хотелось бы. Их дружба принадлежала иной жизни, иному времени.
Управляющий гостиницей взглянул на Бена, и выражение его лица снова изменилось – в голову пришла новая мысль. Несомненно, итальянец уже сделал выводы и безоговорочно принял сторону Петера. Сверкнув черными бусинками глаз, он нерешительно спросил:
– Может быть… этот мужчина в ответе за неприятный инцидент? Это он причинил вам неприятности? Может быть, вы хотите, чтобы он ушел, синьорина?
Длинное мускулистое тело Бена напряглось как струна, в серых глазах загорелся опасный огонек.
– И вы собираетесь заставить меня уйти? – спросил он, цедя слова сквозь сжатые зубы.
Управляющий явно не относился к числу храбрецов. Он попятился, бледнея на глазах.
– Если нужно, я… я позову портье…
Анабель пришлось вмешаться, пока не разразился очередной скандал.
– Нет. Этот джентльмен мой жених!
Бен бросил на нее быстрый взгляд, глаза его сузились и превратились в две узкие щелочки. Она же говорила, что не выйдет за него замуж. Сбежала из-под венца, но тем не менее заявляет сейчас, что он ее жених! Мрачный огонек зажегся в черных зрачках. Ан умоляюще взглянула на него, отчаянно прося взглядом не создавать новых неприятностей! Губы Бена приоткрылись для очередного саркастического замечания, но, видимо, затем он передумал и только пожал плечами.
– Все правильно, мы собираемся пожениться, – спокойно сказал Бен, взяв себя в руки.
Толстяк, казалось, сейчас упадет.
– Пожениться? – переспросил он, краснея еще сильнее, что в принципе было уже невозможно.
Петер снова ввязался в разговор.
– Ах, синьор, нам ли не знать, что такое семейная жизнь! Ссоры, примирения, драки, поцелуи… настоящая опера! Семейная жизнь и опера мало отличаются друг от друга.
Сконфуженный управляющий нервно захихикал:
– Да, вы абсолютно правы…
Бен, нахмурившись, опустил голову.
– А теперь нам пора ехать, мы завтракаем на вилле. – Петер начал по-настоящему забавляться ситуацией. Он посмотрел на часы: – Боже мой, уже больше двенадцати! Пойдем же, Анабель, машина у входа.
Девушка одарила его улыбкой, полной благодарности, – милый, тактичный, умный Петер, ловит мысли буквально на лету.
– Мне сначала хотелось бы переодеться, – сказала она.
– Конечно. – Петер открыл дверь, показывая дорогу остальным мужчинам. – Мы будем ждать тебя внизу, дорогая. Но не слишком задерживайся, хорошо?
Управляющий пробормотал что-то вежливое и ускользнул.
Бен посмотрел на невесту долгим настойчивым взглядом и тоже вышел. Петер последовал за ним, весело подмигнув девушке, прежде чем закрыть за собой дверь.
Оставшись одна, Анабель упала на кровать и, закрыв глаза, издала протяжный стон. Меньше всего на свете ей хотелось завтракать с Петером на этой знаменитой вилле, но и оставаться в гостинице не было желания.
Итак, надо привести себя в порядок и переодеться. Анабель сняла футболку и джинсы и в одних трусиках пошла в ванную, чтобы ополоснуться: после всего, что произошло, она испытывала острую необходимость принять душ. С тех пор как она раскрыла глаза навстречу сияющему утру, казалось, минула вечность. Тогда она ощущала себя умиротворенной, но, к сожалению, состояние спокойного счастья так мимолетно! Как только Бен перешагнул порог ее комнаты, мир и покой исчезли.
Анабель быстро приняла душ, вернувший ее к жизни, и надела приталенное, с пышной летящей юбкой светло-зеленое платье. Всерьез занялась макияжем, уложила волосы. Она не спешила: девушка хотела выглядеть великолепно, особенно если учесть, что внизу придется столкнуться с портье и потревоженными обитателями гостиницы.
