Но только не в случае с Альбиной Кругликовой. Нервная система у хрупкой козочки была не хуже, чем у солдата спецназа, храп – тоже, причем никакие там звонки и грохот ударов перекрыть этот храп не могли.
Тем более что звонки и грохот очень скоро прекратились, Степан Петрович слов на ветер не бросает.
И остались лишь старания одной Наташи: сначала деликатный стук в дверь кончиками пальцев, потом – кулаком, потом – ногой. Бесполезно. Словесные призывы тоже не возымели должного воздействия, храп не прервался ни на мгновение.
Оставалась призрачная надежда, что к моменту появления в квартире Степана Петровича (а в том, что он появится, сомневаться не приходилось) вода в ультрасовременной лоханке остынет до пупырчатой температуры и замерзшая дева проснется сама.
Так, в общем-то, и получилось. Возможно, потому, что Кругликов-старший появился через полтора часа, хотя раньше в случае форс-мажора он укладывался в сорокаминутный норматив.
Когда мрачный, искрящий от злости отец вошел в квартиру (разумеется, у него были свои ключи), Альбина как раз употребляла третью чашку крепчайшего кофе, мучительно морщась от непривычного ей мозгового штурма. Бедняжка пыталась понять, за каким… она могла понадобиться ментам?
В клубешнике вроде ничего такого не было. Ну пили, ну курили, ну экстази глотали, и что? Там все так кайфовали.
И не подралась ни с кем. Кажется. Нет, точно – не дралась. И зеркал не била. Но ведь без причины менты на дом бы не посмели явиться к дочке самого Кругликова?
Допрошенная с пристрастием (щека, кажется, даже вспухла от этого пристрастия) Наташа хозяйскую память освежить не смогла и теперь как раз аканчивала прерванную сортировку белья, задыхаясь от вони.
Эту вонь и почувствовал первым делом Степан Петрович, когда вошел в девичью келью. И слившиеся в единое гнусное целое запахи блевоты, спермы, пота и прочих сопутствующих оргии ароматов наотмашь ударили по и без того натянутым нервам папеньки.
Он молча ворвался в столовую, где оплывшей грудой высилась на стуле его дочура, и, размахнувшись, врезал Альбине по физиономии.
Не ожидавшая столь экспрессивного приветствия дева с грохотом свалилась со стула, поперхнулась, закашлялась и возмущенно просипела с пола:
– Ты что, совсем о…ел?
ГЛАВА 31
– Ты как с отцом разговариваешь, тварь?! – прошипел Кругликов, пнув дитятко в мощное бедро.
– А какого… отец руки распускает?! – огрызнулась Альбина, с трудом поднимаясь на четвереньки.
Она бы с удовольствием упруго вскочила и врезала папаше в ответ, но, во-первых, сейчас она папаше врезать пока не может, своих денег ни копья, а во-вторых, последний раз Алюша упруго прыгала из положения лежа в первом классе на уроке физкультуры. Сейчас же похмельный шторм вовсе не способствовал нормальной координации движений, и нежная лань, сопя и опираясь на стул, еле-еле смогла перетащить себя с четырех на две конечности. Нижние.
Степан Петрович, тяжело опустившись на ближайший стул, с отвращением наблюдал за возней своей дочери. Не поворачивая головы, гаркнул:
– Наташа! Свежего кофе свари!
Домработница, затаившаяся в коридоре, молча проскользнула в кухню и на мгновение остановилась, не решаясь идти мимо как раз закончившей нелегкое упражнение хозяйки.
– Ну, чего застыла? – поторопил ее Кругликов. – Шевели конечностями!
Наташа вздрогнула, вжала голову в плечи и почти бегом направилась к плите. Но пройти туда без последствий, как она и предполагала, не удалось. Женщина давно уже успела изучить характер своей хозяйки, которую сейчас переполняла дикая злоба, искавшая выхода. Мало того, что жутко погано с перепою, так еще и папаня впервые за последние годы по морде врезал! Такого уже пять… нет, семь лет не происходило! Да, тогда, семь лет назад, отец избил дочуру практически до бессознательного состояния вполне заслуженно, но сейчас-то за что?!
И вообще, как он тут оказался, а? Сука эта настучала, не иначе! Ишь, крадется, глазки прячет! Н-на, тварь, получи!
