля, говори, что делать, — нетерпеливо суетился рядом Исломутдин, щека которого дергалась, словно в нервном тике.
— Пойдешь со мной, я тебе скажу, что делать, — с неприязнью ответил Николай. — А если задумал какую-то пакость, пристрелю на месте, как собаку.
— Что ты, Коля, — как ты мог подумать такое, да я…
— Помолчи! — прикрикнул на него Николай, и, посмотрев на Богданова, сказал: «Ты, Витя, на крышу склада. Пойдешь с Колей, повел он глазами на Федорова. Без шума с пулеметчиком справитесь?»
— Обижаешь, Коля, — усмехнулся одним глазом Виктор, осматривая взглядом профессионала нож, — все будет сделано, как надо.
— Хорошо. Плац держи под прицелом. Как только поднимется тревога, сразу стреляй. А так, жди моей команды. Патронов мы тебе подбросим.
— Ты, Миша, — повернулся он к Недавибабе, — беги к тюрьме с афганцами. Выпусти Моммада, а он пусть берет всех, кого посчитает нужным. Остальных закроете. Если оставить открытой тюрьму, все побежат неизвестно куда. А это ненужные никому жертвы. Ну, а вы, кого не назвал, все со мной на склад. И вот, что, ребята, — он обвел каждого горящим взглядом. — Наша цель — немедленная встреча с представителями Красного Креста и сотрудниками Советского и Афганских посольств в Пакистане. Если нет, драться будем до последнего. Мы должны показать всему миру, что делают с нашими пленными, — кивнул он в сторону Фомина. — И о том, как нас, с молчаливого согласия пакистанских властей, хотят всех уничтожить. — Николай посмотрел на вытянувшиеся лица своих товарищей, и подвел тому, что сказал, черту. — Кто не желает, может остаться здесь, вместе с Юркой и Азидом, — затем, выждав какое то мгновение, улыбнулся: «Значит, желающих остаться нет. Тогда вперед», — и решительно шагнул к дверям.
Четверо часовых, которые должны были охранять склад оружия и боеприпасов, молились. Автоматы лежали в стороне, а они, собравшись, в одну кучу, стояли на коленях на ковриках. Сопротивления не оказали. Их доставили, в пустую камеру тюрьмы, и там закрыли. Часового на вышке, к счастью не оказалось. Не оказалось там и пулемета.
Пока Николаю и его товарищам везло. Замок на дверях оружейного склада не выдержал и пары сильных ударов приклада автомата. Запустив всех в помещение склада, он закрыл дверь на засов и заставил всех разбирать ящики со стрелковым оружием и патронами. Раздался осторожный стук в двери. Это был Недавибаба с афганскими пленными. С Голь Мохаммадом прибыло десять человек. Вопросов у него к Николаю не было. Все заранее было обусловлено. Обменявшись рукопожатиями, Николай, скользнув взглядом в сторону Недавибабы, разбивающего ящик с выстрелами к гранатометам, четыре гранатомета уже лежали наготове, лишь коротко бросил афганскому другу: «Ты знаешь, что делать. Со своими парнями берешь КПП и административное здание. С собой возьмите пулемет, пару гранатометов, боезапаса побольше, чтобы потом не пришлось бегать. Открывать огонь только при явном нападении. Я приду сразу же, как только расставлю своих бойцов по местам. Ты знаешь, где там телефон, по которому можно связаться с Пешаваром. Будем требовать немедленной встречи с представителями Красного Креста и представителями Советского и вашего посольств, — затем, посмотрев в глаза Моммада, кивнул в сторону его сорбозов, — твои не подведут? В случае чего будем стоять насмерть.
— Не подведут, Коля. Я им верю, как себе…
— Ну, тогда с богом, — и улыбнувшись, добавил, — да поможет вам аллах…
— Ты Саня, — Николай окинул взглядом крепкую фигуру Трукшина, в руках которого автомат выглядел детской игрушкой, — с Исломутдином берите ящик с патронами, гранатомет, и на крышу к Богданову с Федоровым. Останешься с ними. Это самый серьезный участок.
Увидев, с какой опаской, вертит в руках автомат Исломутдин, стоящий рядом с Николаем Недавибаба, толкнул его в бок — Глянь Микола, сразу видно, что хлопец никогда автомата не держал в руках. Да и не надежный он. Как бы не сбег. — Исломутдин как-то рассказывал, что он вольнонаемный заведующий солдатской столовой, и захвачен был моджахедами, когда сопровождал два грузовика с продуктами для своей части дислоцируемой под Мозари — Шарифом. Кто знает, возможно, он сам сдал продукты духам?
