Бен сжимал в руке плюшевое существо, которое он приобрел в сувенирном киоске аэропорта Мельбурна по приземлении. У существа были все основания считаться медведем. Бен рассудил, что с пустыми руками появляться непозволительно, поэтому и присмотрел этого шоколадно-цветного красавца с крупным атласным бантом на мохнатой груди. У мишки были уши цвета карамели, такого же тона лапки и кончик маленького хвоста и большеглазая мордашка с полированным черным носиком.
Дверь открыла женщина, закутанная в яркий саронг до самых пят. Смотрелась она эффектно. На руках — круглолицый кроха.
— Бен? — удивилась женщина, но почти сразу это мимолетное чувство изумления стерлось с ее лица.
— Привет, Джесс. Здорово, Тимми! Держи, это тебе, — сказал он, передавая малышу плюшевого приятеля.
— Кажется, я говорила, что не хочу тебя больше видеть… Никогда! Я просила тебя не появляться здесь! — зло процедила женщина.
— Я не мог, Джесс. Это выше моих сил… Нам нужно поговорить.
— Не о чем… Уходи, — сказала она и попыталась закрыть дверь.
Однако Бен не позволил ей сделать этого.
— Чего ты от меня хочешь? — смирилась с его настойчивостью Джесс.
— Для начала я бы хотел войти, — заявил Джемисон.
— Я не ждала гостей.
— Понимаю, — проговорил Бен, наступательно продвигаясь в глубь жилища.
Он невольно приметил, как запущен дом. Паркетный пол скрипел песком под ногами, в комнатах царил беспорядок, из кухни доносился прогорклый запах, смешанный с вонью подгнивших очистков.
Бен покачал головой и вздохнул.
Джесс с вызовом смотрела на него. Она поставила сына на ноги, и тот, крепко обхватив новую игрушку, неуклюже пошлепал в комнату.
— Ты куда это, братишка?! — шутливо окрикнул его Бен.
Тимми повернулся, хихикнул, сощурив такие же темные, как у Рэйва, глаза.
— Я не в гости, Джесс, — сказал Джемисон. — Рэйв был мне как брат. А это значит, что ты и Тимми — моя семья, несмотря на многочисленные разногласия, которые всегда между нами были и, видимо, всегда будут.
— Вот как? — насмешливо отозвалась она. — Теперь ты взялся за оказание помощи вдовам и сиротам? Спрашивается, где ты был, когда Рэйва не стало?!
— Джесс, прости. Мне требовалось время. Теперь я здесь. Ты можешь на меня полностью рассчитывать, — умиротворяюще проговорил Бен.
— Слова извинений тебе всегда давались очень легко, Бен. Однажды перестаешь их воспринимать вообще, не то чтобы верить, — сказала она и расплакалась.
Бен в испуге посмотрел на малыша, который только устроился поиграть с мишкой, но со страхом уставился на ссорящихся взрослых. Маленькое личико невольно скуксилось, Тимми был готов разрыдаться вслед за матерью, пухлая нижняя губка его затряслась.
— Все хорошо, Тимми. С мамой все порядке, — поспешил успокоить ребенка Бен.
Но это не дало желаемого эффекта, и кроха захныкал.
Бен вынужден был обнять Джесс. Женщина не сопротивлялась. Ее слезы были истерикой, которая копилась давно и выплеснулась на Бена.
— Я до сих пор не понимаю, как это произошло, — слезно пролепетала она. — Ты обязан рассказать мне всю правду. Я имею право знать, как погиб мой муж.
— Джесс… не думаю, что сейчас это пойдет тебе на пользу. Рэйва это все равно не вернет.
— Не надо со мной вилять, Бен. Я взрослый человек. И готова выслушать правду, какой бы она ни была, — отчеканила Джесс, заставляя себя успокоиться. — Я знаю, в тот вечер вы с ним поссорились, потому что Рэйв звонил мне.
— Он собирался вернуться к тебе, — проникновенно заверил ее Бен.
Джесс рассмеялась ему в лицо:
— Не лги мне, Бен. Сейчас это совершенно излишне. Рэйв тяготился семейной жизнью. Он был хорошим мужем наездами, но, я-то знаю, он использовал любую возможность, чтобы уклониться от ответственности. Тебе это известно не хуже, чем мне.
