Лучше поправляйся поскорее и радуйся. И не сомневайся, ты больше не будешь страдать. Мы сделаем для тебя все, что в наших силах. Наша школа создана для самых разных мальчиков, чтобы им было здесь хорошо и чтобы они узнали, как помочь самим себе и стать, как я надеюсь, полезными мужчинами. Ты будешь заниматься музыкой, сколько захочешь, только сначала тебе надо окрепнуть. А теперь пойди к Нянюшке и выкупайся, а потом ложись в постель. А завтра мы вместе составим славные новые планы на будущее.
Нат крепко сжал ее руку в своей, но не смог произнести ни слова, так что за него говорил только его благодарный взгляд. Миссис Баэр повела его в большую комнату, где они нашли полную немку с лицом таким круглым и веселым, что он выглядело как солнышко с широкой оборкой чепца вместо лучей.
— Это Нянюшка Хаммель. Она поможет тебе искупаться, подстрижет тебя и сделает тебе 'уютно', как говорит Роб. Ванна вон там. По субботам мы обычно сначала отмываем всех малышей и отправляем их в постель, прежде чем старшие кончат петь. Ну вот, Роб, давай, полезай в воду.
С этими словами миссис Баэр раздела Роба и посадила его в длинную ванну в маленькой комнате, дверь в которую открывалась из детской.
Ванн было две, не считая множества ванночек для мытья ног, тазиков, душа и всевозможных приспособлений для поддержания чистоты тела. И вскоре Нат уже с наслаждением вытянулся в другой ванне и, греясь в приятной теплой воде, наблюдал за действиями двух женщин, которые намыливали, оттирали, обливали, одевали в чистые ночные рубашки и укладывали в постель четырех или пять маленьких мальчиков, а те выкидывали, разумеется, самые разные коленца во время этой процедуры и поддерживали всех в состоянии веселья, пока не затихли, наконец, в своих постелях.
К тому времени когда Нат был вымыт и, закутанный в одеяло, сидел у огня, терпеливо ожидая, пока Нянюшка подстрижет его волосы, появился новый отряд мальчиков. Они закрылись в ванне, где производили столько же плеска и шума, сколько производит, должно быть, целый косяк игривых молодых китов.
— Нату лучше лечь спать здесь, чтобы, если кашель будет беспокоить его ночью, вы могли бы дать ему попить отвара из льняного семени, — сказала миссис Баэр, которая носилась вокруг, словно озабоченная курица, надзирающая за большим выводком бойких гусят.
Нянюшка одобрила план и кончила тем, что облачила Ната во фланелевую рубашку, дала ему выпить чего-то теплого и сладкого, а затем уложила в одну из трех детских кроватей, стоявших в комнате. Там он и лежал с видом довольной мумии, чувствуя, что большей роскоши и наслаждения невозможно даже представить. Чистота сама по себе оказалась новым и восхитительным ощущением, фланелевые рубашки были доселе неведомым комфортом в его мире, несколько глотков 'горяченького' успокоили его кашель так же хорошо, как добрые слова его одинокое сердце, а чувство, что все заботятся о нем, сделало эту простую комнату чем-то вроде рая для того, кто прежде не знал, что такое родной дом. Происходящее казалось восхитительным сном, и он часто закрывал глаза, чтобы убедиться, что все это не исчезнет, когда он откроет их вновь. Было слишком приятно, чтобы сразу уснуть, да он и не смог бы уснуть, если бы даже попытался, так как через несколько минут один из странных обычаев Пламфильда не явил его удивленному, но благосклонному взору необычную картину.
Недолгое затишье в водных процедурах сменилось неожиданным появлением подушек, расшвыриваемых во всех направлениях белыми гоблинами, которые выскочили вдруг из своих постелей. Битва бушевала в нескольких комнатах, по всему второму этажу, и даже докатывалась с промежутками до детской, когда какой-нибудь преследуемый воин спасался сюда бегством. Никто, казалось, ничуть не возражал против этого буйства, никто ничего не запрещал и даже не удивлялся. Нянюшка вышла развесить на просушку полотенца, а миссис Баэр доставала из шкафов чистое белье, так спокойно, словно в доме царил образцовый порядок. Нет, она даже ринулась в погоню за одним дерзким мальчуганом и сама швырнула ему вслед подушку, которую он коварно бросил в нее.