Наташа вскрикнула и, не в силах удержать брызнувшие от невыносимой боли слезы, опустилась на пол, дрожащими руками ощупывая рану. Именно рану, потому что на пальцах была кровь.
– Ты что творишь, дрянь? – Кругликов ошарашенно переводил взгляд с дочери на ее домработницу. – Совсем рехнулась, что ли?
А Альбина, положив на стол деревянную скалку, которой она только что врезала этой дуре по тупой башке, удовлетворенно усмехнулась:
– А будет знать, б… подзаборная, как на хозяйку стучать. Это ведь она тебя сюда вызвала, да?
– Она! И скажи спасибо, что позвонила, а не сдала тебя ментам! Хотя теперь она лично сможет это сделать!
– Ниче она не сделает! Забашляешь ей, она хайло-то и закроет!
– Забашляешь? – Степан Петрович вскочил с места, подбежал к дочери и, вцепившись в ее могучие плечи, затряс тонкую ивушку так, что у той зубы заклацали (если, конечно, бывают ивушки с зубами). – Забашляешь?! Да я только и делаю, что башляю, прикрывая твои выходки! Знаешь, во сколько мне обошлась твоя утренняя?!
– Какая еще утренняя? – проклацала Альбина.
– Какая?! Совсем мозги пропила, шлюха?! Наташа, прекрати заливать пол кровью, – бросил он через плечо домработнице, – зажми рану полотенцем и иди в ванную, промой там, зеленкой залей, что ли. Разберешься, в общем. Потом можешь идти к себе, я позже загляну, и мы все уладим.
– А потом приберешь за собой, понятно? – Похоже, встряска не возымела на Алюшу никакого вразумляющего воздействия, так, зубами покоцала, и все.
Впрочем, для того чтобы вразумляться, его, разум, необходимо иметь. Хоть чуть-чуть. Хоть в зачаточном состоянии.
Чего, как в очередной раз убедился господин Кругликов, у его дочери не было. Вот же наказание, а! Быстрей бы пристроить эту кретинку за Пименова, получить перспективного ребеночка и вырастить достойного наследника, который сможет грамотно распорядиться двойным капиталом Кругликовых – Пименовых. Главное, чтобы эта шлюха не потеряла детородную способность. Он, конечно, раз в год гонял дщерь на полное гинекологическое обследование, особенно после тех, швейцарских, событий, пока все было в относительной норме (если не считать периодически выявляемых ЗППП, не самых серьезных, нет, ни СПИДа, ни гепатита барышня пока не подхватила). Но ведь дурное дело не хитрое, эта хабалка может в любой момент все испортить. Правда, всегда остается вариант с суррогатной матерью, но это в крайнем случае. Пименову такой вариант вряд ли понравится.
Собственно, ему вообще вариант с Альбиной не нравится, дурные бабки вкидывает, лишь бы с крючка соскочить, но у него, Степана Петровича Кругликова, еще ни одна добыча из ловушки не уходила.
Но с Алькой надо что-то делать. До окончания срока пари осталось семь месяцев, и за эти семь месяцев доченька может натворить такого, что все предпринимаемые отцом меры окажутся напрасными. Миносяну, адвокату Пименова, только дай повод прицепиться хоть к чему-то, и он вытащит Мартина из ловушки.
Да, в условиях пари ничего не говорилось о моральных и поведенческих запретах для обеих сторон, но если будущая мадам Пименова вляпается в откровенный криминал, проблемы будут.
Он, Степан Петрович, криминалом, разумеется, и сам не брезгует, во всяком случае, по отношению к этому долбаному стрингеру, которого нанял Мартин. Фотограф, конечно, ничего снять не сможет, призраков и привидений не бывает, но рисковать Кругликов не хотел. Мало ли! Не зря ведь этот Олег Ярцев считается одним из лучших стрингеров, способным сфотографировать пьяного в сопли Джорджа Клуни, выписывающего на снегу свои желтенькие инициалы. Хороший индеец – мертвый индеец. То же самое можно сказать и об этом фотографе. Устранить его физически не получилось – попробуем устранить с помощью Уголовного кодекса. Наркотики в багаж подбросить, к примеру…