— Согласен. Рэйву было трудно свыкнуться с новой ролью, но я всегда считал, что это лишь в первое время. Не так-то долго вы были женаты, а тут еще ребенок. Кто угодно испугался бы таких стремительных перемен. Уверен, с годами он бы пообвык. Рэйв очень любил и тебя и Тимми.
— Не оправдывай его! — резко одернула его Джесс. — Мне тоже было нелегко. Да только никого мои переживания не интересовали. Выкручивалась, как могла, пока вы, любимцы публики, разъезжали с концертами, жили в свое удовольствие, красовались перед малолетками.
— Ты права, Джесс. К моему великому стыду, ты совершенно права. Рэйв был пьян, мы разругались в пух и прах, он потребовал ключи от машины, я их ему дал и сказал, чтобы катился ко всем чертям. Так все было, — горько констатировал Бен.
— Конечно, он был пьян. В последнее время это стало для него чуть ли не самым естественным состоянием. И я знаю, что ты всячески демонстрировал свое неодобрительное к этому отношение. А теперь его нет, Бен. Я могу понять, что вы поругались, что ты был зол на него. Но если бы ты вспомнил о Тимми, когда отдавал ему эти треклятые ключи, у него был бы шанс однажды излечиться от этой пагубной привычки. У нашей семьи было бы будущее, у Тимми был бы отец! Но ты всегда брал на себя роль арбитра. Даже если ты и вел себя как брат по отношению к Рэйву, то стремился быть ему старшим братом, а не ровней. Ты всегда оказывал на него влияние большее, чем кто-либо. Любое разногласие с тобой он переживал тяжелее, чем наши с ним ссоры. И если он ударялся в бунт, то лишь в ответ на твой деспотизм.
— Прекрати, Джесс! Твой муж, человек, за которого ты вышла по доброй воле, был достаточно взрослым, чтобы самостоятельно принимать решения о собственном будущем и будущем своей семьи. То, как ты трактуешь нашу с ним дружбу, изобличает лишь твое враждебное ко мне отношение и совершенно не соответствует действительному положению дел. Я не подталкивал Рэйва на брак с тобой и, уж конечно, не уводил его из семьи. И ответственность за ваши внутренние разногласия брать на себя не собираюсь. Кем я точно для Рэйва не был, так это его нянькой. Я готов согласиться с одним-единственным обвинением. Мне не следовало позволять ему в ту ночь садиться за руль, тем более давать ключи, — сурово подвел итог Бен.
Понуро выслушав его, женщина заметно успокоилась.
— Прости, — тихо сказала она. — Я помню то дикое соглашение, к которому мы пришли однажды. И это был мой выбор. Я надеялась жить так, чтобы не приходилось сожалеть. Я выбрала Рэйва за его безудержность, легкий нрав и авантюризм. Так кого в этом винить, кроме себя? — рассудила вдова. — И мы были счастливы. Но появился Тимми. Он изменил меня, а Рэйв остался прежним. С того момента, как я осознала это, наши дороги расходились все стремительнее.
— Джесс, я бы хотел остаться здесь на пару дней. Ты мне позволишь?
— Да, конечно, оставайся. И прости мне мои истерические нападки, в последнее время я совершенно расклеилась… Комната для гостей в твоем распоряжении. И… я и Тимми всегда рады видеть тебя в нашем доме.
— Спасибо, Джесс. Вы оба для меня много значите.
Бен крепко обнял вдову своего лучшего друга. Когда-то он сильно завидовал их безоглядной любви. Теперь его целиком поглотила столь же непроглядная скорбь.
В Мельбурне Бен вполне мог бы попробовать наведаться к матери, но предпочел все время своего пребывания оставаться в доме Джесс, который она, поддавшись унынию, совершенно запустила. Она не препятствовала его желанию одолеть бардак, воцарившийся в некогда уютном семейном гнездышке.
И всем препирательствам был положен конец, по крайней мере на время.
Бену же беспрестанно чудилось, что он вновь совершает что-то непозволительное. Он то и дело вспоминал о Кариссе Грейс, связь с которой грозила ему немалыми сложностями, тем более что он вообще