— С ними не случится ничего плохого? — спросил Нат, который лежал и смеялся от души.
— Конечно нет! Мы всегда разрешаем битву подушками в субботу вечером. Все равно наволочки скоро поменяем, а беготня еще и помогает разогреться после ванны, так что мне самой этот обычай, пожалуй, даже нравится, — сказала миссис Баэр, снова занятая дюжиной пар носков.
— Какая хорошая у вас школа! — заметил Нат в порыве восхищения.
— Странная, наверное, — засмеялась миссис Баэр, — но понимаешь, мы против того, чтобы делать детей несчастными слишком большим количеством правил и слишком напряженной учебой. Я сначала запрещала бегать в ночных рубашках, но это было совершенно бесполезно. Я могла удержать этих мальчишек в постелях не лучше, чем дюжину кроликов в ящике. Так что я заключила с ними соглашение: я разрешаю пятнадцатиминутную битву подушками каждый субботний вечер, а они обещают во время и как следует ложиться в постель все другие дни. Я попробовала, и метод оказался действенным. Если они не держат слова, никаких шалостей, если держат, я просто переворачиваю зеркала к стене, убираю лампы в безопасное место и позволяю им бузить, сколько хотят.
— Замечательная идея, — заметил Нат, чувствуя, что хотел бы присоединиться к сражению, но не отваживаясь предложить это в первый же вечер. Так что он остался лежать, наслаждаясь зрелищем, которое действительно было ярким.
Томми Бэнгз возглавлял атакующую сторону, а Деми защищал свою комнату с упорством и храбростью, собирая подушки у себя за спиной с такой же быстротой, с какой их бросали, пока у осаждающих не иссякли снаряды. Тогда они напали на него сразу всем отрядом и отобрали свое оружие. Несколько маленьких неприятностей и недоразумений имело место, но никто не обижался и наносил и принимал звучные удары совершенно добродушно, и подушки летали как громадные снежки, пока миссис Баэр не посмотрела на часы и не позвала:
— Пора, мальчики! Все в постель как один, или платите штраф!
— Какой штраф? — спросил Нат, садясь в постели и горя желанием узнать, что случиться с негодниками, которые посмеют не подчиниться этой очень странной, но движимой заботой об общих интересах школьной руководительнице.
— Не смогут принять участие в игре в следующий раз, — объяснила миссис Баэр. — Я даю им пять минут, чтобы успокоиться, потом выключаю свет и ожидаю порядка. Они честные ребята и держат слово.
Это было очевидно, ибо битва кончилась так же внезапно, как и началась, — последним залпом или двумя, заключительным 'ура', когда Деми швырнул седьмую подушку в убегающего врага, и несколькими вызовами на новую дуэль в следующую субботу, а затем возобладал порядок. И ничто кроме редкого смешка или сдавленного шепота не нарушало тишину, последовавшую за суботними шалостями, когда мама Баэр поцеловала своего нового мальчика и оставила его смотреть счастливые сны о жизни в Пламфильде.
Глава 2. Мальчики
Пока Нат крепко спит, я расскажу моим юным читателям кое-что о мальчиках, среди которых он окажется, когда проснется.
Начнем с наших старых друзей. Франц к этому времени уже превратился в высокого шестнадцатилетнего юношу, типичного немца, крупного, белокурого, а также очень начитанного, любезного, хозяйственного и музыкального. Дядя Фридрих готовил его к поступлению в колледж, а тетя Джо к счастливой домашней жизни, которой ему предстояло зажить, создав в будущем собственную семью. Она заботливо пестовала в нем мягкие манеры, любовь к детям, уважение к женщинам, старым и молодым, готовность и умение помогать по хозяйству. Стойкий, добрый и терпеливый, он был ее правой рукой во всем и любил свою веселую тетушку как мать, каковой она и старалась быть для него.
Эмиль был несколько другим. Вспыльчивый, беспокойный, предприимчивый, он чувствовал неодолимую тягу к морю — кровь древних викингов бурлила в его жилах, и ее было не укротить. Дядя обещал ему, что он сможет стать моряком, когда ему исполнится шестнадцать, и поощрял его занятия