Николай нахмурился. — Исломутдин, автомат сразу передашь Федорову. А то, не дай бог, покалечишь себя или кого нибудь из нас. А ты Миша, помоги им отнести гранатометы, выстрелы и еще один автомат для Виктора. Затем, посмотрев еще раз в сторону Исломуттдина, который с Трукшиным поднимали ящик с патронами, очень тихо добавил, — когда все сделаете, отведи его в нашу тюрьму и закрой. А будет взбухать, сверни шею…. И уже громко, что бы слышали все, сказал: «Вернешься, забирай ребят, — кивнул он на друзей по несчастью Петрова и Волошина, ДШК, и блокируйте вход на склад. Да, возьми еще и Завьялова с собой, — он критически окинул еще не окрепшую после болезни тощую фигуру Ивана, — стрелять-то не разучился?» — улыбнулся он ему.
— Ну что ты, Николай, конечно, нет, — смутился тот. Даже в полутемном помещении было видно, как краснеет его бледное лицо.
Надвигающиеся сумерки помогли. Осторожно прикрыв за собой дверь тюрьмы, они, быстро перебежали открытый участок между тюрьмой и складским помещением, на крыше которого и дежурил у пулемета моджахед. Пробравшись вдоль стены к задней части склада, Виктор облегченно вздохнул — лестница стояла на месте. Шепнув Федорову, чтобы тот подстраховал его внизу, он, поправив нож, засунутый вместе с ножнами за веревочный пояс шаровар, осторожно ступая на перекладины, полез вверх. Приподняв голову над невысоким, идущим по краю периметра крыши глиняным бортиком, осмотрелся. Похоже, им везло. Моджахед стоял на коленях на коврике, и молился. На Виктора смотрел только его зад. Пулеметная ячейка, обвалованная мешками с песком, находилась чуть правее.
Виктор решил рискнуть и убрать моджахеда, не применяя нож. Нет, он не боялся крови, ни своей, ни чужой, он просто решил обойтись без нее. Ужом перемахнув бортик, он резким броском устремился к моджахеду. Услышав за спиной, неясный шум, тот только успел приподняться, как шейные позвонки его хрустнули, и он мешком повалился на коврик.
Виктор, трясущимися от нервного перенапряжения руками перетянул тело моджахеда к краю крыши, и тихо свистнул.
Со стороны лестницы показалась голова Федорова. Виктор нетерпеливо махнул рукой. Опасливо покосившись на лежащее тело моджахеда, он помог спустить его на землю. И только после этого оба вернулись на крышу и залегли у пулемета. Пулемет был готов к стрельбе. Запасная коробка с патронами, и автомат моджахеда, лежали чуть в стороне. Подтянув коробку к себе, Федоров открыл крышку
. -Маловато, — заглянув в коробку, покачал головой Виктор, и посмотрел в бойницу, определяя сектор обстрела, который нужно было срочно менять. Пулемет был подготовлен для стрельбы почему-то в сторону лагеря беженцев.
— Наверно думали, что пленные побегут в лагерь беженцев. Не думаю, чтобы духи ждали нападения именно с этой стороны, — пробурчал Виктор, устанавливая пулемет стволом в сторону плаца, где продолжался вечерний намаз, сопровождаемый воплями муллы. — Грехи суки отмаливают, ну да ладно, мы вам сейчас все простим, — усмехнулся он, укладываясь у пулемета поудобнее. Я вам покажу, как трахать наших ребят, суки…
Вот сейчас другое дело, — удовлетворенно хмыкнул он, рассматривая плац через прицельную планку. — Косить можно за милую душу. — И повернув голову, к Федорову, спросил: «Слушай, Коля, ты же говорил, что заканчивал учебку. А чего ж, рядовой. Или ты темнил тогда, рассказывая о себе?»
— Да нет, не темнил, — Федоров согнув указательный палец, убрал с глаза набежавшую слезу. — Просто у меня репутация хреновая была. Имел несколько взысканий от самого командира батальона. В часть — то я прибыл сержантом. А вот в плен попал уже рядовым…
— Разжаловали? За что? — покосился на Федорова Виктор.
— За неправильное отдание чести старшему по званию, — ухмыльнулся Федоров.
— А если честно?
— А если честно? За употребление спиртных напитков…
Со стороны лестницы послышалась возня.
