Джулиет снова поднимает голову, но на этот раз не опускает. Ее глаза широко распахнуты, и мы смотрим друг на друга. Теперь мне ясно, что скрывается за страхом: удивление.
— Ты сука, — шепчет она так тихо, что я не уверена, слышу ли слова или только воспроизвожу их в памяти.
Она словно повторяет строки старой пьесы, покрытого пылью сценария, который не в силах забыть.
— Верно, — киваю я. — Я сука. Точнее, была… все мы были. И мне очень жаль.
Тогда она быстро шагает назад, но отступать некуда; она налетает на стену и распластывается по ней, прижимает ладони к штукатурке, тяжело дыша, как будто я дикий зверь, готовый наброситься. Она быстро мотает головой из стороны в сторону. И вряд ли сознает это.
— Джулиет. — Я тянусь к ней, но она вжимается в стену еще на полдюйма, и я роняю руку. — Я серьезно. Я пытаюсь объяснить, что глубоко сожалею.
— Мне нужно идти.
Усилием воли она отлипает от стены, словно не уверена, что сможет стоять без опоры. Пытается обогнуть меня, но я подаюсь в сторону, и мы снова оказываемся лицом к лицу.
— Мне жаль, — настаиваю я.
— Уже говорила!
Джулиет начинает злиться. Я рада. По-моему, это хороший признак.
— Нет, я имею в виду… — Я глубоко вздыхаю. Только бы она поняла! Именно так должно быть. — Я пойду с тобой.
— Пожалуйста, — молит она. — Оставь меня в покое.
— Это я и пытаюсь объяснить. Я не могу.
В эту секунду я замечаю, что мы почти одного роста. Мы как две половинки печенья «Орео», темная и светлая, и я думаю о том, как легко все могло повернуться иначе. Она бы заслоняла мне дорогу, я бы пыталась проскользнуть мимо нее во тьму.
— Ты не… — начинает она.
Продолжения я не слышу, поскольку в этот миг кто-то кричит с лестницы:
— Сэм!
Оглянувшись, я смотрю на Кента, и Джулиет бросается мимо меня.
— Джулиет! — оборачиваюсь я, но недостаточно быстро.
Ее поглотила толпа. Брешь, через которую она рванула к двери, закрылась так же быстро, как открылась, «Тетрис» сложился в новый узор, и я налетаю на спины, руки и огромные кожаные сумки.
— Сэм!
Не сейчас, Кент. Я пробиваюсь к двери, но через каждые пару шагов меня относит назад, поскольку народ упорно стремится на кухню, держа над головами опустевшие стаканы. У самого выхода толпа редеет, и я кидаюсь вперед. На мою спину ложится теплая рука, Кент разворачивает меня к себе. Несмотря на то, что мне нужно догнать Джулиет, и то, что мы находимся среди огромного количества людей, я думаю, как здорово было бы потанцевать с ним. По-настоящему потанцевать, а не просто потереться друг о друга, как на вечере встречи, — потанцевать как положено, опустив ладони на плечи, в кольце ласковых рук.
— Я искал тебя. — Он задыхается и растрепан больше, чем обычно. — Почему ты убежала от меня?
Он кажется таким растерянным и встревоженным, что мое сердце переворачивается.
— Сейчас нет времени это обсуждать, — отвечаю я как можно нежнее. — Я потом разыщу тебя, ладно?
Так проще всего. Иначе нельзя.
— Нет, — возражает он столь страстно, что на мгновение я теряюсь.
— Что?
— Я сказал — нет. — Он стоит передо мной, загораживая дверь. — Мне надо поговорить с тобой. Немедленно.
— Не могу… — лепечу я.
— Хватит от меня убегать, — перебивает он меня, осторожно положив ладони мне на плечи, отчего мое тело пронзает заряд энергии и тепла. — Ясно? Так не пойдет.
Под его взглядом у меня подкашиваются ноги. Слезы снова наворачиваются на глаза.
— Если я обидела тебя, то не нарочно, — хрипло бормочу я.
Отпустив мои плечи, он проводит руками по волосам. Такое впечатление, что ему хочется кричать.
— Ты много лет вела себя так, словно я невидимка, затем прислала эту милую записочку, затем я подобрал тебя, и ты поцеловала меня…
— Мне казалось, это ты поцеловал меня.
Однако он и ухом не ведет.
— Ты сразила меня, взорвала мой мир и все такое прочее и снова перестала замечать?
— Я сразила тебя? — невольно пищу я.
Он пристально на меня смотрит.
— Сразила наповал.
— Слушай, Кент. — Я разглядываю свои ладони, которые прямо зудят от желания прикоснуться к нему, пригладить ему волосы и заправить за уши. — В машине я была совершенно серьезной. В смысле, хотела поцеловать тебя.
— Я думал, это я поцеловал тебя, — отзывается Кент ровным голосом, и я не понимаю, шутит он или нет.
— Да, ну хорошо, значит, я хотела вернуть поцелуй. — Я пытаюсь проглотить комок в горле. — Это все, что я пока могу сказать. Я была серьезной. Серьезнее, чем когда-либо в жизни.
Хорошо, что я смотрю на свои сапоги, потому что в эту секунду слезы брызжут из глаз и бегут по щекам. Я быстро промокаю их тыльной стороной ладони, притворяясь, будто тру глаза.
— А как насчет другой твоей фразы? — Кажется, Кент не злится, его голос смягчается, но я боюсь поднять голову. — Ты обмолвилась, что у тебя мало времени. Что ты имела в виду?
Начав плакать, я уже не могу остановиться. Одна слезинка падает на сапог, разбиваясь крошечной звездочкой.
— Кое-что происходит прямо сейчас…
Он поднимает мое лицо двумя пальцами за подбородок. Меня на самом деле шатает. Ноги подгибаются, и Кент обхватывает меня одной рукой, чтобы поддержать.
— Что происходит, Сэм? Ты попала в беду?
Большим пальцем он смахивает слезинку из уголка моего глаза и пристально изучает мое лицо, словно выворачивает меня наизнанку и заглядывает прямо в душу. Я качаю головой, не в силах издать ни звука, и он продолжает:
— Расскажи мне. Что бы ни случилось, ты можешь мне открыться.
На мгновение мне хочется навсегда остаться в его объятиях, целовать его снова и снова, пока не научусь дышать через него. Но потом я вспоминаю о Джулиет в лесу. Вижу, как два ослепительных луча света прорезают тьму, слышу низкий рокот оживающего мотора, похожий на шум далекого океана. Рокот и огни наполняют мою голову, вытесняя все остальное — страх, сожаление, печаль, — и я снова в состоянии действовать.
— Дело не во мне. Я не попала в беду. Мне… надо помочь одному человеку. — Я осторожно убираю руку Кента со своей талии. — Я действительно не могу объяснить. Ты должен довериться мне.
Подавшись вперед, я в последний раз целую его — совсем невинно, наши губы едва соприкасаются, но я снова поднимаюсь над землей, наполняюсь силой и мощью. Отстранившись, я ожидаю продолжения спора, но он только смотрит на меня еще мгновение, разворачивается и исчезает по направлению к лестнице. У меня сжимается сердце; долю секунды я так отчаянно нуждаюсь в Кенте, так тоскую по нему, что в груди словно разверзается пропасть. А потом я думаю о темноте, об огнях, о рокоте, о Джулиет и, прежде чем успеваю подумать о чем-то еще, делаю последние шаги к двери и выхожу на холод, где дождь осыпается осколками лунного света или стали.
