мужчина резко обернулся, бросил на Анабель быстрый взгляд, но обратился к Николасу:
– Спасибо, я позвоню, если вы понадобитесь.
Тот в очередной раз поклонился и молча закрыл за собой дверь.
– Не стой как истукан, Анабель. Садись за стол, – сухо добавил хозяин положения, отходя от камина к столу.
Бен отодвинул для нее стул, и девушка опустилась на сиденье, радуясь возможности отдохнуть, – колени подгибались и дрожали. Бен развернул белую накрахмаленную салфетку и положил девушке на колени. Перед Ан стояла большая серебряная тарелка с колотым льдом, во льду располагалась круглая хрустальная ваза с половинкой дыни, сначала выскобленной искусным поваром, а потом наполненной креветками, клубникой и маленькими аккуратными желто-зелеными шариками той же дыни.
– Белого вина? – Бен вынул бутылку из ведерка и наклонил над одним из бокалов, стоявших перед девушкой.
Она наблюдала, как струя прозрачного золотистого напитка льется в бокал. Анабель почти никогда не пила алкогольных напитков, но внезапно поняла, что сегодня небольшой допинг просто необходим, он хоть немного притупит остроту ощущений, облегчит предстоящий разговор, позволит ей откровеннее сформулировать ответы на вопросы, которые непременно последуют. Она взяла бокал и пригубила, приятное терпкое вино слегка щипало язык.
Девушка осмелела настолько, что смогла спокойно произнести:
– Петер наверняка беспокоится обо мне. Надо бы связаться с ним, сообщить, где я нахожусь, и…
– Я позвонил на виллу, где он живет, и оставил сообщение, – отрывисто ответил Бен. – Забудь о нем хоть на минуту, ешь свою дыню.
Ан проглотила ложечку фруктов, дыня казалась ледяной. Она медленно жевала, завороженно смотря на мерцающий свет свечей в тяжелом подсвечнике, поставленном в центре стола.
– Слишком холодное для тебя? – спросил Бен, но девушка лишь покачала головой и отпила еще вина.
– Как ты сюда добралась? – поинтересовался жених, и Ан бросила на него настороженный взгляд.
– На машине.
– Ты вела машину всю дорогу от Ла-Манша? – Темные брови иронически изогнулись. – Почему ты не поехала поездом? По крайней мере, сэкономила бы время и силы. Переночевала бы в комфортабельном купе, позавтракала, пока машину сгружали бы с платформы. А уж затем спокойно проделала бы остаток пути.
– Ты именно так и сделал?
– Конечно. Я подумывал полететь самолетом, но, знаешь, терпеть не могу брать машины напрокат.
Они покончили с закуской, и Бен поднялся, чтобы забрать тарелки и отнести их к маленькому сервировочному столику в дальнем углу комнаты. Он вернулся с двумя тарелками, на которых лежали куски цыпленка, политые нежным соусом. Потом он принес большую салатницу с тонко нарезанными овощами и блюдо с дымящейся обжаренной молодой картошкой, украшенной листиками мяты и щедро политой маслом.
– Тебе положить салата и картошки?
– Спасибо, я сама. За тобой поухаживать? – ответила Анабель, взяв ложку.
– Да, спасибо. Положи мне, пожалуйста, немного того и другого. – Он вновь наполнил ее бокал, пока девушка накладывала салат и картофель на его тарелку. – Благодарю, этого достаточно.
Они обращались друг к другу как два безукоризненно вежливых незнакомца. Чего он ждет? Когда собирается начать допрос? Ожидание пытки не легче самой пытки.
Бен слегка придвинул свой стул, и девушка вздрогнула, устремив на него загнанный взгляд. Он нахмурил брови и грозно посмотрел на Анабель.
– Прекрати это!
– Что? – прошептала она побелевшими губами.
– Подпрыгивать на стуле всякий раз, когда я делаю вдох! Какого черта? Что, ты думаешь, я собираюсь с тобой сделать?
Она уставилась в тарелку, судорожно вздыхая, чтобы справиться с подступившим к горлу комом.
– Я… Ничего. Конечно, я не… Я… – Она перестала лепетать, и над столом повисла напряженная тишина.
5
Бен внимательно смотрел на невесту.
– Расскажи мне о Петере.
Ну вот и началось. Ан глубоко вдохнула, пытаясь придать голосу уверенность.
– Он художник, работает дизайнером на телевидении и для театра. Он жил по соседству, когда я была маленькой. Его мать – лучшая подруга моей мамы, пока та не умерла… я имею в виду мою маму… и мы, отец и я, уехали, вернулись в Англию.
– Но ты поддерживала с ним связь?
– Мы иногда писали друг другу и обменивались новогодними поздравлениями.
– Он ведь старше тебя.
– Да, на четыре года.
– Ты с ним виделась после отъезда в Англию?
Бен задавал краткие вопросы холодным четким голосом. Ее же ответы становились все длиннее, голос начал прерываться.
– Да, я рассказывала тебе, он приезжал в Англию, когда я последний год училась в школе.
– И сколько он пробыл в Англии?
– Всего две недели.
– Сколько тебе тогда было?
– Семнадцать.
Бен отпил еще вина, устремив суровый взгляд на свечи в центре стола.
Ан рискнула поднять глаза и увидела отблески пламени в его зрачках. Девушка вздрогнула. Жених кинул на нее проницательный взгляд, и она поспешила отвести глаза.
Тоненькая голубая жилка билась на ее шее.
– Ты влюблена в него, – произнес мужчина тоном прокурора.
– Нет! Конечно нет. Он мой друг – вот и все.
Безжалостные глаза, казалось, впились в нее.
– Тогда почему же единственным человеком, к которому ты бросилась, сбежав от меня, был он?
Она ответила прежде, чем сумела подобрать более точные слова.
– Потому что я ему доверяю!
Бен застыл, краска бросилась ему в лицо.
– Что же такого я совершил, если ты решила, что мне доверять нельзя? – Девушку удивили нотки горечи в его голосе.
Анабель сидела не шевелясь. Глаза ее расширились от испуга и растерянности. Бен пристально смотрел на нее, стиснув зубы.
– Это из-за того, что произошло после той вечеринки? – хрипло произнес он.
Глаза девушки ответили за нее. Бен нахмурился еще больше и быстро, как будто терпение покинуло его, проговорил:
– Анабель, рано или поздно тебе придется все толком мне объяснить. Это я тебе так неприятен или ты боишься секса как такового? С тобой что-то произошло раньше? Тебя кто-то обидел? Ради всего святого, скажи мне, только не смотри на меня как загипнотизированный кролик на удава. Ты молчишь, а я как будто слышу твой вопль. Господи, Ан, я же не чудовище – думаешь, мне приятно чувствовать, как тебя всю передергивает, когда я до тебя дотрагиваюсь? Ты всякий раз едва не теряешь сознание. – Голос Бена дрогнул. – Пожалуйста, дорогая…
– Извини меня, – прошептала Анабель.
Она чувствовала себя виноватой. Ей вовсе не хотелось оскорбить Бена или причинить боль. Да и кто знал, что он примет все так близко к сердцу. В конце концов, Бен никогда не говорил, что любит ее. Его