Когда Анабель спустилась в вестибюль, Петер и Бен стояли у окна, любуясь спускающимся к озеру садом, и, казалось, были полностью поглощены дружеской беседой.
Сначала девушка, увидев эту мирную сцену, испытала чувство облегчения, но вдруг заволновалась: о чем они, собственно, могут разговаривать – неужели о ней?
Мужчины, заслышав ее шаги, быстро обернулись. Анабель показалось, что земля пошатнулась, она потеряла ориентацию в пространстве, увидев лица двух единственных в мире мужчин, которые, каждый по- своему, были близки ей. Девушка впервые по-настоящему глубоко осознала, как любит этих разных людей: одного, как брата, другого… Как кого? Как любовника? Ее сердце наполнилось ликующей радостью и болью, ибо в любви эти два чувства идут рука об руку. Но лишенная возможности заглянуть в будущее, Ан боялась: ведь когда любишь безмерно, отдаешь в заложники свою судьбу, вдруг да получишь взамен боль и страдание? Горький опыт у нее уже есть.
– Ты прекрасно выглядишь, – улыбнувшись, мягко сказал Петер, и Ан почувствовала, как напряжение покидает ее. Она улыбнулась в ответ. Такой близкий и родной Петер, которого она знала всю жизнь, был рядом – друг, в которого Ан верила, а вовсе не незнакомец, ворвавшийся в ее жизнь из мира фальши и цинизма. А может быть, существуют два Петера? Может, под оболочкой столь изменившегося человека все еще прячется тот застенчивый маленький мальчик, единственным другом которого была Ан?
– Спасибо, Петер, – с нежностью проговорила девушка.
Анабель бы ужасно тосковала, исчезни Петер из ее жизни. Он являлся единственной нитью, связывавшей ее с миром детства, со счастливым временем спокойного блаженства, с любовью родительского дома, со слепым и наивным оптимизмом, присущим лишь невинности.
Бен молчал, но его взгляд, скользнувший по Анабель, заставил пылать те места, которых так недавно касался этот мужчина, – лицо, грудь…
Она глубоко, нервно вздохнула. Нечего отрицать – каждый раз, когда они были рядом, Бен действовал на Ан возбуждающе. Она реагировала на него так же, как на свет, воздух, музыку, – моментально, инстинктивно, страстно, и даже страх не мог воспрепятствовать этому.
– Вы оба поедете на виллу; Бен оставит машину здесь, у гостиницы. Поехали. Обещаю необычный, запоминающийся ланч.
В глазах Пе
– Что ты задумал?
– Терпение, мой друг, терпение, скоро вы все узнаете! – Петер взял Анабель за руку и потащил к выходу.
Его машина была припаркована прямо у крыльца. Петер любезно открыл заднюю дверцу, и Анабель проскользнула в автомобиль. Бен сел рядом с ней.
Девушка искоса посмотрела на жениха и спросила:
– О чем вы разговаривали, пока я одевалась?
– О тебе, – ответил он невозмутимо. – О чем же еще?
Действительно, о чем еще они могли говорить? – подумала Ан. Прекрасно понимая, что другой темы для разговора у мужчин не было, она все-таки была раздосадована.
– А поконкретнее?
Петер в это время пререкался со швейцаром, показывая рукой на машину Бена. Швейцар поначалу возражал, что, мол, хозяин машины не является постояльцем гостиницы. Но банкнота, перекочевавшая из рук Петера в карман служащего, решила проблему.
Тем временем Бен спокойно сказал:
– Я, воспользовавшись моментом, расспросил Петера о твоем детстве и родственниках, ведь только он мог мне все рассказать – из тебя слова не вытянешь.
Сухость тона заставила Ан отвернуться.
– Я рассказывала тебе о родителях.
Защитная нотка в ее голосе вызвала у жениха кривую усмешку:
– Ты их упоминала, но никогда ничего не рассказывала о себе. Я был вынужден расшифровывать каждый слог по отдельности, чтобы хоть что-то узнать. Да и сейчас недалеко продвинулся, не так ли,
