По всей очевидности, Раймон VII вовсе не желал в данный момент ссориться с королем и старался сгладить досадное впечатление, которое могло произвести восстание Тренкавеля. Бунт случился слишком рано. Ни годы, ни беды не сгладили старинного соперничества домов Тулузы и Тренкавелей: юный Раймон вовремя не спросил совета у кузена, а тот его вовремя не поддержал. Он готовил более масштабную операцию.
Раймон VII отказался от надежды вернуть себе независимость с помощью локального сопротивления, заранее обреченного на провал. Он и так уже сделал невозможное, а его победа над Монфором довела его до Меоского соглашения. Вернуть его стране процветание и независимость могло лишь долговременное ослабление власти французского короля. Достигнуть этого собственными силами у него не было шансов. Он задумал более сложную политическую операцию. Ни Тренкавель, ни Оливье Термесский не могли выгнать французов из страны. В случае победы диктовать Франции свои условия могли только король Англии, германский император и лига крупных баронов. Чтобы усыпить подозрения папы и короля, граф Тулузский был готов на полную покорность и на любые доказательства своей ортодоксии. В конце концов все суверены, на чью помощь он рассчитывал, были католиками, и он менее, чем когда-либо, рисковал прослыть пособником ереси.
Кроме того, ему очень важно было получить от папы два разрешения: похоронить отца и развестись с женой. Бесполезно надеяться сбросить иго французов, если в любом случае после смерти графа Лангедок должен автоматически перейти в руки короля по праву наследования. Раймону VII никак не удавалось развестись с женой, бесплодной уже двадцать лет: папа остерегался разрешать развод, который мог повредить интересам короля Франции. Чтобы угодить папе, граф принес в жертву свой союз с императором (как покажет будущее – ненадолго) и оказался лучше оснащен, чтобы приступить к бракоразводному процессу, тем более, что его поддерживал Яков I, племянник графини. После двадцати лет брака Раймон решил открыть, что его отец, Раймон VI, был одним из крестных отцов принцессы Санси и что он женат на крестнице собственного отца. Он представил свидетелей, и брак был расторгнут, к большому негодованию епископа Тулузы и к еще большему неудовольствию Альфонса де Пуатье и его супруги Жанны, дочери Раймона VII.
Отделавшись от супруги, граф Тулузский мог теперь считаться блестящей партией для дочерей южнофранцузских вельмож. Раймон-Беранже, граф Прованский (сын Альфонса, младшего брата Педро Арагонского), воспользовавшись поддержкой французского короля в борьбе с притязаниями императора, теперь не знал, как отделаться от опеки французской короны. В 1239 году Раймон VII ходил войной на графа Прованского на стороне императора, но теперь предложил ему мир, убивая одним ударом двух зайцев: с одной стороны, он ублажал папу, с другой – обретал союзника в будущей борьбе с королем.
У Раймона-Беранже были одни дочки, старшая вышла замуж за Людовика IX, младшая – за Генриха III Английского, еще двоих надо было пристроить. Еще меньше, чем Раймон VII, граф Прованский хотел видеть французского короля наследником своих доменов: десять лет владычества французов в Каркассе и Альбижуа должны были составить у южных баронов ясное представление о том, какая судьба ожидает их края, если королевская власть наложит на них руку. Третьим зятем Раймон-Беранже выбрал графа Тулузского, в надежде основать вместе с ним и со своим кузенов Яковом Английским лигу южных баронов, достаточно могущественную, чтобы посрамить королевскую власть. Для Раймона VII женитьба была делом жизненно важным, поскольку обеспечить независимость его владений мог (несмотря на все статьи Меоского договора) только наследник мужского пола...
