Не с болью в животе, а непосредственно со слепым отростком кишки. Вернее, с нахождением в оном. В голову заглянуло, глумливо хихикнув, мерзкое предположение, и Лана с ужасом осмотрела себя, ожидая увидеть корсет и чулочки. Фу-у-у-ф, все в порядке, она по-прежнему в брюках и топике.
Девушка подбежала к окну и открыла шторы. Притаившееся снаружи солнце, похоже, ожидало этого момента с нетерпением, которое и вложило в удар по глазам.
На какое-то мгновение Лана ослепла, а когда проморгалась и отслезилась, обнаружила на окнах то, что никак не вписывалось в антураж комнаты – решетку. Пусть ажурную, пусть больше похожую на металлическое кружево, но все же решетку.
И зачем она на такой высоте? Где-то третий этаж, между прочим, не меньше.
Решив сначала собрать информацию, а потом уже попытаться сложить из собранных кусочков цельную картину, Лана внимательно рассматривала все, что любезно демонстрировало окно.
А демонстрировало оно лес. Дом, в котором оказалась девушка, с комфортом расположился в сосновом лесу, отгородившись от деревьев высоченным забором, сложенным из камней. Если честно, ограда размерами и монументальностью больше напоминала крепостную стену, и Лана ни капельки не удивилась бы, увидев на ней лучников и котлы с кипящей смолой. Интересно, а ров с водой и голодными крокодилами снаружи имеется?
Ничего, кроме ограды, из окна больше видно не было, похоже, это была тыльная сторона дома. От забора ее отделяло метра три. От силы три с половиной.
Засажены эти три метра были газонной травкой, а на травке, раскинув лапы в стороны, дрых в тени забора здоровенный доберман. Желания почесать песику пузико почему-то не возникало.
Лана прислушалась, надеясь хотя бы по звуку понять, где она находится. Может, разговор какой-нибудь услышать удастся.
Не удалось. Если не считать разговором птичью перебранку за оградой.
А вот в доме признаки присутствия человеческих особей обнаружились. Шаги, послышавшиеся за дверью, были, во всяком случае, похожи на человеческие.
К будуару-аппендиксу приближался, судя по медленной шаркающей походке, кто-то старенький.
Откуда-то из района копчика выскочили и побежали вверх по спине щекотливые мурашки, и одновременно с этим включилось и заработало с максимальной отдачей воображение. Что являлось причиной, а что следствием, Лана не знала, да и не до анализа собственных ощущений ей было.
Потому что мурашки с воображением, слившись в экстазе, выдали на-гора что-то совсем уж инфернальное, эдакий сюжетец в стиле Хольбайна или Лавкрафта.
Вдруг представилось, что она очутилась совсем одна в каком-то заброшенном огромном доме, где жилой является только одна комната-ловушка, а в остальных помещениях властвует, укутавшись в мантию из паутины и плесени, тотальное запустение.
И вот оттуда, из мрачных пыльных коридоров, к ней приближается мистическое потустороннее НЕЧТО. Его шаги похожи на человеческие, но это не человек. И если прислушаться, то шарканье – это вовсе не шарканье, это волочатся по полу мерзкие щупальца, роняя на пол ошметки слизи.
Шлеп, шлеп, шлеп…
Наверное, Лана вернулась в себя еще не полностью, какая-то ее часть продолжала находиться в бессознательно-истероидном состоянии, потому что, едва дверь, щелкнув замком, начала медленно открываться, напряжение достигло максимальной точки, заставляя сдерживающую его пробку разума дрожать.
И, едва вошедший переступил порог комнаты, пробка с треском вылетела и стены будуарного аппендикса выгнулись наружу под напором переходящего на ультразвук визга.
А в следующее мгновение щеки Ланы полыхнули от стыда.
Потому что вошедший мужчина монстром не был, он был человеком. Чудовищно изуродованным человеком.
Высокий рост, великолепное телосложение, хорошей лепки руки с длинными аристократичными пальцами, роскошная грива черных как смоль волос и – страшная маска вместо лица.