В 1241 году графу было сорок четыре года, и он не имел никаких оснований предполагать, что не оставит потомства. Это обстоятельство могло поставить для Франции под угрозу все выгоды Меоского соглашения. Проще всего было искать невесту в Дании, потому что ни один из князей Европы не мог жениться без согласия папы, поскольку все знатные фамилии юга находились между собой в родственных связях. Раймон VII приходился родней дочерям Раймона-Беранже, так как они по иронии судьбы были внучатыми племянницами его разведенной супруги. Получить разрешение на брак казалось делом несложным, и король Яков I Арагонский был готов представлять графа Тулузского в Эксе на его бракосочетании с третьей дочерью графа Прованского Санси. Однако свадьбе не суждено было состояться: Григорий IX умер 21 августа 1241 года, а у его преемника, Целестина IV, не было времени заниматься разрешением на брак, так как его понтификат длился всего несколько недель. После его смерти в октябре 1241 года престол понтифика в течение двадцати месяцев оставался вакантным, и граф Прованский, рассудив, что опаздывающее решение может вовсе не прийти, выдал дочь за Ричарда, брата английского короля.
Граф Тулузский снова бросился искать себе нового тестя. Он остановил свой выбор на дочери Юга Лузиньянского, графа де ла Марш. И тут было нужно разрешение: Маргарита де ла Марш и Раймон VII являлись родственниками в четвертом колене, оба ведя свое происхождение от Людовика VI Толстого. Разрешение это, по иным соображениям, но получено не было.
Изабелла Ангулемская, вдова Иоанна Безземельного и супруга Юга Лузиньяна, сюзерена Пуату, давно подзуживала мужа найти союзников в борьбе против короля Франции. В 1242 году молодой Людовик IX понял, что против него формируется лига, в которой, прямо или косвенно, принимают участие герцог Бретани Пьер Моклерк, граф Тулузский, граф де ла Марш и граф Прованский, причем лигу поддерживают, с одной стороны, король Англии Генрих III, с другой – Яков I Арагонский. Коалиция выглядела внушительно, но не обладала ни единством, ни организованностью, чтобы одолеть молодую и боеспособную французскую монархию. В военной доктрине северные французы явно превосходили южных. Быстрое поражение Раймона Тренкавеля показало, что даже на чужой территории и с ослабленными военными отрядами французы всегда берут верх. Надежда Раймона VII окружить королевские домены и ударить по врагу на нескольких фронтах одновременно могла осуществиться только при условии, что все союзники проявят одинаковую волю и желание идти войной на короля Франции.
Однако наиболее заинтересованное лицо, граф Тулузский, был в то же время и самым уязвимым. Королевские гарнизоны стояли в нескольких десятках километров от его столицы, крепостные валы замков были срыты, а недреманное око королевских властей и Церкви неотступно за ним следило. Курсируя из Прованса в Пуату, из Пуату в Испанию, Раймон VII посвятил два года (1240-1242) интенсивной дипломатической деятельности, соблюдая при этом всяческие предосторожности, чтобы не возбудить подозрений Бланки Кастильской. 19 и 26 апреля он подписал с королем Арагона союзный договор о совместной защите от произвола католической ортодоксии и Святого Престола. Затем он заключил оборонительно-наступательный союз с Югом Лузиньянским и, наконец, добился согласия на альянс у королей Наварры, Кастилии и Арагона, а потом и у Фридриха II. Нельзя сказать, что Раймону VII недоставало доброй воли или умения, просто его судьба зависела от союзников, а для них поражение Франции не было жизненно важным.
В Пен д'Ажене, по дороге из Арагона в Пуату, граф разболелся, да так тяжело, что 14 марта 1242 года его сочли умирающим. Болезнь приключилась очень некстати: граф де ла Марш не дождался выздоровления союзника и объявил о своем отказе от вассальных связей с французским королевским домом. В начале апреля, едва оправившись, Раймон спешно собрал своих вассалов, чтобы увериться в их преданности. Бернар, граф д'Арманьяк, Бернар, граф де Коменж, Юг, граф де Роде, Роже IV, граф Фуа, виконты Нарбонны, Лотрека, Ломани и другие поклялись поддержать графа в борьбе против короля Франции и остаться с ним до конца. Это было объявлением войны.
Не теряя времени, молодой Людовик IX выступил со своей армией в Сентонж, где разбил войска графа