Создавалось ощущение, что раньше лицо было сделано из воска, а потом какой-то шалун поднес к мужчине факел. И воск расплавился и поплыл, превратившись в нечто бесформенное. Где нос, где рот, где брови – понять было сложно.
И среди этой жуткой груды плоти безразлично смотрели на мир огромные, шоколадно-карие глаза, спрятавшиеся в длинных черных ресницах, за пушистый изгиб которых любая претендентка на звание очередной «Мисс» продала бы душу (или что было в наличии).
Только сейчас Лана обратила внимание, что, несмотря на кумачовые от стыда щеки, продолжает визжать. И мгновенно захлопнула рот, едва не прикусив язык.
– Извините, – прошептала она, пряча глаза.
Глаза, правда, прятаться не хотели и все время норовили украдкой посмотреть на жуткую маску, нагло наплевав на мысленные приказы хозяйки.
Как отреагировал мужчина на вопли ужаса и последующее извинение и отреагировал ли вообще, понять было невозможно, откуда у бесформенного куска плоти мимика.
Он, едва скользнув взглядом по девушке, перевел взгляд на окно и тихо спросил:
– Обедать будете?
– Нет! – справилась, наконец, с истеричной частью себя Лана. – Прежде всего я хочу знать – где я? Кто и зачем сюда меня привез?
– Я не уполномочен отвечать на эти вопросы, – все так же тихо проговорил мужчина. – Когда нести еду?
– Никогда! Я хочу позвонить отцу!
– Как угодно, – пожал плечами человек, развернулся и молча вышел.
Два раза клацнул дверной замок, и снова те же медленные шаркающие шаги старика.
Странно, руки, шея и осанка мужчины свидетельствовали о том, что он еще молодой, не старше тридцати пяти лет. Откуда же эта походка дряхлой немощи?
Можно подумать, тебе больше думать не о чем, дорогуша! Тебе не кажется, что загадочность недавнего посетителя – дело десятое, если не двадцатое?
А делом номер один, самым главным, самым насущным, являлось одно – разобраться, ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ?!
Она ехала на работу, остановилась, чтобы помочь случайным попутчикам, а потом ее вырубили предположительно уколом в шею, и она оказалась здесь, в доме, среди обитателей которого есть доберман и странный человек. Причем человек этот хозяином дома явно не является.
Что ее искусно развели и похитили, теперь совершенно ясно, но кто? Зачем? Из-за «Лексуса»? Так автоугонщики хозяина машины обычно выкидывают вон.
Остается только одно: похищение ради выкупа. Или как метод воздействия на отца. Это наиболее вероятный вариант, учитывая серьезность подготовки.
Ведь обычного голосующего Лана к себе в машину ни за что не посадила бы. Она терпеть не могла посторонних в своем экипаже, кто бы ни голосовал. Даже будь это та же беременная тетка. Правила безопасности были усвоены ею строго-настрого, и даже у гаишника на пустой дороге не было шансов, Лана проехала бы мимо. Пусть сообщает своим, сколько угодно, за городом девушка останавливалась только возле стационарных постов ГАИ.
Караулить ее у дома – дохлый номер, там же охрана какая-никакая есть. Конечно, больше никакая, но лишние свидетели криминалу не нужны.
Вот кто-то и разработал незатейливую, но великолепно отыгранную схему: растерянный мужик и его вопящая от боли жена. Профессионализм похитителей был виден во всем: старенький «Жигулек», рабочие руки мужика, простецкая внешность его «жены», не говоря уже о сатиновом сарафане.
– Задумалась, лапа? – проквакал тошнотно знакомый голос.
Глава 17
Возможно, появившийся в комнате тип ожидал какой-то иной реакции: моментального побледнения (подчеркиваю, «е» в середине, а не «я»), истеричного «ах!», дрожи в голосе и тремора в руках, но Лана ожидания разных ублюдков оправдывать не привыкла. К тому же она стояла у окна спиной к двери
